Профессор Михаил Решетников, ректор Восточно-Европейского Института Психоанализа (Санкт-Петербург). Изучает кризисную психологию чрезвычайных военных, экологических, социальных ситуаций.
– За последние дни меня не раз спрашивали: «Как это пережить?». Ответ не утешительный. Иногда случаются такие вещи, которые невозможно пережить, и с ними придется научиться жить. Сейчас именно такой случай. Даже специалисты редко обращаются к анализу переживаний трагедии; более того – как и все люди, они стараются дистанцироваться от этого, словно опасаясь: а вдруг это заразно? И все-таки кое-что мы знаем…
Когда человек кого-то любит, он, говоря метафорически, частично как бы поглощает этот любимый объект, вбирает его в себя, и благодаря любви к этому реальному и внутреннему объекту, личностное пространство расширяется, наполняется силой и энергией. Можно сказать и по-другому: внутренний мир любящего и его душа обретают особую наполненность, а самое главное – такой человек редко испытывает чувство одиночества. Он никогда не бывает один; второй – любимый, всегда незримо присутствует в нем, где бы он ни был, и что бы он не делал.
Утрата такого объекта любви – это невосполнимая утрата. Но она происходит только где-то вовне. А любимый внутренний объект продолжает жить, причиняя огромное горе.
Мы кричим от невыносимой боли и оплакиваем его, но одновременно мы оплакиваем и себя, свою утрату и свое одиночество. И постоянно ведем внутренний диалог: почему?
Почему это именно с ним и со мной? Мы ведем внутренний диалог и с ним, и задаем ему – уже как бы несуществующему – те же вопросы. Но он не существует только для других. Для любящего он всегда жив, пока жива любовь.
Можно разлюбить девушку или юношу, мужа или жену – ребенка нельзя разлюбить. Тем более, ребенка, которого уже нет.
Затем начинается поиск вины, и чаще всего – с самого себя: почему я не смог предотвратить? Потом часть вины начинает проецироваться на всех, кто должен был, и не смог предотвратить. И даже на весь мир.
То, что такие трагедии периодические случаются, никого не утешает. Да, мы знаем об этом, но никогда не представляли, что это могло случиться со мной.
Невольно вспоминается, сколько сил было потрачено на вынашивание, пеленки, распашонки, болезни и бессонные ночи, первые слова и первые шаги, первые буквы – и все напрасно? Не правда – не напрасно! Пусть сейчас вы переполнены горем, но вы бы никогда не согласились, чтобы его никогда не было! Потому что он был, и он есть для вас – сейчас и всегда.
В специальной литературе описан такой, к сожалению – нередкий феномен, как «мертвая мать».
Мертвая мать – это не та мать, которая умерла. Это мать, похоронившая одного из своих детей.
Но для других детей, особенно для самых маленьких, которые еще не способны осознавать случившуюся трагедию, она становится как бы мертвой. Ребенок, который еще вчера видел ее улыбающейся и счастливой вдруг спотыкается о заплаканное лицо и потухший взгляд. Она не отвечает на его улыбку, она больше не резвиться и не играет с ним, она почти не говорит с ним.
Ребенок начинает проявлять больше активности, чтобы хоть как-то растормошить мать, но она ни на что не реагирует. А маленький ребенок не способен обвинить в чем-то мать. И он принимает всю вину за происходящее на себя: это я что-то делаю не так, это я такой плохой, что меня нельзя любить…
Когда такая ситуация затягивается, бесконечно любящий мать ребенок начинает копировать ее поведение, замыкается в себе, и бессознательно делает еще более порочный вывод – никого нельзя любить, потому что любовь всегда оборачивается болью. Такая депрессия может затянуться надолго, может со временем пройти, а затем может вновь заявить о себе уже в зрелом возрасте.
Обращаюсь к родителям, и прошу их: найдите в себе силы жить для тех, кто остался. Найдите в себе силы научиться жить с этой утратой, но именно жить, а не доживать, погрузившись в неизбывное горе.
Как-то, беседуя с впавшим в бесконечную печаль родителем, один уже немолодой и глубоко верующий человек сказал об умершем: «Поверьте мне, он был этого не одобрил». Можно верить или не верить в грядущую встречу где-то там, но не нужно даже убеждать, что пока вы живы, вы никогда с ним не расстанетесь, и будете рассказывать ему обо всем, что происходит в вашей жизни, жизни его братьев или сестер, друзей или одноклассников.
Понимаю, что родители пока слишком поглощены горем, и не услышат этого обращения. Но к нему стоит вернуться – через месяц или через год… У горя есть своя динамика и своя задача, и она должна быть выполнена. Горе должно быть выплакано, а горечь «испита до дна». И помните – вы не одиноки. Ничто так не сближает людей, как общее горе, а оно у нас всех действительно общее.
Если у вас не хватит сил самостоятельно преодолеть эту трагедию и выжить, не стесняйтесь обратиться к специалистам.
Не верьте досужим рассуждениям, что сильная личность должна все преодолевать самостоятельно.
Мы многое можем перенести, так же как и поднять какой-то груз, но груз может оказаться и не подъемным для одного человека. И тогда нужен еще кто-то, кто выслушает, поймет и поможет.
Пережив утрату и страдания, люди всегда становятся лучше. В них становится куда больше доброты и терпимости, и желания передать другим бескорыстную заботу, тепло и любовь, которую отдать кому-то одному так и не успел. Не нужно винить во всем только себя. В этом нет вашей вины – есть только ваше и наше общее горе.
Повторю еще раз: пережить этого нельзя, и нужно научиться с этим жить.
Это не отвлеченные советы психотерапевта. Я такой же человек, как и вы, и знаю – о чем говорю.
