Скандал, в который оказались втянуты мать-одиночка, врачи, органы опеки, настоятель храма и трехмесячный младенец разгорелся в Саратовской области.
Тане Варначкиной 22 года. Всю жизнь она прожила с мамой и бабушкой в частном доме в городе Энгельсе Саратовской области. В этом году мамы не стало, 85-летняя бабушка совсем уже плоха, а у Тани появился ребенок, но не появилось мужа. Отец малышки, которой сейчас 3 месяца, в судьбе дочери никакого участия не принимает, а может быть и не догадывается о ее существовании.
Жили Варначкины всегда небогато, но дома у них чисто, минимальные условия – вода, газ и АГВ – есть. Бабушка получает пенсию, Татьяна тоже – по инвалидности. У нее легкая степень олигофрении. У нас таких называют слабоумными, на Западе – альтернативно одаренными. Вот и Таня пела в хоре храма Покрова Пресвятой Богородицы, да так все, наверное, и продолжалось бы, если бы на свет не появилась Марина.
Все прошло удачно: девочка родилась совершенно здоровой, у мамы было молоко, женщины из прихода помогали ухаживать за младенцем и так целую неделю после выписки. Что произошло дальше – уже загадка. У всех, кто был в тот момент рядом, свои версии. Началось с того, что домой к Варначкиным пришла доктор из местной поликлиники и убедила Таню, что ей с дочкой надо лечь в больницу и выписала справку «по социальным показаниям». Там, мол, молодой неопытной матери будет проще, даже готовить себе не надо. Девушка согласилась, собрала вещи и поехала. Но уже на месте, когда ребенка унесли в палату, доктора объяснили, что находиться в больнице родителям запрещено и теперь дочку можно будет только приходить покормить. На следующий день Таню в больницу не пустили, сказали, что нет на это разрешения органов опеки. Девушка спорить не стала и поехала за разрешением. Там, по ее словам, ее начали уговаривать от ребеночка отказаться, потому что ни денег нет на него, ни опыта, ни условий нормальных. Хотя пенсия Тани и заработок в храме – это 13-14 тысяч рублей в месяц, но даже такие небольшие деньги в Энгельсе заработать не так-то и просто.
– Непонятно откуда чиновникам известно о том, как живет Татьяна, – говорит адвокат Марина Алексеева. – Значит, ждали ее.
Впрочем, начальник управления опеки и попечительства администрации Энгельсского района Полина Придатько утверждает, что девушка сама жаловалась на тяжелую жизнь и просила забрать у нее ребенка.
Как бы то ни было, мать написала согласие на удочерение (отказ от ребенка). Потом пошла и рассказала обо всем подруге Кате и знакомым прихожанкам, те ей объяснили, что она натворила, и уже на следующий день Таня бумажку аннулировала. Но никакого результата это не дало – к дочери ее так и не пускали. Из храма уволили.
– Она не ходила, пока в роддоме лежала, – объясняет адвокат, – потом приходит, а настоятель храма выгнал и мотивировал тем, что незачем плодить безотцовщину. Те самые тетушки из церкви, с которыми я, как адвокат, беседовала, в разговорах со мной очень хорошо о ней отзывались, но когда я потом попросила их выступить на суде и там ее охарактеризовать с положительной стороны, у каждой нашлась причина, чтобы не прийти. Это все тоже странно.
Сам отец Владимир (Серов) рассказал, что Таня не уволена, а отстранена от работы до покаяния, которое она должна принести за клевету на него и Храм. До этого же она была освобождена от пения в хоре на те 40 дней, в течение которых роженицам запрещено посещать церковь.
Когда Таня снова пришла в больницу, ей сказали, что пока она не принесет справку от психиатра, ее и на порог не пустят. Поехала в энгельсскую психиатрическую больницу, встретилась с врачом, объяснила ему, в чем дело, но тот отказался давать справку без запроса от органов опеки. Впрочем, запрос скоро пришел и доктор дал заключение, что девушка не в состоянии сама воспитывать своего ребенка. При этом на приеме она не была, никто ее не осматривал, не наблюдал, не проводил тестов. Татьяна обратилась в прокуратуру и тогда ей разрешили навещать дочь, но молоко к тому времени уже пропало.
Тем временем подруга Тани, Екатерина Галимзянова, взявшая на себя заботу о будущем Варначкиной, решила, что молчать о беде не надо. По первому субъективному впечатлению, эта женщина из тех людей, для которых вся жизнь – борьба. Шумиха, которую она подняла не только на местных, но и на федеральных форумах в Интернете, привела к неоднозначному результату. С одной стороны, для Тани это пошло на пользу, например, благодаря форумчанам сайта диакона Андрея Кураева (признан в РФ иноагентом), удалось собрать деньги на услуги адвокатов. С другой стороны, вынесенный напоказ конфликт женщин с настоятелем дал журналистам и пользователям рунета повод лишний раз обвинить Русскую Православную Церковь в жестокости и чуть ли не в преступлениях. Настоятель выставлен уже практически криминальным авторитетом, «держащим» органы опеки и больницы. Хотя это очевидно совсем не так.
Адвокат Татьяны от таких серьезных обвинений воздерживается:
– Я не знаю, откуда у всей этой истории ноги растут: от отца-настоятеля, поликлиники, роддома, – говорит Алексеева, – но очевидно одно – для того, чтобы запустить колесо отъема ребенка у матери должна была быть изначально определенная информация о ней, и чья-то заинтересованность. В итоге здоровая девочка больше трех месяцев пролежала в больнице, сейчас ее должны перевести в детский дом – опять же неизвестно на каком основании. Таня же мать, и решения суда о лишении или ограничении ее родительских прав нет!
Сейчас адвокаты Тани пытаются оспорить достоверность полученной справки. Суд удовлетворил ходатайство адвоката о назначении экспертизы – неделю назад она прошла в Саратовской областной психиатрической больнице. Предварительно доктора решили, что Таня способна сама воспитывать дочь, но окончательное решение ими будет принято еще через несколько дней, и адвокаты надеются, что никто не будет давить на докторов.
– Во-первых, родители имеют право находиться в больнице, в которой лежит их ребенок, в любое время, в том числе и ночью, – комментирует ситуацию Павел Парфентьев, председатель межрегиональной общественной организации «За права семьи». – Так что, исходя из той информации, коей я обладаю по данной ситуации, здесь есть целый ряд нарушений действующего законодательства. К тому же, европейской Ассоциацией по правам детей доказано, что отрыв маленького ребенка от матери, в том числе во время нахождения в медицинских учреждениях, имеет серьезное и долговременное влияние на его психику. Что касается вопроса о возможности воспитывать ребенка самостоятельно, он должен решаться юридически. Если мать признана недееспособной, если есть доказательства фактов, свидетельствующих об этом, тогда суд может лишить ее родительских прав. Или если нахождение в семье доказано угрожает жизни и здоровью ребенка. Проблема в том, что все эти критерии очень расплывчаты и трактовать их можно как угодно. Например, теоретически у родителей можно забрать ребенка, за то, что его шлепнули, но, в этом случае, образно говоря, ампутируем руку, чтобы вылечить прыщ.
Пока же врачи готовятся вынести решение, все знакомые Тани разделились на два лагеря: кто-то считает, что она будет прекрасной матерью, а другие – что таким, как она, детей доверять нельзя. Остается надеяться, что решение, которое примут медики и суд, окажется лучшим, в первую очередь, для маленькой Марины.
Анна ЗАХАРЧЕНКО
