Бомбоубежище шахты Трудовской, что в окраинном, Петровском, районе Донецка, строилось еще в советские времена. Основательность, бетонные стены, металлические двери свидетельствуют о том, что в пору холодной войны всерьез готовились к вероятности ядерного взрыва. Подобное наследие социализма оказалось весьма кстати в век высоких технологий и минных войн, укрывая людей от обстрелов по всему Донбассу.
Сейчас этот, по сути, бункер, расположенный напротив проходной шахты, приютил около 60-ти человек – их дома находятся на окрестных улицах и поселках в зоне обстрела. Поселками в Донецке называют районы города, образовавшиеся из слившихся друг с другом шахтерских поселений.
На фоне терриконов – породы, оставшейся после добычи угля – малозаметна неказистая будочка из шифера – это вход в убежище. Чуть поодаль – несколько более основательных, бетонных сооружений, расположенных на небольшом расстоянии друг от друга – вероятно, запасные выходы и вентиляционные шахты. На пороге курят двое мужчин.
– Можно?
– Пожалуйста! – сторонятся они, пропуская.
Два десятка ступеней. Высота второго этажа. Только вниз. Массивная дверь с запорами, как на корабле или подводной лодке. Шум и многолюдство встречают внутри – на деревянных топчанах и лавках, расставленных над стенами и рядами в центре, сидят и лежат люди. Многие живут тут с лета. Журналисты для них не редкость, суровый мужчина в камуфляже проверяет документы, после чего погружается в созерцание экрана ноутбука, лежа в своем углу.
У некоторых постояльцев разрушены дома или выбиты стекла, другие – живут в поселке Марьинка, находящемся всего в двух-трех километрах и контролируемого нацгвардией; а кто-то (в основном пожилые) наотрез отказываются жить наверху, опасаясь (и небезосновательно) новых минометных обстрелов.
Условия проживания здесь весьма аскетичны: у каждого свое место или угол («кровать», стол, коробки и мешки) в общем большом помещении; семьи с детьми или односельчане-марьинцы занимают немногочисленные отдельные комнаты или деревянные выгородки, заставленные и завешанные пакетами с вещами и гуманитаркой. Пищу готовят на электрических печках, в духовках. Ни душа, ни ванной, ни «прачечной» не предусмотрено. В помещениях весьма прохладно – бытовые тепловентиляторы помогают не особо.
Стены и балки под потолком завешаны рисунками и наглядной агитацией – сделанные основательно и от руки, они выдают стиль 1980-х годов. Несмотря на тематику: «действия в результате ядерного взрыва», «борьба с пожаром в очаге ядерного поражения», являются украшением «интерьера», разбавляя казенность и неряшливость. Одухотворенные портреты военных и техники, запускающей разнообразные ракеты, иллюстрируют картину дня сегодняшнего, созданную в 1980-х – неосознанное послание нам, в будущее.
Среди обитателей «подземелья» – восемь детей, двое совсем маленьких: до 3-х лет, остальным – не более восьми (дети школьного возраста вынуждено не посещают школу). Не обошлось и без любовной коллизии: девочка среди ребят только одна, и за ее внимание разгораются настоящие мужские баталии – а легкомысленная юная Джульетта или Белоснежка, окруженная «гномами-рудокопами», не ощущая в своем подземном царстве конкуренции, выказывает все капризы, свойственные женскому полу.
В одной из комнат, работает обогреватель, здесь теплее, чем в общем помещении; спертый, нездоровый воздух, на стенах – грибок и плесень – место, совсем неподходящее для семьи с трехлетней девочкой. Странное впечатление производит и отсутствие окон, подчеркивающее незаметную в повседневности потребность во внешнем мире. В другой комнате собралась молодежь, мне показывают видеозапись разрушенного дома в Марьинке, сделанную самими хозяевами.
– Сначала мы не хотели, чтобы нас фотографировали, а теперь все равно… ненавижу нациков, ненавижу фашистов! – говорит одна из девушек. Ненависть и злость – обыденны: все устали, раздражены, обезнадежены…
– Они предлагают нам общежитие, но как я буду купать ребенка в общей ванне. Мы все потеряли, пускай дают квартиры! – говорит молодая мать.
А мне кажется, что в любом общежитии им будет лучше, чем здесь: там хотя бы можно видеть солнечный свет… но, вероятно, после всего пережитого, ощущение объективной реальности теряется, а может, страх за жизнь, привычка и другие причины заставляют матерей с детьми оставаться под землей.
Шум. Подхриповатые звуки, издаваемые музыкальным центром – подарком ополченцев – парень, попеременно меняет кассеты, те самые – пленочные, образца конца прошлого века. Я приостанавливаюсь, узнав знакомые песни – хиты 1990-х. Перекрикивая, гоняются друг за другом дети – сейчас зима, особо не погуляешь, да и в теплое время родители опасались выпускать их, разве что поблизости, – обстрелы могут начаться в любой момент.
На столе стоит живая роза, так странно смотрящаяся здесь, поодаль взгромоздился большой лохматый медведь с красным сердечком на груди. Мужчина, тот самый, «суровый в камуфляже», объясняет: дочери исполнилось 18 лет.
Женщина за несколько кроватей пытается спасть. Да разве тут уснешь?
Бабушка, как говорят соседи – «звезда», любимица фотокорреспондентов, жарит рыбу в эмалированной чашке на электрической печке – захотелось чего-то «живого», не макоронно-тушеночного. Ее подружки беседуют, сидя рядком на скамейке. Наверное, пожилым здесь комфортнее (если можно так сказать), чем остальным: все-таки не одни – в обществе, под присмотром, да и частенько наведываются гости: журналисты, фотографы, наблюдатели, благотворители – помогая и внося разнообразие.
Сейчас народу поубавилось, а во времена сильных обстрелов, набивалось столько, что, среди лежащих вповалку, невозможно было пройти. Одна женщина тогда не дошла… снаряд убил ее за несколько десятков метров до укрытия.
Но несмотря ни на что люди продолжают жить: у кого есть работа, ходят на работу; присматривают за своими домами, периодически ночуют в них, если это возможно. У многих паническая боязнь новых обстрелов: «будут выселять, не пойду под осколки» – чтобы это понять, надо пережить…
Подобные бомбоубежища находятся более-менее на виду: людям доставляют гуманитарную помощь, под новый год «казачий дед Мороз» подарил подарки; из России привезли для поклонения икону. Хуже с гуманитарной точки зрения приходится тем, кто живет в своих домах – доставлять помощь адресно намного сложнее, особенно в последнее время, с возобновлением обстрелов.
«С Новым счастьем!» – провожает меня самодельная гирлянда флажков – листков цветной бумаги с буквами, висящих под «одухотворенными портреты военных». Счастье, на которое все искренне надеются в Донбассе. Счастье этих людей в чем-то отличается от нашего… Это тишина. Пение соловья на рассвете. Воссоединение с семей. Свой дом не в руинах. Живые и нераненые близкие…
Список людей, пострадавших под Волновахой
Об упокоении:
Ольга
Инна
Лариса
Роман
Татьяна
Владислав
Александр
Мария
Дмитрий
Анастасия
Анатолий
О здравии:
Татьяна
Валерий
Екатерина
Галина
Владимир
Маргарита
Владимир
Маргарита
Владимир
Анна
Виталий
Владимир
Таисия
Владимир
Георгий
Елена
Ольга
