Я добилась, чтобы меня пустили в реанимацию к папе

В июле 2023 года 76-летний отец Елены попал в больницу с острым пиелонефритом. Дочь сама привезла папу на скорой, заполнила необходимые бумаги, оставила свои контакты. Последнее их общение было по телефону – Сергей Николаевич рассказал, что его готовят к операции. Утром Елена попробовала позвонить отцу, но он не ответил. Тогда она поехала в больницу.

День первый. «Нас не пустили, и именно в это время ее не стало»

Семь утра, воскресенье. В больнице Елене сказали, что отец находится в реанимации после операции. Каждый день с 13:00 до 15:00 выходит врач и рассказывает о состоянии больных. Это означало, что придется оставаться в неведении еще полдня.

– А для меня это был дополнительный триггер, – объясняет женщина. – В 2018 году моя 81-летняя мама также попала в реанимацию. Я уже тогда знала, что есть закон, по которому родных должны пускать в отделение интенсивной терапии. Дошла туда, объяснила, что хочу пройти к своей матери. Врач, вышедший ко мне, сказал, чтобы я приходила попозже, к часу.

Мы с папой уехали, стали собирать вещи, и тут поступил звонок из больницы. Нам сказали, что мама умерла. То есть нас не пустили, и именно в это время ее не стало. Для меня это был шок. Все прошедшие с маминой смерти годы я жалела, что не прорвалась к ней, послушалась и ушла.

Скандальная женщина

Елена обзвонила вышестоящие организации – в Минздраве ей посоветовали писать обращение, в страховой компании сказали, что, пока папа в больнице, ничего сделать не могут. Но когда он выйдет, можно будет пожаловаться – больница не получит денег, это сильный рычаг воздействия.

Внимательно изучив сайт больницы – с минимумом контактов для обращения, – женщина обнаружила телефон дежурного администратора и позвонила. 

Под напором – она сказала, что хочет прямо сейчас знать, что с отцом, мужчина-администратор выдал информацию о состоянии папы: у него осложнения и он находится в реанимации. Ссылаясь на закон, Елена объяснила, что хочет видеть отца. Отказ.

– Тогда я стала требовать письменный отказ, – говорит Елена. – Дежурный предложил прийти за отказом в понедельник. Я продолжала настаивать. Тогда администратор сказал, что письменный отказ они дают только в ответ на письменный запрос. Я, в свою очередь, предложила ему прийти за запросом, который я прямо сейчас и напишу.

Медперсонал смотрел с ужасом, а папа обрадовался

Елена списалась с подругой-юристом, которая разъяснила ее права на посещения родственника в реанимации. Зафиксированы они в Федеральном законе от 29.05.2019 № 119-ФЗ.

Единственное, после ковида в него внесли изменения. Теперь, если есть карантин, больница имеет право родственников не пустить. Но так как в больнице на тот момент карантина не было, Елена быстро написала запрос.

– Вдруг выходит мужчина в белом халате без маски и строгим голосом говорит: пойдемте. Я понимаю, что он ведет меня в реанимацию. Решил со мной не связываться, – говорит Елена. – Интересно, что администратор вышел без бейджика – видимо, чтобы избежать дальнейших проблем. Я потом уже его опознала на сайте больницы. Но, конечно, когда он меня повел, я начала рыдать, благодарить, рассказала про маму.

Мы пришли в реанимацию, мне дали халат, шапочку. Интересно, что администратор сказал врачам, что я там под его ответственность. Медперсонал на меня с ужасом поглядывал – было очевидно, что люди там редко появляются. Папа, хотя и находился в полузабытьи из-за лекарств, все равно очень мне обрадовался. Я ему стала объяснить, что и как. Заодно оценила обстановку – отметила, что все чисто, аккуратно. Мне сразу стало спокойнее, что я папу увидела. Хоть долго там пробыть не смогла, мне быстро дали понять, что пора уходить.

День второй. «Ален, они меня приковали. Меня украли и удерживают»

На следующий день в семь утра в колл-центре Елене сказали, что состояние папы тяжелое. «А все остальное вы узнаете на встрече с врачом. То есть это вся информация, к которой имеет доступ доверенное лицо», – недоумевает Елена.

Она снова стала прорываться в реанимацию. Администратор в этот день была другая – кинула трубку и даже разговаривать не стала. Елене только удалось вырвать у нее телефон заведующего реанимацией. Заведующий сказал, что можно прийти к часу. Так как Елена папу один раз видела, то согласилась.

А дальше был новый шок. Уже за 15 минут до назначенного времени больничное фойе заполонила толпа совершенно обезумевших от волнения за близких посетителей. Врач меж тем появилась только в два.

– «Звезда», по-другому не могу сказать. Молодая, высокая, интересная, – делится впечатлениями Елена. – Она выставила руки вперед и первым делом сказала: так, давайте уважать личное пространство, не подходите ко мне близко. Потом, когда я зашла в комнату, чтобы обсудить с ней состояние папы, она сразу меня одернула, попросив: сядьте от меня подальше. 

Выяснилось, что ему сделали КТ головного мозга, у него замутнение сознания и начался сепсис. То есть все идет на ухудшение. В ответ на мои вопросы врач ерничала, закатывала глаза, вела себя неадекватно. И самое главное, как оказалось, папу еще и пристегнули ремнями, потому что он был дезориентирован. Услышав все это, я заявила, что сейчас же иду с врачом к моему отцу. Она в резкой форме отказалась меня провести, но за мной спустился медбрат, чтобы отвести в отделение интенсивной терапии.                             

В этот раз врач был приветлив, предложил стул. Я присела рядом с папой, а он вдруг мне на ухо говорит: «Ален, ты тихонечко посмотри, они меня приковали. Они меня украли и удерживают».

Как оказалось, на фоне помутнения сознания и отсутствия информации, так как врачи ничего ему не объясняли, отец Елены решил, что его похитили, обездвижили и хотят отобрать квартиру. Во время общения Елене удалось несколько успокоить папу, но уходила она все равно с тяжелым сердцем.

День третий. Заставляют, ничего не объясняя

Незнакомый врач, который вышел в час, уже знал, что Елену надо провести в реанимацию. По дороге сказал, что папа не хочет лечиться.

– Я про себя отметила, как хорошо, что я к нему иду и смогу все объяснить, говорит Елена. – Папа был в подавленном состоянии, сказал, что хочет уйти, потому что его в реанимации убивают. Например, заставляют дышать в маску, в которой он задыхается. Я стала просить папу потерпеть, объяснила, что у него есть небольшие улучшения по анализам.

Как выяснилось, папа об этом не знал и очень удивился. Мы позвали врача, и тот крайне нехотя ответил отцу, что да, анализы лучше. Ему даже никто этого не сказал. Я попросила папу приложить максимальные усилия, чтобы его скорее перевели в обычное отделение.

День четвертый. «Мы как будто из ада в рай попали: прекрасная палата, приветливые врачи»

Прилетела сестра Елены из Америки. Вместе они пошли в больницу, позвонили заведующему реанимацией с просьбой пропустить к папе и вдруг слышат: сегодня это невозможно. Сердце упало от страха, но выяснилось, что отца переводят в обычное отделение. В обычное отделение также нужен пропуск. Но его можно получить, если объяснить, что папа пожилой и ему нужен уход.

Пропуск Елене одобрили, и они вместе с сестрой пошли сдавать ПЦР и флюорографию. 

– Стоим мы, ждем результатов и вдруг видим – на каталке везут папу. Сестра его не видела пять лет. Мы вскакиваем, подходим к нему, начинаем плакать. Вид у папы – ужас. Он даже заплакал – а надо сказать, я его в слезах видела только один раз, после смерти мамы. И он нам говорит: наконец-то вы меня вырвали из лап гестапо.

А дальше мы как будто из ада в рай попали. Урологическое отделение очень хорошее, вопросов нет. У папы была прекрасная одноместная палата за небольшую доплату. Приветливые врачи, сразу пришли и все рассказали о его состоянии. Нормальная еда. В общем, там папа быстро пошел на поправку.

Поддерживали только встречи с дочерью

Пока отец Елены был в больнице, он особо не рассказывал, через что прошел в реанимации. Только три недели спустя стал делиться пережитым и поверг близких в ужас. 

– Когда тебя привозят в реанимацию, никто ничего не объясняет. Для врачей ты муха, – возмущается Елена. – Он хотел что-то спросить, а его грубо одернули и сказали: молчите, не мешайте работать. Он хотел пить, но пить ему не давали. А сам он взять не мог, потому что был пристегнут ремнями. Хотел спать, но не мог. В отделении интенсивной терапии постоянно горит свет, кто-то стонет, а младший персонал препирается между собой, иногда громко и матом. Хотел узнать, сколько времени, но на окнах жалюзи, так что не ясно, день или ночь.

Когда началась легочная недостаточность, ему сказали надеть на лицо крошечную маску – она пахла дешевым китайским пластиком, и он в ней задыхался. Когда медперсонал не видел, он и еще одна женщина снимали эту маску, чтобы подышать. Если врачи это замечали, они на папу кричали! – ужасается Елена.

На фоне переживаний и лекарств началась дезориентация. Пожилой мужчина всерьез решил, что его украли и удерживают. Поддерживали только встречи с дочерью. Несмотря на свое состояние, он понимал, что вот-вот должна прийти его Алена, и очень ждал.

«Вы очень нужны своим родным там!»

Пробиваясь к папе, Елена общалась с родственниками других пациентов в реанимации. Большинство даже не знали о своем законном праве на посещение.

«Когда я вышла из реанимации, меня отозвала в сторону женщина и спросила, сколько стоит эта услуга. Я ей с радостью рассказала, что это бесплатно, и научила, что делать», – говорит Елена.

Пока папа Елены был в больнице, она временно затаилась – никуда больше не звонила, не жаловалась. Но как только его выписали, сразу пошла на прием к заместителю главврача.

– Главное, прорваться на этаж администрации – там уже все очень вежливые. Я пришла на прием к заместителю главного врача и все ему рассказала. Уже на следующее утро мне позвонили и пригласили на встречу с замом реанимации.

Ему я рассказала все в подробностях. Про врача, которая требовала, чтобы к ней близко не подходили, про отсутствие информации, про подавленное состояние папы. Он поблагодарил меня и пообещал разобраться. Заверил, что больше такого не будет. Надеюсь, что это правда, – говорит Елена. 

Пройдя через этот опыт, Елена призывает всех, чьи близкие оказались в реанимации, не опускать руки, а бороться: «Вы очень нужны своим родным там!»