В один из фондов обратилась семья: мама с тремя детьми, живут вместе с бабушкой и дедушкой. Всего шесть человек. Доход этой семьи был довольно высоким – около 200 000 рублей. При этом в семье был ребенок с инвалидностью и ипотечный кредит. Эксперты фонда сомневались – брать ли эту просьбу в работу или нет, пока не обратили внимание на регион проживания семьи. Город Нарьян-Мар входит в топ самых дорогих городов России. Дохода этой семьи хватало на оплату квартиры, еду, текущие расходы. Фонд открыл сбор на реабилитацию ребенка, потому что мама не могла оплатить ее самостоятельно – в семье были высокими не только доходы, но и расходы.
Благотворительные фонды тщательно проверяют финансовую сторону жизни человека, который обратился за помощью – запрашивают справки о доходах и выписки со счетов, могут попросить фотографии квартиры, смотрят соцсети. Почему это так важно?
Фонд распоряжается не своими деньгами. Он – посредник между теми, кто хочет помочь, и теми, кто нуждается. Поэтому при принятии того или иного решения сотрудники фонда должны быть максимально объективны.
На что ориентируется фонд, отказывая или, наоборот, беря в работу просьбу о помощи? Какие документы должные подтвердить доходы благополучателей? И что – кроме документов – могут у вас попросить при обращении за помощью? Разбирается Алла Мождженская.
Потолок доходов
При обращении в любой благотворительный фонд требуется определенное количество документов, подтверждающих, что просителю или членам его семьи действительно нужна помощь. Как правило, это документы, удостоверяющие личность, медицинские справки и выписки, согласие на обработку персональных данных и, конечно, справки о доходах и составе семьи.
Все опрошенные корреспондентом «Милосердия.ru» эксперты утверждают, что в целом смотрят финансовую картину семьи, но доход не является решающим критерием для того, чтобы отказать в помощи.
По сути, потолка доходов, по которому определяют, действительно ли семья нуждается в помощи, не существует. На что же ориентируется фонд?
«Наш фонд не ориентируется на такие критерии при оказании помощи, мы опираемся исключительно на экспертное заключение врачей, которые выносят заключение, какая медицинская помощь и в каком объеме действительно необходима, а мы, в свою очередь, проверяем, что ее действительно невозможно получить за счет ОМС», – говорят в «Подари жизнь».
Аналогичные комментарии были получены в фондах «Правмир», «Абсолют-Помощь», «Помоги.орг» и «Русфонде».
Зарплаты россиян: самая большая и самая маленькая
Возвращаясь к истории про семью из города Нарьян-Мара, следует отметить, что разброс средних зарплат в разных регионах России – огромный. От уровня зарплаты зависят и расходы в этом регионе.
Доход жителя города Анадыря (Чукотский АО) может быть равен доходу жителя Назрани (Ингушетия). Но их расходы будут сильно разниться. Потому что уровень жизни в этих регионах принципиально разный.
По данным Росстата по итогам 2022 года, средняя зарплата жителя Чукотского АО – 141 813 рублей. В то же время средняя зарплата жителя Республики Ингушетия – 32 744 рубля (средняя зарплата по стране – 64 191 рубль).
СПРАВКА
Согласно официальным данным, доходы населения в разных регионах страны могут отличаться в несколько раз. Самую большую в России среднюю зарплату получают жители Чукотского АО (141 813 рублей), Ямало-Ненецкого АО и Москвы (122 842 рубля). В то время как самая маленькая зарплата у жителей Республики Ингушетия (32 744 рубля), Чеченской Республики (33 689 рублей) и Кабардино-Балкарской Республики (34 654 рубля).
«Каждую историю мы рассматриваем индивидуально, пытаемся понять, какой у семьи социальный и материальный статус, – рассказывает Елена Перхунова, руководитель Группы работы с просителями – совместного проекта православной службы помощи «Милосердие» и Марфо-Мариинской обители. – Стараемся посмотреть не только все доходы, включая пенсии, пособия, официальный и неофициальный доход, если это возможно, но и расходы, которые необходимы именно в этом российском регионе.
Кроме того, возможна ситуация, когда у семьи доход достаточно большой, но при этом квартира в ипотеку, ребенок с инвалидностью или семья многодетная.
Мы пытаемся вычленить тот достаток, который у них остается, и понять, могут ли эти люди в принципе сами купить то, о чем просят. У нас на сайте в основном сборы дорогостоящие – средства реабилитации или онкологические лекарства, которые стоят очень дорого, понятно, что даже людям с достаточно высокими доходами накопить или быстро найти эту сумму проблематично, и тогда мы одобряем сбор».
Итак, формула, по которой фонды принимают решения, следующая: соотношение доходов просителя, региона проживания, ситуации, в которой он оказался, и требуемой суммы.
Соотношение цены лечения и доходов
«Как правило, к нам за помощью обращаются люди с доходами в среднем до 100 000 рублей в месяц, – делится представитель «Русфонда» Елена Морозова. – Если доход семьи выше, то мы смотрим соотношение цены лечения и дохода. Например, ребенку нужен шлем-ортез, цена которого около 200 000 рублей, а доход его отца – 150 000 рублей. В этом случае уточняем обстоятельства: число детей в семье, наличие ипотеки, прочие расходы. Если семья ничем не обременена или это обременение невысокое, то отказываем. Если есть особые обстоятельства, берем.
Но когда на лечение требуется собрать несколько миллионов рублей и сделать это нужно достаточно быстро, то и доход в 200 000 рублей не будет преградой, ведь людям надо жить на что-то. В целом мы всегда используем индивидуальный подход».
В одной из статей, размещенных на портале «Русфонда», эксперт Ольга Маурина уточняет:
«При тех обстоятельствах, в которых находятся родители тяжелобольного ребенка, доход – величина не абсолютная, а относительная.
Это совсем не значит, что помощь оказывают только семьям с очень низким уровнем дохода. Если спасительное лечение ребенок может получить только за границей и стоит оно несколько миллионов рублей, то мы поможем, даже если доход семьи 300 000 рублей в месяц».
Доверяем людям?
«Мы доверяем людям, которые обращаются к нам за помощью, – говорит Елена Морозова. – Люди с нестабильным или неофициальным доходом предоставляют данные о своем среднемесячном доходе. Для подтверждения официальных доходов просим справки с места работы либо заключение местных органов соцзащиты о материальном положении семьи».
Однако в цитируемой ранее статье Ольга Маурина утверждает: если семья, по мнению экспертов, в состоянии самостоятельно оплатить лечение, имея довольно высокий доход, то в просьбе может быть отказано.
В качестве примера приводится ситуация, когда в «Русфонд» обратилась семья, предоставившая документы о доходе главы семейства в размере 20 000 рублей. Экспертов смутил такой низкий доход, семью попросили предоставить подробную информацию, но те отказались. В фирме, где работал отец семьи, утверждает Маурина, в среднем сотрудники получали от 70 000 до 150 000 рублей.
Информацию о конкретных доходах просителя проверить не смогли, однако подозрения в том, что мужчина их скрывает, стали основанием для того, чтобы отказать в помощи.
С обманом сталкиваются все
«С обманами со стороны просителей, насколько можем судить, сталкиваются все благотворительные организации. Если такой факт обнаруживается, мы не оказываем помощь просителю в следующий раз», – говорит представитель «Русфонда» Елена Морозова.
Фонд тратит на подопечных не свои личные деньги, эти деньги ему доверили, и он должен это доверие оправдать. Отсюда и желание благотворительного сектора обезопасить свои траты на подопечных, чтобы действительно нуждающиеся получили нужную помощь.
Среди требуемых документов о доходах – справка 2 НДФЛ либо, если проситель зарегистрирован как ИП или самозанятый, – налоговая декларация. Главная цель всех этих мер – верификация предоставленной информации от просителя.
«Но и тут, – как признает Елена Перхунова, – есть простор для утаивания. Можно принести справку, что зарплата всего 10 000 рублей, а получать на руки все 60 000. Проверить все до мельчайших деталей невозможно, мы можем только положиться на честность человека. Поэтому мы оставляем за собой право запрашивать любые дополнительные документы.
Если наш эксперт чувствует, что ситуация непонятная, то можем попросить фото квартиры или, как вариант, через госслужбы запросить акт обследования жилищных условий, он даст минимальное представление об условиях жизни семьи.
Как у православной организации у нас есть возможность связаться с социальными отделами епархии и попросить, чтобы к подопечному – с его согласия, конечно – пришел священник или социальный работник епархии и посмотрел условия жизни. По Москве и области мы делаем такие проверки своими силами».
Вмешательство в частную жизнь?
Люди на такие просьбы реагируют по-разному. Кто-то спокойно, а кто-то очень негативно воспринимает. Человек все документы предоставил, а у него еще просят предоставить фотографии квартиры! Это очень неприятно. Бывают конфликты между сотрудником, запрашивающим документы, и человеком, у которого их просят.
«Однажды у нас вызвал недоверие мужчина, занимающийся производством мебели, он написал, что получает всего 15 000 рублей. Хотя понятно, что человек, занимающийся производством мебели, получает гораздо больше. Чтобы развеять сомнения, мы попросили дополнительную информацию. Семья обиделась на наше недоверие и вторжение в частную жизнь, они ответили, что не обязаны предоставлять эту информацию. Нам пришлось отказать этой семье», – говорит Елена Перхунова.
«Время от времени к нам поступают заявки, в которых мы явно видим нестыковки. Например, мама в отпуске по уходу за ребенком-инвалидом, а папа безработный в городе-миллионнике. В такой ситуации возникает логичный вопрос: на что живет семья?» – поясняет руководитель отдела частного фандрайзинга фонда «Правмир» Полина Кружкова.
«Возникают и другие ситуации, когда доход семьи больше 100 000 рублей, а требуемая сумма помощи 40 000 рублей. Очевидно, что тут возникает вопрос о целесообразности открытия сбора. Именно поэтому на рассмотрении подопечных мы смотрим полный пакет документов и оцениваем каждую историю индивидуально, в первую очередь обращая внимание, конечно же, на тяжесть ситуации и срочность необходимой помощи.
Социальные сети – это отдельная история. Мы запрашиваем ссылки на страницы родственников подопечного и четко отслеживаем, нет ли на них параллельного с фондом сбора на личные карты. Это может создать дополнительные трудности в работе фандрайзеров, поэтому одно из наших требований: полное закрытие всех личных сборов», – говорит Полина Кружкова.
Все представители фондов, с которыми мы общались, подчеркивают, что потолка доходов, после которого фонд отказывает в помощи, не существует. Есть несколько критериев, которыми руководствуются сотрудники фондов: сумма, которая нужна, регион проживания и состав семьи, сложности, которые у нее есть, срочность сбора и доход просителя. Все эти данные учитываются при принятии фондом того или иного решения. Но однозначно просителю откажут, если станет известно, что он утаил какую-то информацию или она оказалась недостоверной.
Коллажи Татьяны Соколовой
