Идея организации Кризисного центра помощи женщинам и детям, пострадавшим от домашнего насилия, возникла у сестричества в честь преподобной Евфросинии Полоцкой после инициированных Союзом сестричеств милосердия Белорусской Православной Церкви исследований по домашнему насилию и серии семинаров-тренингов по этой проблеме в 2006 году. Тогда эта тема была совершенно нова для церковного сообщества, требовала серьезного осмысления и подготовки.
Священнослужители так либо иначе сталкиваются с этой проблемой в среде своих прихожан. В 2009 году по благословению духовника сестричества в честь преподобной Евфросинии Полоцкой отца Алексея Глинского в Лиде начал работу приют. Параллельно велась работа по изучению проблемы домашнего насилия в Лидском регионе.
В Лидском приюте для жертв домашнего насилия условия проживания максимально приближены к домашним: в комнатах — удобные кровати, в ванной — туалетные принадлежности, в холодильнике — запас продуктов.
Город Лида — небольшой, около 100 тысяч жителей, поэтому многие проблемы решаются здесь просто, по-семейному, чисто на личных контактах. Ночью, после звонка на горячую линию, за жертвой насилия едет не специальный курьер, а муж руководителя приюта. А благодаря тому, что у сотрудников приюта хорошие отношения с милицией, они могут позвонить участковому и попросить навестить проблемную семью.
У духовника приюта, протоиерея Алексея Глинского, и руководителя Кризисного центра Ольги Горшановой за три года работы накопился свой, можно сказать, выстраданный опыт.
О нем рассказывает Ольга Николаевна, которая также несет послушание сестры милосердия и является профессиональным психологом.
— Что представляет собой приют, где расположен?
— Сегодня сестричество снимает 4-комнатную квартиру в центре города, сюда легко доехать с любого уголка города. Есть кухня, одна комната — гостиная, в остальных трех располагаем пострадавших. Еще ни разу не было, чтобы приют был переполнен. Но на такой случай есть надувные матрасы.
— Каким образом люди узнают о вашем центре и приюте?
— Работает горячая телефонная линия. Номер даем бегущей строкой по местному телевидению. Во всех городских маршрутах автобусах и на остановках размещены рекламные листки. И, насколько я знаю, у женщин, в семьях которых случается домашнее насилие, наш телефон всегда наготове — занесен в контакты на мобильнике.
— Сколько времени пострадавшая может у вас находится?
— Сначала мы не могли назвать человеку конкретные сроки, все-таки он в беде — неловко было. Но опыт показал, что оптимальное время — 10 дней. Это срок, за который женщина может определиться, что она дальше намерена делать. Или она возвращается к мужу (что чаще всего происходит), или ищет себе альтернативное жилье. Однако если мы видим, что женщина решает проблему, то можем продлить срок пребывания в приюте.
Причем этот срок мы установили, чтобы исключить потребительское отношение к нашей помощи по принципу: зачем что-то решать — обогрели, накормили, смотришь, и деньги сэкономила. Были случаи, когда очень сложно было выселить. Одна женщина все время находила благовидные предлоги, чтобы остаться, лгала. Но город у нас небольшой, и такие обманы быстро вскрываются.
— Пока пострадавшие живут у вас, проводите ли вы с ними какую-то работу?
— Когда они приходят, то глаза не поднимают, им не хочется говорить. Уже после начинаем входить в контакт, чтобы разговорились. Беседуем, консультируем. Проводим тренинговые занятия.
Но они совсем не хотят этого, потребность — 0,1%. Идеальный вариант, когда оба супруга — и агрессор, и жертва — захотят с этой проблемой справиться. Но такого, к сожалению, у нас пока еще не было. Бывало так: беседуешь с женщиной, объясняешь ситуацию, в какую она попала, вроде бы она все понимает… А потом говорит мне: «Ольга Николаевна, а вы могли бы, если муж позвонит, сказать, что я у вас ночевала?» Эта женщина, возвращаясь домой, оправдывается перед мужем за то, что убежала из дому… Возникает чувство, что твоя работа не дает отдачи. А другая пострадавшая говорила: мою мамку били, и меня бьют — это наша доля такая.
Хотя есть и другой опыт. Бывало, женщины уходили от мужей-агрессоров. Но у этих пострадавших уже было твердое решение больше не терпеть насилие. Им только очень нужно было мнение Церкви, как она к таким ситуациям относится.
Еще мы проводим семинары в школах, работаем с социальными педагогами. Начинать предотвращение насилия надо оттуда — с детства. Ведь мальчики в семьях агрессоров очень редко вырастают без склонности к насилию.
— На ваш взгляд, работа приюта принесла какую-то пользу и какую?
— Мы помогаем в момент, когда в семье кризисная ситуация, когда женщине с детьми некуда деться. И в том, что ребенок не бегал ночью по улице, а поспал пару ночей в спокойной обстановке — уже польза.
Польза, если женщина побеседует со священником, если, конечно, у нее возникает такая потребность.
— Ольга Николаевна, фиксируете ли вы паспортные данные пострадавших, адрес, место работы?
— Мы не настаиваем. Принимаем без оглядки. Хотя иногда страдаем от обмана, непорядочности людей… Но все-таки мы работаем по благословению, при Церкви, и Господь всегда нам помогает!
Вначале решили: если кто-то звонит нам по горячей линии, будем требовать паспорт, свидетельство о рождении детей и регистрировать. Но потом отказались от этого. Позвонила женщина, мы рассказали условия — и она не пришла. Следующий звонок — то же самое. Нам пришлось пересмотреть условия, иначе было бы то же, что в госучреждениях — приют был бы просто не востребован. В территориальных центрах социального обслуживания тоже открывали комнаты для женщин в кризисных ситуациях. Но чтобы туда попасть, надо было написать заявление и придти в рабочее время к директору — т.е. с 8.00 до 17.00. А днем насилия обычно не происходит. Тревожные звонки поступают к нам после 22.00, ближе к ночи.
И потом, женщины боятся за свое положение — лишь бы никто не узнал. Мы ведем журнал отзывов, он лежит на виду. Все, кто что-либо написал, не подписывались, даже имени не писали.
Кроме этого, женщин смущало, что проживание в приюте бесплатное. Еще задавали вопрос: «А кто вы, от какой организации?» — «От Церкви». И это пугало людей — еще в секту затянут. Поэтому мы стали сообщать, что они могут положить какую-то сумму в ящик для пожертвований. А по поводу того, что наш приют от Православной Церкви, женщины сами перезванивают в храм, уточняют.
Кризисный центр, опекаемый лидским сестричеством, принимает всех, вне зависимости от вероисповедания — это неважно, когда человек в беде. Единственное, помощь здесь могут пока получить только женщины. Хотя обращаются и мужчины. О планах развития приюта рассказывает духовник сестричества в честь прп. Евфросинии протоиерей Алексей Глинский:
– Я считаю, что психологическая помощь должна развиваться в сторону семейной терапии. И у нас в центре мне бы хотелось выделить психологическую помощь в отдельное направление. Потому что, сейчас нашему директору приходится быть и руководителем, и психологом, и уборщицей, и поваром, и няней…
Важно помочь выйти жертве из замкнутого круга, помочь работать, в том числе и над собой. Но также весьма актуален и аспект работы с мужчинами-агрессорами. И опять-таки, здесь важно сделать акцент на информирование общественности, вывод проблемы на уровень осознанности и готовности нести ответственность за свои действия.
К сожалению, многие из мужчин себя даже не осознают в качестве насильников. Думают, что иногда поколачивать свою жену, это нормально — отец так себя вел, другие так себя ведут… И не осознают, что это насилие, что приводит к тяжелейшим травмам как насильника, так и жертву, и детей, которые во взрослой жизни повторяют эту же модель поведения. Об этом люди не знают. Вот почему тема домашнего насилия должна быть на слуху, о ней нужно говорить, объяснять многие вещи.
У нас есть на примете профессионалы, которые могут работать с агрессорами, но человек, прежде всего, сам должен осознать и признать, что самостоятельно не может справиться со своей агрессией. Должен осознать, что ему нужен совет и необходима работа над собой. Возможно, тогда и жертвы перестанут стесняться, бояться и начнут бороться с болезнью, а не жить с ней».
