По роду своей деятельности мне приходится часто сталкиваться с людскими страданиями. Я общаюсь с бездомными, наркоманами, бывшими осужденными. И все хорошо, вроде бы. Я в теме, общаюсь с ними давно, знаю, что с ними и как. Только вот люди, знавшие меня до начала такого рода моей деятельности, жалуются на то, что я становлюсь мужеподобной. Мне уже ничего не стоит употребить крепкое словцо (чего раньше я никогда не делала, хотя словечки-то прекрасно знала), в моем лексиконе появляется все больше жаргонизмов из разряда тех, что употребляют асоциальные подростки. Да и сама я замечаю, что как-то черствею душой, что ли. Что уже не девочка-незабудочка, прямо скажем. И мне это не очень нравится. В этом есть потеря самости, как мне кажется. Да и вообще, чего хорошего в очерствении души? Что делать прикажете? Зинаида
Отвечает протоиерей Константин ОСТРОВСКИЙ, настоятель Успенского храма города Красногорска Московской области, благочинный церквей Красногорского округа Московской епархии
Уважаемая Зинаида! Что делать? Общаясь, мы все, вольно или невольно, друг на друга влияем, перенимаем манеры, стиль речи и многое другое и на разных уровнях душевной глубины.
Кое-что, конечно, зависит и от нас самих. Я, например, тоже замечаю, что общение с людьми малообразованными, особенно с подростками, плохо влияет на мою речь. Стараюсь следить за собой, чтобы, скажем, слово «нормально» означало у меня «в пределах нормы», а не заменяло собой слово «хорошо». Наверное, и всем нам надо стараться быть внимательными, а особенно тем, кто общается с людьми, как говорят, «из группы риска». Так ведь и в телесном отношении: все культурные люди моют руки перед едой, но врачи-инфекционисты
– особенно тщательно.
Но все же, как ни остерегайся, очень многое мы перенимаем у людей невольно. Даже в Священном Писании сказано: «С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися» (Пс. 17, 26, 27). И народная мудрость говорит: «С кем поведешься, от того и наберешься».
Тогда стоит, мне думается, задаться вопросом: «Зачем я общаюсь с людьми, от которых могу заразиться душевно, а то и телесно?» Ради зарплаты? Ради тщеславия? Ради самоутверждения? Все это и тому подобное стоит ли того, чтобы жертвовать своей культурностью или здоровьем? Пусть каждый сам решает.
Но, если вы работаете с бездомными, наркоманами, бывшими осужденными ради того, чтобы помочь этим людям встать на ноги, начать добрую человеческую жизнь, обрести правую веру, то Бог воздаст вам за те жертвы, которые вы приносите ради Божьего дела. И еще мне сейчас вспомнились слова апостола Павла, что сила Божия в немощи совершается. Пока мы хотим творить добро своей силой, уповаем на себя, Бог, хотя и благословляет наше благое намерение, но даeт проявиться и нашей немощи. В частности, это выражается и в том, что не только наши подопечные учатся у нас хорошему, но и мы учимся у них плохому. Если же человек, глубоко познав свою немощь, при этом, не отчаивается, а, уповая на милосердие Божие и призывая Бога в помощь, берётся за святое дело, то начинают действовать уже не те силы и законы, какие действовали раньше, а благодать Божия, и в познанной нами нашей немощи начинает совершаться сила Божия.
Cвятые не боялись иметь общение с людьми из самых низших слоев общества – лишь бы это служило делу спасения. На илл.: блаженный Августин освобождает узника и приводит его к себе домой. Фронтоны лицевой стороны гробницы св.Августина
