Чревоугодие – отношение к миру и людям как к средству
Выражение «есть людей» означает восприятие не только людей, а всего мира вокруг себя как места, которое существует для удовлетворения твоих желаний.
Когда святые отцы, в том числе преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, рассуждали о главных человеческих страстях и о смертных грехах, то первой страстью называли чревоугодие. Почему?
Всем понятно, что человеку естественно любить вкусную пищу, не любить невкусную; понятно стремление приготовить изысканную еду, а не есть всякую бурду. И одним из наказаний для человека, в том числе в тюремном заключении, является баланда, которую ему выдают вместо нормальной человеческой пищи.
То есть хорошо питаться, есть вкусно для человека нормально. В этом нет чревоугодия, в этом нет ничего дурного. Чревоугодие – это когда ты ешь чрезмерно, когда еда становится чем-то главным в жизни и затмевает все остальные радости.
Но сразу возникает вопрос: неужели это так страшно? Неужели это можно серьезно считать самой опасной страстью человека, если существуют ненависть, блуд, гордыня, ложь, лицемерие и так далее, и тому подобное?
Под словом «чревоугодие» в христианстве понимается не только и не столько отношение к вкусной и здоровой пище, сколько отношение к миру и пространству жизни, которое человека окружает.
Если ты воспринимаешь мир вокруг себя как средство, которое ты поглощаешь, которым питаешься, и этот процесс пожирания мира, пожирания всего вокруг себя является для тебя основной жизненной функцией, – это беда.
Собственно говоря, проблема потребительского общества в большей части заключается в том, что человек существует как машина потребления пространства. Тогда всякий человек и всякая живая душа, находящаяся в окружении такого человека, рассматривается им как средство.
А великий Кант четко сказал: «Человек никогда не может быть средством, он может быть только целью». Когда для тебя человек становится средством, то тогда ты его и употребляешь в свое удовольствие. А потом выплевываешь от него косточки какие-нибудь. Иногда что-то в зубах застревает.
Отзвуки такого людоедского отношения к миру и ближнему можно услышать и в выражениях вроде «она меня заела».
Некоторые признаки людоедства
Когда строжайшее взыскивают за каждый проступок с другого человека и постоянно оправдывают самого себя; когда ставят высочайшую планку для другого и снижают для себя – это и есть поедание людей.
Это касается и отношений в семье (супругов друг к другу, родителей и детей), и отношения к работе, отношения к друзьям, и отношения человека к Церкви, и отношения к любому пространству. «Вот ты такой, ты сякой. Ты такая, ты сякая». Человек не видит себя, но зорко видит другого, выискивает недостатки в другом, потому что так приятнее чувствовать себя невинным и безответным.
Человек не должен ставить какую-то высокую планку для других, даже если он ставит высокую планку себе. Надо всегда поступать по любви, потому что человек все-таки призван любить ближнего, как самого себя, а не требовать с ближнего. Планку надо занижать для другого, завышая ее для себя.
Здесь вспоминается случай из патерика. Один монах, который, видимо, ставил такие высокие планки для себя и для других, обращается к старцу: «Отче, что мне делать, если я увижу брата моего, спящего за бдением. Не дать ли мне ему пинка?». Авва ему отвечает: «Если бы я увидел другого брата, спящего за бдением, я положил бы его голову себе на колени и покоил бы его».
Таких историй в патерике очень много. Это одна из самых прекрасных книг, которую хорошо читать во время любого поста. Она смягчает сердце, задает верный тон душе.
Что делать, если занимаешься самоедством?
Нередко можно услышать мнение, что самоукоры, самопопреки – это очень смиренно, и вообще единственно подобающее христианину отношение к самому себе. Но все не так просто.
Бесконечное самоедство, самопопрекание, отношение к себе как к «убогому», который живет только чувством вины, – без всякого сомнения вещь духовно опасная.
Самоедство – болезнь души.
Самоедство не имеет отношения к смирению в его истинном смысле. Есть, как говорят, смиренномудрие, а есть смиреннословие. Самоедство и смиреннословие наблюдается тогда, когда человек пытается за маской смирения (не всегда осознанной) прятать свое нежелание жить в свободе, свое нежелание жить ответственно, как-то вот действовать, меняться.
Есть отличный маркер для проверки себя: если вы попрекаете сами себя и вдруг вам кто-то со стороны говорит то же самое и вы этот упрек, согласившись сердцем, примите, – это будет смирение.
Но если вы только самому себе разрешаете себя упрекать, а если кто-то попробует сказать вам то же самое, вы взрываетесь – вы самоед-смиреннослов.
Обычное самоедство – это огромное недоверие Богу, потому что человек никак не может понять, поверить, что Бог любит его таким, какой он есть. А человек пытается быть тем, кем он не является. Он пытается из себя что-то выкаблучивать, пытается придумать для себя какую-то особую маску, в которой он мог бы быть принят.
Человеку страшно быть самим собой. И все это самопоедание происходит потому, что человеку никак не удается стать лучше, и он так самооправдывается.
А когда эта маска слетает, когда человек оказывается в глазах других не тем, кем хочет представиться, тогда он испытывает чувство сильной досады. Чувство досады совсем не похоже на чувство покаяния. Чувство досады – это чувство уязвленной гордыни. И именно поэтому человек начинает себя поедать. И так – по кругу, вместо того, чтобы остановиться, признать свою немощь и начать движение от себя недостойного к такому себе, каким тебя задумал Господь.
Как не даться людоеду на зубок
Человеку нельзя позволять «есть» себя и другим людям. Человек не должен быть объектом для манипуляций. И вообще человек не должен соглашаться с тем, что он объект, с тем, что его используют, с тем, что его унижают, с тем, что его постоянно терроризируют. В этом нет никакого смирения.
Надо уметь это пресекать, уходить от этих отношений. Уходить умело, с достоинством, не озлобляясь. Это то, что мы, по большому счету, не умеем.
Мы сразу впадаем в ненависть, противостояние, злобу, вражду, войну, а вот сопротивляться по-доброму, с достоинством, мы пока не научились.
Остановиться на пути поедания мира человеку всегда может помочь Евангелие. Когда человек открывает для себя слова Христа, когда начинает по-настоящему искать в Евангелии голос Божий, обращенный к нему лично, когда человек вдруг, совершенно неожиданно для себя, на какой-то евангельской притче или истории, или на каком-то слове Христовом вдруг ощутит, что сердце его сжалось оттого, что эти слова – про него. А все Евангелие – про каждого из нас, просто это надо научиться слышать.
А когда человек отстраненно читает Евангелие как некое домашнее правило, упражнение в Священном писании, то он не воспринимает Слово Божие как личное обращение. Он может разобрать Евангелие на цитаты, или какие-то понятия перетолковать в удобном для себя контексте.
Перетолковывали слова закона книжники и фарисеи для себя, пытались найти лазейку. Именно законник перед Христом озвучил самое важное, самое главное, что потом стало центром евангельской главной заповеди: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всеми мыслями твоими, всеми помышлениями твоими» и ближнего своего как самого себя». Но тут же спросил: «А кто мой ближний?».
