Старость. Хоть и есть у слова сомнительная рифма со словом «радость», никто не ждет ее с приятным волнением. Ждем со страхом. Но что пугает нас в старости? Болезни? – Они подстерегают в любом возрасте. Смерть? – Вспомним о хрестоматийном падающем на голову кирпиче. Можно ли избежать этого страха, правильно подготовившись к старости? На эти и другие вопросы отвечает кандидат психологических наук, профессор МГППУ, старший научный сотрудник ПИРАО Андрей Феликсович КОПЬЕВ.
Все начинается с кризиса
– Тревога понятна. Старость – сплошные потери: болезни, немощь, утрата внешней привлекательности, социальных позиций… Слово «страх», наверное, слишком сильное, это, скорее, некоторое хроническое негативное предчувствие, которое с какого-то момента появляется в жизни. Предощущение старости, ее первые признаки, да просто само по себе знание того, что неприятности связанные с возрастом, рано или поздно придут, могут приводить человека в уныние.
– Когда появляется это чувство?
– По-разному. Обычно где-то после пресловутого кризиса середины жизни. Доминирующая тут вещь – гедонизм, ставший максимой жизни. Это примитивный принцип: человеку, как любому живому организму, свойственно стремление к удовольствию и избеганию неприятностей.
Удовольствие – в широком смысле слова: любое упоение, опьянение жизнью. Как сказано у апостола, «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1 Ин., 2-16). Все, что начинает ощущаться как ограничение всему этому, воспринимается как неприятность. Казалось бы, человек пребывает в полном расцвете сил, во всеоружии всех своих козырей – материальных, карьерных и прочих, и тут как раз подступают первые признаки грядущей инволюции… Начинаются проблемы со здоровьем, уходит внешняя привлекательность, теряет социальные позиции твоя «группа поддержки», на работе ведущие посты вдруг начинают занимать люди моложе тебя. Несправедливо! Ведут себя люди в этой ситуации по-разному. Некоторые вытесняют эту тему, пытаются «пожить для себя», пускаются во все тяжкие. Другие, наоборот, начинают «бороться» с течением времени: пластические операции, сыроедение, голодание, «прожить до двухсот лет – это реально»…. Есть у Гойи такая работа – «До самой смерти». Это известный сюжет, использованный многими художниками. Состарившаяся кокетка прихорашивается перед зеркалом. Она повинуется уже иррациональному посылу – во что бы то ни стало себя приукрасить, вновь, пусть даже иллюзорно ощутить ту силу и ту власть над ситуацией, которую когда-то имела. Человек пытается сохраниться более-менее цельно перед лицом охватывающего его отчаяния, продемонстрировать – себе в первую очередь – что с ним все в порядке, что тема старости и болезней откладывается на неопределенный срок. И то, и другое – бессмысленно, это – бегство.
– Но от времени убежать невозможно. Не рискует ли бегущий человек у финиша столкнуться с большим отчаянием?
– Еще как. Причем, отчаянием, уже не совместимым со здравым смыслом. Мне даже кажется, что нередко возрастные психические изменения – сенильных и пресенильных психозов – связаны именно с этим. Напряжение эмоциональное очень сильно, а организм уже ослаблен, нервная система не так эластична, как прежде. Сколько может эта слабеющая плотина выдерживать мощнейший напор? В какой-то момент ее прорывает, не хватает психических сил – и все.
Но не это самое главное. Обратная сторона гедонизма – отсутствие абсолютного упования, абсолютной ценности. Если для человека первично удовольствие – во что бы то ни стало, любой ценой, сейчас, то он не в силах уповать на что-то отсроченное, дальнейшее. Между тем, единственное средство от отчаяния и уныния – идея вечной жизни, Царствия Божьего.
Если человек слишком многое ставил на свои внешние достоинства и приобретения, соответствующие времени активной деятельности, то в конце концов окажется, что дом-то он строил на песке. Я, помнится, обратил внимание на газеты конца Советского Союза. Там было много практически одинаковых некрологов. Умирали партийные функционеры, только-только вышедшие на персональную пенсию союзного значения. Не старые еще люди, лет 60-ти. Видимо, на пенсию их «уходили», чтобы освободить место для молодой смены – неожиданно, неприятно, незаслуженно. Жизнь их теряла основы и опоры, теряла смысл – и очень быстро эти люди сгорали.
Гедонизм и аскетизм
– Часто говорят: «вам, верующим, легко, вам все нипочем». А в пособиях для подготовки к исповеди страх перед старостью и болезнями обычно числится в списке грехов. Получается, что прежде, когда народ был более богобоязнен, люди и старости боялись меньше?
– Думаю, что этот сегодняшний ужас перед старостью и немощью, вовсе не был всегдашним. Религия помогает человеку справиться с этими разочарованиями и грядущими потерями. Кстати, обратите внимание: если судить по художественной литературе, то и никакого «кризиса среднего возраста» в былые времена не существовало. То, что ему «кризису» уделяется сейчас столько внимания, связано с доминированием гедонистической установки в обществе. Попробуйте вспомнить в русской классике героя, чьи метания связаны с этим жизненным рубежом.
– Не припоминается. Как-то все на зависть гармонично пребывают в своих возрастных ролях.
– Прежде существовали и определенные соответствующие возрасту утешения – не обязательно чины и богатства. Пожилой человек приобретал статус уважаемого лица. Существовало – и еще не так давно – уважение к старшему. Молодняк видел проходящую мимо бабулечку и мог устыдиться тех выражений, в которых шла беседа. А та имела полное право дать им укорот, ведь она была в другом статусе. Это, к сожалению, уходит, уже ушло. Сейчас можно говорить даже о некоем «поколенческом расизме». Если золотом считается только то, что блестит, то как же трудно утратить этот блеск!
– Противоположность гедонизму – аскетизм. Выходит, он и есть лучший способ борьбы со страхом старости? Но это путь не для всех. Хочется же порадоваться жизни!
– А я вовсе не говорю об отмене радости. Кстати, ее как раз намного меньше у тех, кто делает удовольствие смыслом жизни. Когда начинаешь относиться к самому веселому и легкомысленному делу слишком серьезно, тут и приходят страхи. Кстати, большую лепту в формирование этой опасливой серьезности внес фрейдизм, отняв у людей возможность естественной и простодушной радости. Это относится ко всем удовольствиям.
Люди как яблоки
– Бывает, что человек стремится не убежать от возраста, а совсем наоборот. Про некоторых говорят: в 25 лет уже старик. Это не связано со здоровьем. Такие люди словно носят костюм на вырост. Их взрослость проявляется слишком рано и буквально во всем – поступках, внешности, речи, манерах… Такое ощущение, будто они себя всю жизнь к старости готовят.
– Да, случается. Причины – разные. Как у яблок бывают сорта ранние и поздние, так и люди: одни себя активно растрачивают, а другие живут сдержанно, словно ожидая чего-то. Есть такое понятие в психологии – жизненный сценарий – некий подсознательный жизненный план, диктующий нам наше поведение, отношения с людьми и т.д. Складывается он еще в раннем детстве под влиянием, прежде всего, родителей. Сценарий имеет завязку, кульминацию, развязку. Быть может, основное действие жизненной пьесы у такого человека «намечено» на пожилой возраст. Только тогда начнет что-то происходить, ему придется отвечать на брошенные жизнью вызовы и он себя наилучшим образом проявит и реализует. А вся предыдущая часть жизни явится подготовкой к этому.
Но чаще все-таки у такого поведения другое объяснение: страх. Человек словно заговаривает его, торопя старость. Он будет подчеркивать свой «преклонный» возраст, говорить об обреченности на старение, видя в этом некоторую предусмотрительность: я не попрыгунья-стрекоза какая-нибудь, я в будущее заглядываю! Хороший пример такого персонажа – Эпаминонд Максимович Апломбов, жених из чеховской «Свадьбы» (в фильме его блестяще сыграл Э.Гарин). Всем недовольный, ничему не верящий, ни на что не полагающийся, ни одного искреннего движения в жизни не сделавший… Это не столько страх старости, сколько страх самой жизни. Такой человек живет по принципу лукавого раба, который зарыл свой талант в землю, ни на что не решился, ничего не совершил, ни во что никаких вкладов не сделал – в том числе, и оправдываясь грядущей старостью… В этой позиции – не мудрость, а трусость. А если ставить ему психологический «диагноз», то, возможно, отсутствие фундаментального доверия – важного фактора психического развития человека. Это появляющееся во младенчестве бессознательное ощущение, что мир – безопасное место, а окружающие люди заботливы и надежны. С православной точки зрения, это – осознанное доверие к Богу. Страусиная позиция не облегчает страха. Нарушения фундаментального доверия могут приводить, например, к депрессии. В случаях, это может проявляться в вечно плохом настроении, раздражительности, недовольстве происходящим, брюзжании, зависти к молодым, готовности их осуждать.
Сказать себе «вольно!»
– Так когда же тогда нужно начинать готовиться к старости?
– А зачем к ней готовиться? Надо просто жить. Только жить – умно. Недаром говорят: форма старости – расплата за молодость. Бездумно, нелепо, самовлюбленно проведенные молодость и зрелость, словно заносят под старость взрывчатку. И человек уже опасается выйти из порочного круга своего самообольщения, вступить на это минное поле. Потому что там придется задуматься: а что дальше? В построении своей жизни как подготовки к старости ничего путного нет.
– То есть, не полезно – думать об этом?
– Если вы не гигант мысли, не ищете в этом философско-мировоззренческого религиозного смысла – лучше жизнью своей жить, как Бог дает, и какие-то выводы из нее делать.
– А для человека неверующего есть ли какой-то путь избежать этого страха?
– Предощущаемые потери, осознание призрачности земных благ все-таки подвигают разумных людей к осмыслению жизни и переосмыслению ее. А Царство Божие внутри нас. По мере ограничения возможностей внешней самореализации у человека появляется больше возможностей торить дорогу к этому источнику. Есть люди, которые не считают себя верующими, но живут по внутреннему зову, который в себе ощущают. Они спокойно и с достоинством принимают все приходящее – как новое приобретение, наступление другой фазы жизни.
– Известный психотерапевт Карл Витакер написал в возрасте 77 лет: «Старость – такое прекрасное время, что стыдно ждать его так долго!» Он назвал старость – радостью. Да и от «обычных» людей мне приходилось слышать, похожее мнение. Как бы достичь такого настроения в нужное время?
– Я думаю, это вполне реальная перспектива. Если жить правильно – не быть дураком, не делать ставку на призрачные сию делая гедонизм максимой своей жизни, не пытаясь убежать от времени и спрятаться от жизниминутные удовольствия, не вытеснять из своего сознания неизбежное, а делать это поводом переосмыслить свою жизнь и найти в ней новые, абсолютные, ценности, жить в доверии к Богу – это ощущение тоже будет подарено нам. Ощущение старости как – да! – заслуженного отдыха. Но не от работы, а от борьбы, которая на более ранних жизненных фазах неизбежна. Молодость, зрелость проходят как на войне: вот эту высоту надо взять, а этого окопа оставлять нельзя, иначе нас сомнут. А в старости с человека больше не требуется продолжения боевых действий, и можно спокойно примириться с теми пространствами, которые удалось отстоять. Мне кажется, что возраст, старость, болезни объективно в себе это несут. Ты вынужден разоружиться, выйти из жесткого режима противостояния жизненным вызовам – не потому, что ты капитулировал и оказался слабаком, а потому что время пришло. Демобилизация. Можно сказать себе «вольно».
