Любимое причитание моей бабушки: «Что же мы раньше с тобой не спознались, когда жила я в деревне, в Сметанино, в своем доме! Уж там бы я тебя угостила! И рыбников загнула бы, и сухосырных пирогов напекла, и шанег кислых, да с ягодой настряпала. А ты бы мне помогала печь топити, да со скотиной обряжаться, и жили бы в дому хорошо».
Мы познакомились в доме престарелых в Архангельской области, давно-давно, на заре нашей «Старости в радость». С тех пор пишу ей письма, а главное, стараюсь навещать регулярно.
Анне Дмитриевне 85 лет. Уже почти 10 лет она живет в доме престарелых – с тех пор, как умер ее муж Костя. А прожили они душа в душу без малого 60 лет.
«Я в войну ногу отморозила, папа с фронта маме тогда письмо прислал – «все продавай, а Нюшу спасай, как хочешь». И отправилась маленькая Нюша в «санаторию» – больницу, где почти пять лет и провела.
Во время бомбежек детей сносили в подвальчик, потом снова поднимали на этажи, есть было особенно нечего, зато все дружили и жалели. Мама навещала, однажды привезла домашней колбасы – редкость в голодное время, – да такой, что сам «главный врач санатории ей благодарность писал».
Потом Аня уже смогла ходить, но только на костылях, и после войны устроилась работать в женскую швейную артель инвалидов. А Костя пришел туда костюм заказать, увидел Аню и говорит – «Давайте дружить будем» – Но Аня, опираясь на костыль, твердо сказала, что замуж никогда не пойдет, потому что «не надо инвалида замуж брать».
И целый год Костя каждый день приходил и в артель, и в общежитие. А через год и говорит: «Пойдем, Аня, запишемся. Ты одна, и я один (родители у него были умерши), будем вместе лучше жить». И пошли, записались.
Тогда же и фотографию сделали – «думали, детям показывать – а не родились дети, и взять побоялись – вдруг не допечалуем».
Для поправки здоровья врачи рекомендовали Ане жизнь в деревне. «Ну и переедем, дом свой построим» – сказал Костя, и из Архангельска они уехали в село Шеговары, в свой дом. Там Костя работал на лесозаготовках и на сплаве, а Аня вела хозяйство.
«Все свое было, ничего не покупали, хлеб по два кило пекла, каждый день пироги да сочни, колбасу делали, рыбу Костя сурпой ловил, так на всю зиму хватало. И куры были, и коровушки, свое-то оно все вкуснее.»
Уже перед смертью Костя еще выстроил новую баню, чтобы «все было», но помыться не пришлось – «сердце прихватило, увезли в город, а из города уже на телеге приехал».
Теперь он ей часто снится, говорит, что скучает, и Анна Дмитриевна очень без него тоскует, очень ждет встречи с ним.
А еще Анна Дмитриевна очень радуется, когда мы приезжаем. И меня считает чем-то между дочкой и внучкой, и каждый раз от «умирать уже пора» переходит под конец к «ну хоть бы до внуков дожить», и вроде ей чуток полегче.
Удивительно, наверное, она как-то чувствует, когда мы приедем – последний раз я уж точно ей не говорила о приезде, зашла к ней в комнату – она спала, я колебалась, будить или нет – но тут она сама открыла глаза и радостно, но без тени удивления, вскрикнула- «Приехала! Я тебя уже с утра жду! Мне ночью снилось, что приедешь, вот я уже и блинов тебе припасла с завтрака, ты же любишь, и яблоки».
У меня аж сердце екнуло – я сама совсем не была уверена, что приеду, и Боже мой, как бы я ее могла расстроить.
Слава Богу, что мы с ней познакомились и есть друг у друга. И спасибо огромное всем, что вы есть у наших бабушек и дедушек – что вы ездите с нами, навещаете их, шлете им письма и посылки, помогаете покупать самое необходимое – вы даже не представляете, как вы им важны, и как для них важно – что вы есть и что, может быть, вы к ним еще приедете.
Спасибо вам».
