Глеб Кузнецов – член экспертного совета при правительстве РФ, председатель экспертного совета ЭИСИ (Экспертного института социальных исследований).
Ощущение «зыбкости и запуганности» вредит экономике
– После пандемии мы проснемся в «социально больном» обществе – такое мнение было высказано на одном круглом столе, где обсуждались последствия распространения COVID-19. Что вы думаете по этому поводу? Что это за «болезнь», и каковы ее симптомы? Кто от нее пострадает?
– Во-первых, вслед за великими русскими гуманистами повторю, что самая главная социальная болезнь – по-прежнему бедность. И в этом смысле, безусловно, мы «проснемся» в более больном и расколотом обществе, потому что экономические проблемы из-за пандемии только нарастают.
Во-вторых, нас ждет еще больше острых расколов общества: на «масочников» и «безмасочников», богатых и бедных, госслужащих и частный сектор, тех, кто должен ходить на работу, и тех, кто может самоизолироваться.
Неравенство и так было основной проблемой общества, а теперь будет только усугубляться, приобретая новые, все более чудовищные формы.
В-третьих, уже резко ухудшилось и будет ухудшаться дальше положение людей, тяжело больных не COVID-19, а различными хроническими заболеваниями, в том числе орфанными. Пока «бушует» пандемия, их лечение откладывается на неопределенный срок.
Более того, в ближайшее время мы увидим, как сильно упадет спонсорская поддержка и благотворительность в этих областях. Уже сейчас сворачивается финансирование многих крайне полезных исследований, проблемы этих больных уходят из повестки дня, уступая место очередным, так похожим друг на друга новостям про ковид.
– Что такое «потеря горизонта планирования», и какие последствия она будет иметь для обычного человека?
– Потеря горизонта планирования – это когда ты не можешь сказать, чем будешь заниматься даже завтра. Люди привыкли жить в предопределенном пространстве: ипотека, работа, выходные, отпуск, день рождения родственника или детский праздник. Все можно спланировать. Заранее подготовить себя, свое время и свой кошелек.
И это нормальная рутина, это жизнь здорового человека. Адреналиновых наркоманов, которым постоянно нужно что-то новое и внезапное, в мире на самом деле исчезающе мало, хотя они и на виду.
А теперь, в новых сегодняшних условиях, всех погрузили в «жизнь на грани». Люди буквально не знают, что будет завтра: пойдут ли они на работу (и сохранится ли рабочее место вообще), или будут сидеть дома, поедут ли в отпуск, или не поедут никуда (без QR-кода и персонального разрешения от мэрии), вообще ничего не знают про завтра.
Ощущение отсутствия власти над собой и своим завтрашним днем – уникальная ситуация, рожденная нынешней пандемией.
Людям постоянно страшно: они боятся умереть, заболеть коронавирусом или, не дай Бог, не коронавирусом (потому что получить помощь сейчас по какому-то иному серьезному заболеванию очень тяжело).
Это ощущение зыбкости, неточности, запуганности порождает огромное количество психических и социальных последствий – и прямых, и отложенных. В первую очередь, оно негативно влияет на экономику, потому что экономическая жизнь – это жизнь в предсказуемом пространстве.
Ты должен быть уверен в своих партнерах, в том, что получишь сырье, что арендодатель не поднимет ставку в два раза, что в конце месяца тебе придет зарплата на карточку – сейчас этой уверенности нет ни у руководителей государства, ни у лавочников на рынке, ни у дворников в мигрантском общежитии.
Администраторы «драматически» не успевают за технологиями
– А как должно реагировать на пандемию «здоровое» общество?
– Если бы общество было здоровым, то никакой пандемии бы не было. Здоровое общество может адекватно оценить угрозу и риски. Говорить о том, что пандемия создала новые ценности или стала каким-то невиданным феноменом, нельзя.
Об этом много говорится, но я не стесняюсь повторять: COVID-19 просто обострил уже существующие противоречия в обществе. Это противоречия между доступом к образованию и качеством образования, противоречия между богатыми и бедными, а главное – разрыв между технологиями, состоянием общества и состояние управляющих структур государства.
Современные технологии ушли очень далеко, а общество и госструктуры драматически за ними не успевают.
Общество стало очень медийно-манипулируемым, скорость потребления информации возросла в десятки раз, а критическое мышление двигается скорее в обратную сторону.
15 лет назад, когда человечество сталкивалось с новыми неизвестными вирусами (как атипичная пневмония или свиной грипп), попытки посеять панику были точно такими же, как сейчас, но общество легко пережило эти эпидемии. Назад в 1960-е, когда бушевал гонконгский грипп, я даже не возвращаюсь.
Никому не приходило тогда в голову уничтожить действующие общественно-политические структуры ради эфемерной надежды прервать распространение респираторного агента, да еще с такой колоссальной долей бессимптомного поражения.
– Какие научные исследования необходимо провести, чтобы государство эффективнее регулировало ситуацию?
– Нужны генетические исследования. Ключом к ответу на все вопросы эпидемии является не гипотетический, а реальный ответ на вопрос: каковы шансы данного пациента на тяжелое течение болезни. Ответ на этот вопрос лежит в области генетики.
Необходимо создать нормальную предсказательную модель тяжести течения COVID-19 в зависимости от набора генов зараженного. Как только это сделают, пандемия закончится.
Национальный скрининг – это вполне реализуемо. Каждый сдаст по капле крови, и врачи получат четкую инструкцию: как действовать в каждом конкретном случае.
Мы последние лет десять постоянно говорим про персонализированную медицину, готовы по поводу и без повода секвенировать геном, но предсказать взаимодействие конкретного индивида с вирусом, когда это действительно вопрос жизни и смерти, почему-то не хотим.
Даже в когорте старше 90 лет смертность от COVID-19 составляет 20% (при учете только зафиксированных случаев заражения). И никто не пытается научно объяснить, почему четверо из пяти пережили этот «страшный вирус». Скорее всего, существуют четкие генетические факторы, которые влияют на тяжесть течения болезни.
– Из тех стратегий борьбы с пандемией, которые сейчас применяются в мире, какие приводят к наилучшим результатам?
– Меньше всего страдают от пандемии страны, где делают адекватное количество тестов и существует нормальная система маршрутизации больных, в результате работы которой в больницы попадают те, кому это действительно необходимо, а у остающихся на амбулаторном лечении есть легкий доступ к бесплатным препаратам.
Стратегия действий администраторов – это основное.
Цунами ненужной информации
– «Пандемия в прямом эфире» – почему это плохо? Почему возник термин «инфодемия»? Объясните, пожалуйста, механизм отрицательного влияния этого фактора на общество.
– Инфодемия – это интоксикация информацией. Это плохо, потому что большая часть информации, которая людям «вкачивается» в ходе освещения пандемии, – сложные для понимания медицинские факты и научные теории. Чтобы их правильно воспринимать, человек должен обладать багажом специфических биомедицинских знаний. А это, к сожалению, не самый частый «багаж» современного человека.
В результате, большинство не способно осознать, что ему говорят, и критически оценить информацию, «отделить зерна от плевел».
Например, для того чтобы трезво оценить уровень смертности от коронавируса, нужно к этому подходить в медицинском ключе, а не с эмоциональной точки зрения, воспринимая происходящее как угрозу себе и своим близким. То же самое касается и понятия иммунитета, путей заражения, лекарств, вакцин и так далее.
COVID-19 породил цунами специфической информации, которая обычному человеку для понимания ситуации не нужна, а способна в лучшем случае запутать, а в худшем – вызвать невроз и панику.
Вторая проблема – это некомпетентность не только потребителей информации, но и ее «проводников». Журналисты тоже по большей части не имеют специального образования и опыта в медицинской и эпидемиологической сфере. В результате в масс-медиа передается искаженный поток псевдонаучной информации, нацеленный не на реальное информирование, а на рейтинги, клики, продажу рекламы.
Отсюда засилье заголовков вроде: «врачи обнаружили новый пугающий симптом заражения», или «иммунитет к коронавирусу не образуется».
То есть информация о вирусе искажается как минимум дважды: первый раз, когда пересказывается журналистом, и второй – когда воспринимается недостаточно компетентным читателем. А на самом деле трижды, потому что и так называемые научные публикации, особенно в статусе «препринтов», грешат конъюнктурностью и ориентированностью на «громкую фразу».
Есть еще и проблема «кроссдициплинарности». Она была особенно заметна на старте пандемии, когда все как сумасшедшие бросились составлять графики, диаграммы и таблицы, опираясь на свое техническое образование и прибегая к «всемогущей» статистике.
Эти графики только искажали реальную картину, потому что эпидемия – не чисто «математическое» явление. В итоге не сбылся ни один из математически обоснованных прогнозов развития ситуации.
Они способствовали только нагнетанию панических настроений в обществе.
– Есть ли факты и явления, которым, наоборот, уделяется недостаточно внимания?
– По мере развития пандемии и увеличения количества тестов выясняется, что люди болеют коронавирусом в массе бессимптомно. От этого процент летальности снижается. Мы видим, что во «вторую волну» летальность COVID-19 в наиболее пострадавших странах Европы снизилась на порядок, и на сегодняшний день составляет цифру существенно меньшую, чем 1% от заболевших.
Кроме того, можно бесконечно продолжать нагнетать панику новостями: «По исследованиям ВОЗ, от коронавируса нет эффективных препаратов». Но правда в том, что надежные и понятные врачам схемы лечения уже есть.
Введение в протокол кортикостероидов и антикоагулянтов помогло огромному количеству пациентов. А противовирусные препараты вроде фавипиравира и ремдесевира снижают процент пациентов, получивших осложнения и нуждающихся в госпитализации.
– В последние месяцы стало популярным выражение «новая нормальность». Какой она будет после пандемии?
– Мне кажется, говорить об этом рано. Вторая волна сейчас идет на подъем. Если летом казалось, что самое страшное мы уже пережили, и можно начинать приспосабливаться к «новой» постковидной жизни, то сейчас ситуация другая.
Зима близко – во всех смыслах этого слова. С каким опытом человечество выйдет из этой зимы, пока непонятно. Можно разве что предположить, что пандемия нанесет значительный удар по благосостоянию государств и по доверию в обществах.
Из кризиса человечество выйдет бедным, жестоким и более склонным к конфликтам – как внутренним, так и межгосударственным.
