Анапластология (от греч. ana – снова, заново и plastos – что-то сделанное, сформированное) – новая для России область медицины, находится на стыке пластической челюстно-лицевой хирургии, протезирования, а также пластических видов искусства.
Задача анапластолога – с помощью косметических средств воссоздать утраченную или изуродованную часть тела пациента, а заодно и восстановить его психическое здоровье. Поэтому анапластолог не только протезист, но и психолог.
В России этой профессии не учат. Отдельные специалисты есть в Москве, Санкт-Петербурге, Красноярске, а теперь, благодаря Елене, и в Челябинске.
Протез носа, идеальный во всех отношениях
Ее история как анапластолога началась два года назад со знакомства среди врачей и удачного стечения обстоятельств.
На тот момент Елена уже более 10 лет работала пластическим гримером. Например, создавала реалистичных монстров для квестов и участвовала в изготовлении декораций для челябинского театра.
«Как гример я умею рисовать на людях, плюс работаю с различными материалами, включая силикон. Выяснилось, что эти знания помогли мне, когда поступила просьба изготовить эктопротез. Ко мне обратились знакомые челюстно-лицевые протезисты из челябинского мединститута с просьбой помочь пожилому мужчине. Из-за перенесенной онкологии он потерял нос и очень стеснялся своего внешнего вида. Спасала только пандемия и необходимость носить маску», – говорит Елена Рубцова.
В итоге мужчина получил идеальный во всех отношениях протез носа, а Елена открыла новое для себя направление работы.
Раиса Булякова – одна из первых пациенток Елены. Она лишилась глаза в два года из-за онкологии и 35 лет прожила с пластиковым протезом. Его внешний вид женщину совсем не устраивал, так как выглядел максимально ненатурально.
«Клиник, где можно поставить другой протез, нет. Врачи рекомендовали заменить протез на более эстетичный, но где именно – не могли посоветовать», – рассказывает Раиса.
Каково же было ее удивление, когда подходящий протезист, вернее гример, нашелся в родном Челябинске.
«С Еленой первый раз мы встретились в августе. Потом в течение полугода я ездила на примерки. Сначала сделали первый слепок, и еще некоторое время ушло на подбор точного цвета глаза. Мой эктопротез, который Елена создала вместе с протезистами, выглядит очень эстетично, а ощущения от материала совсем другие, комфортные. Удивительно, конечно, столько лет искать и найти у себя под боком, в Челябинске», – улыбается Раиса.
Ухо для малыша
Дело в том, что далеко не каждому человеку можно изготовить обычный медицинский протез.
«В случае с моим первым пациентом ему был удален нос в ходе лечения от рака после облучения и еще закрыты носовые пазухи, чтобы защитить слизистую. А людям, перенесшим онкологию, постоянные протезы ставить нельзя.
Например, если диагностируют онкологию глаза, то в зависимости от зоны распространения эту область удаляют, и если она обширная, то человек ходит без глаза. Еще нельзя ставить постоянные протезы детям, которые находятся в активной стадии роста», – поясняет Елена.
Среди ее пациентов, как анапластолог их сама называет, есть и дети. Кто-то пострадал из-за несчастного случая, а у кого-то проблемы с внешностью обусловлены генетикой.
«Недавно ко мне обратились родители девочки, пострадавшей в пожаре, и мальчика с недосформировавшимся ухом, – рассказывает Елена. – А еще одной малышке, у которой сильно обгорела голова и ушки в результате несчастного случая, мы с ее мамой в итоге решили делать не протез ушей, а парик».
Надела юбку впервые в жизни – и счастлива
Хотя изготовление протеза – задача чисто техническая, Елена всегда находится в плотном контакте со своими пациентами. Общаясь с маленькой девочкой и ее мамой, анапластолог пришла к выводу, что в этом конкретном случае для ребенка важнее волосы.
«Во-первых, пациентка была маленькой, а во-вторых, девочкой. И ей было очень важно ощущать себя красивой. Поэтому мы решили сделать специальный парик по размеру головы, подобрав волосы того цвета, какой был у нее до пожара», – говорит Рубцова.
По словам анапластолога, в ее работе всегда присутствует момент психологической реабилитации. «Если есть заметный дефект внешности, то человеку и самому некомфортно, и посторонние замечают эту особенность и не всегда адекватно комментируют то, что видят. А когда этот дефект убирается или дополняется недостающим элементом, то все нормализуется», – делится Елена. В итоге пациент чувствует себя более уверенным, и жизнь его постепенно налаживается».
«У меня есть женщина, которой в детстве вырезали икроножные мышцы. Поэтому она никогда не носила юбки, а теперь у нее появилась такая возможность, – рассказывает Рубцова.
– У нее в жизни все хорошо, и сама она очень светлый человек. Но интересно, что в вопросе силиконового протеза ее очень поддержал муж. Не потому, что его не устраивала внешность супруги, а потому, что он понимал, как это для моей пациентки важно. Он не стал отделываться фразой, что любит ее такой, как она есть. И благодаря поддержке любимого моя пациентка почувствовала себя еще более уверенной».
Силикон имитирует цвет и текстуру кожи
Основной материал, с которым работает гример во время изготовления анапластопротеза, это силикон. Он легко принимает нужную форму и идеально имитирует цвет и текстуру человеческой кожи.
Елена создает протезы в тандеме с медиками. К примеру, те изготавливают глазную пластину, а анапластолог работает с силиконом.
«Я узнала о Елене от коллеги врача. Она сбросила мне фото Лениной работы по воссозданию носа», – говорит Ирина Сироткина, руководитель клиники «Окорис» в Челябинске. – Я сотрудничала с протезистами в разных странах, и я в восхищении от ее работы. Чем дольше она будет практиковать, тем лучше будет и качество, и идентичность».
Много человеческих драм
Обычно рабочий процесс выглядит так. Сначала заочное знакомство с пациентом и его проблемой.
«Я по большей части мыслю картинками, – объясняет анапластолог. – Поэтому мне сначала скидывают фото, чтобы я поняла, что можно сделать. После этого мы общаемся лично и уточняем все детали, а затем уже я снимаю слепок и начинаю работать. Потом пациент приходит на примерки. Я клею, часто что-то меняю, решаю вопрос с симметрией-асимметрией. В общем, добиваюсь, чтобы результат человеку понравился».
Чтобы сотворить анапластопротез, уходит от недели до месяца. Так, последней по времени пациенткой анапластолога была женщина, которая потеряла глаз в результате травмы.
Рубцова говорит, что у нее ни разу не возникало проблем при общении с пациентами. Если вдруг не нравится результат, протез всегда можно переделать так, чтобы он выглядел предельно реалистично.
«Общение, как правило, складывается, симпатия взаимная. Люди быстро считывают мое желание помочь и доверяются», – говорит Елена.
Научиться любить несовершенство
Через Елену Рубцову регулярно проходит много человеческих драм, но не зацикливаться на них помогает именно работа.
«Мое мышление занимает технологический процесс, – объясняет Елена. – Я все равно слушаю, все равно сопереживаю, я чувствую боль своих пациентов, но при этом вижу и позитивные вещи. Потому что если делать акцент на том плохом, что с ними случилось, вообще жить не хочется».
Чтобы еще лучше понимать своих пациентов, девушка решила пойти учиться в магистратуру Южно-Уральского государственного университета на кафедру клинической психологии.
«Я пошла учиться на клинического психолога с вопросом, как научить человека любить себя, как научить принимать окружающий мир. То есть чтобы иметь возможность помочь еще и психологически реабилитироваться», – уточняет Елена.
Еще одной своей задачей, ради которой девушка начала учиться, Рубцова считает распространение информации среди врачей.
«В своей научной работе я стараюсь сформулировать, что такое анапластология. Сейчас точного определения нет. А затем хочу распространить эту информацию среди врачей – в первую очередь среди хирургов и онкологов, чтобы они знали, что после несчастного случая или удаления части тела есть возможность нормально жить», – рассказывает Елена.
Сейчас день анапластолога расписан в прямом смысле по часам. До вечера она обычно работает, а с 17:00 до 20:00–21:00 учеба. На усталость анапластолог не жалуется, объясняя, что у нее, как у художника, есть большое преимущество – возможность переключаться.
«В моей мастерской мы делаем наглядные пособия для художественных школ – например, головы и бюсты из гипса, которые рисуют учащиеся, – рассказывает Елена. – Еще я работаю художником в местном оперном театре и участвую в изготовлении декораций. Так я одновременно и знания совершенствую, и профессиональный навык не теряю. Переключившись и поработав над другими задачами, потом возвращаюсь, смотрю на протез свежим взглядом и понимаю, как его можно улучшить».
После того как к Елене обратились челюстно-лицевые протезисты, информация о ее услугах стала распространяться среди врачей. А благодаря СМИ и «сарафанному радио», люди стали обращаться к анапластологу самостоятельно через ее сайт.
Если пациент Елены – человек с инвалидностью, которому протез положен по программе реабилитации, он оплачивается через ФОМС (Федеральный фонд обязательного медицинского страхования), а значит, самому ничего платить не нужно.
Коллажи Оксаны Романовой с использованием фотографий, предоставленных Еленой Рубцовой
