— В пятом классе я дружила с мальчиком из соседнего двора — хулиганом. Мы познакомились во дворе нашего дома. Оказалось, что он любит читать, и я стала давать ему книги из домашней библиотеки.
В тот год он перечитал всего Джека Лондона, стал ходить со мной в читальный зал и драмкружок. Закончилось лето, и мы снова встретились. Начались занятия в драмкружке, и как-то во время перерыва он подошел и сказал, что ему нужно поговорить со мной. Мы пошли в комнату, где горел свет, но никого не было. Мы молча стояли напротив друг друга, а потом он сказал: «Я люблю тебя!»
До сих пор я не могу объяснить, как это случилось, но я ударила его по лицу. Он развернулся и ушел, а я ощутила огромную пустоту.
В драмкружок он не приходил несколько дней, а потом появился с двумя друзьями. Они ждали меня на выходе. Когда я вышла, они пошли за мной. Я шла на остановку трамвая, пройти к которой можно было через узкий проход. Стояла жара. Сентябрьское бабье лето. Я попыталась пойти в обход, но мои преследователи шли рядом. Я кружила по улицам, пытаясь оторваться от них.
От жары у меня в горле появился колючий шар, жара пыталась убить меня, и я сдалась. Я пошла на остановку через этот узкий проход, парни повернули за мной. И, наконец, мы остановились: они втроем стояли напротив меня. Мой бывший друг посмотрел на меня с ненавистью и презрением, а затем ударил по лицу. Я ждала этого, но совсем не представляла, что будет потом со мной. На какой-то миг я перестала видеть и слышать, а когда я пришла в себя, рядом никого не было. Я села в трамвай. Это был кольцевой, поэтому я могла ездить в нем, не выходя из вагона, по кругу.
Я испытывала жар и озноб одновременно. Чувств и мыслей было так много, что хотелось их остановить. Я подумала о смерти. Мысли о смерти приходили ко мне не впервые, я вспомнила, как разговаривала с бабушкой об этом. И сейчас я мысленно к ней обращалась.
Постепенно мои мысли изменились. Точнее, остановились на чем-то хорошем. Мне отчетливо вспомнился разговор с бабушкой о смерти, и наконец-то я поняла, что она имела в виду. Тогда я сказала ей, что у меня болит душа (это было связано с моими переживаниями смерти отца). Все усугублялось тем, что мои одноклассники знали, что отец покончил жизнь самоубийством. Я страдала и от того, что отца не стало, и от того, что все знают о его самоубийстве.
Тогда бабушка посоветовала пригласить боль к себе в душу и не отдавать ее одноклассникам. Она любила говорить загадками. Боль она называла богатством души.
Слово «богатство» по отношению к боли было для меня откровением.
И еще бабушка сказала, что чем больше боли в душе, тем душа легче, ей легче с Богом соединиться. Ведь боль меняет нас, как огнем закаляет, когда она живет в нас, и мы живем!
На мгновение я почувствовала радость, а затем облегчение. Я посмотрела в окно, было уже темно, трамвай находился за уже подъезжал к моему дому, но я не стала дожидаться, а вышла на ближайшей остановке. Немного постояла и посмотрела вслед уходящему трамваю, увидела там себя прежнюю, удаляющуюся в неизвестном направлении. Я потрогала свое лицо руками, ощутила себя другой, и с какой-то тайной радостью пошла к дому.
Радовалась я тому, что научилась искусству собирания боли.
Интуитивно я предполагала, что вся моя последующая жизнь будет состоять из этих зарубок, сделанных острым ножом. В голове возник образ: дверь, где замеряют рост ребенка и делают насечки. Жизнь также делится на отрезки до и после. До смерти отца и после… до смерти бабушки и после… до смерти мамы и всех, всех кого любишь и после… и последнее: до смерти моей дочери и после.
