История милосердия: московские семейные династии и благотворительность

Мы открываем цикл публикаций под названием «История милосердия», посвященный истории милосердия и добрых дел в нашей стране. Сегодня мы расскажем о купеческих династиях московских дореволюционных благотворителей и о том, как добрые дела словно по эстафете переходили в этих семьях от одного поколения к другому.

В Старомонетном переулке стоит научно-исследовательский институт минерального сырья, который в обиходе часто называют Аршиновским. Когда-то на свои деньги его построил Василий Федорович Аршинов, крестьянский сын, пришедший в 17 лет в Москву пытать счастья и ставший со временем фабрикантом-миллионером. Он мечтал о том, что два его сына продолжат начатое родителем дело. Но один из них, Владимир, был серьезно увлечен минералогией. Для него и построил Василий Аршинов в своей усадьбе, в углу сада, целый научно-исследовательский институт для изучения горных пород и минералов.

Второй сын, Сергей, решил посвятить себя музыке. Отец и ему дал возможность заняться любимым делом – построил консерваторию в Саратове, первую провинциальную консерваторию в России. Она действует до сих пор и считается одной из лучших в мире.

Все семьи счастливы по-разному, вопреки известному мнению классика, и семейный мир очень по-разному давал импульс благотворить. Например, благотворителя можно было просто воспитать в семье. Для этого нужно было два условия: во-первых, чтобы семья была богатая и богатство это из рода в род умножалось и, во-вторых (и в главных), чтобы в разных ее поколениях было принято благотворить. Так появились целые династии благотворителей. В собранном исследовательницей Г.Н. Ульяновой словаре крупнейших московских благотворителей содержатся сведения о восьми благотворителях рода Хлудовых, шести – Куманиных, шести – Бахрушиных, четырех – Рахмановых и о других, в т. ч. – о шестнадцати (!) благотворителях рода Морозовых. И чем устойчивее были эти традиции, чем дольше они существовали, тем раньше молодые члены фамилии становились благотворителями. Так, Иван Рахманов сделал первое свое крупное пожертвование в 26 лет, сложив средства с дядей, сестрой и двумя братьями на устройство санатория для страдающих грудными болезнями. А Константин Рукавишников в 28 лет вместе с братом Иваном начал строить знаменитый приют для исправления малолетних преступников.

Особенно естественным было продолжать помощь заведению, учрежденному дедом или родителем. Жил, например, в Москве купец 1-й гильдии, торговец бумажной пряжей Герасим Хлудов, был большим благотворителем, построил на свои средства много полезного, и среди прочего – богадельню на 80 человек. Куда же в первую очередь понесут деньги его дети, когда захотят помогать другим, не в Хлудовскую ли богадельню? Так оно и было: четыре его дочери жертвовали и на ее расширение, и на корпус бесплатных квартир при ней, и на устройство в богадельне нового отделения – «для слабых и одержимых недугами женщин».

Увы, иногда скрытым мотивом пожертвования были семейные разлады. Анастасия Алексеева, вдова фабриканта-текстильщика, никак не могла найти общий язык со своими детьми. Она так скупо их содержала, что сын и две дочери обратились к генерал-губернатору с просьбой учредить над матерью опеку «по ее расточительности». Дело рассматривало Купеческое общество и признало опеку необходимой. Через два года дети договорились с матерью, что после выделения на их имя части капитала они оставят всякие к ней претензии. Мать согласилась, опека была снята, но, видимо, отношения вконец испортились. В результате А.Н. Алексеева лишила детей наследства, передав имущество городу на постройку и содержание при Преображенской больнице специального отделения «для неизлечимых душевнобольных обоего пола бедных лиц». Прямым наследникам так и не удалось оспорить завещание в суде.

Но это случай все-таки исключительный. Чаще всего весь капитал целиком завещали на нужды города те предприниматели, которые были бездетными.

Самым, наверное, распространенным семейным обстоятельством, вызывавшим желание жертвовать деньги на добрые дела, были болезни или смерть близких. Тот же Хлудов решился на создание огромного дома призрения после того, как скончался его двадцатилетний сын – долгожданный ребенок в семье, где рождались только девочки. Сам Герасим Иванович не перенес удара и умер год спустя.

Александра Четверикова, вдова крупного промышленника Дмитрия Ивановича Четверикова, в духовном завещании пожертвовала огромную сумму на строительство санатория для туберкулезных больных, прося дать ему имя своей больной дочери Наталии. Наташа была младшим и самым любимым ребенком в их многодетной семье, и на четвертом году жизни ее постигла неожиданная и страшная болезнь – костный туберкулез. У девочки отнялись ноги. В санатории, открытом в Сокольниках в 1913 году, при жизни Наташи и после смерти обоих ее родителей помогали главным образом больным костным туберкулезом.

Поистине трагические жизненные испытания выпали на долю купца-миллионера Флора Ермакова. В течение одного года он потерял жену, сына и отца. Биограф пишет, что «смерть любимых лиц терзала сердце Флора Яковлевича, но это же самое послужило к тому, что направило его мысли в другую сторону. Мысль ликвидировать фабричные дела запала глубоко в сердце, и за этой мыслью восстала во всей чистоте и привлекательности другая – послужить Богу в лице ближних». Он останавливает сначала одну фабрику в Вышнем Волочке, построив там храм с богадельней, потом строит огромную богадельню в Москве и рядом большой храм.

Когда скончался второй его сын, Флор Яковлевич ликвидировал все свои фабричные дела и целиком отдался делам молитвы и благотворения. Он строил богадельни, сиротские и ночлежные дома. На его деньги построен большой Ермаковский корпус в больнице для душевнобольных (нынешней Алексеевской, бывшей Кащенко). Раздав большую часть капитала, в завещании он потребовал истратить на благотворительные цели все, что еще осталось (1,5–2 млн рублей). Родственники, возмутившись таким решением, пытались после смерти Флора Яковлевича отсудить часть денег, но суд отказал им, признав завещание Ермакова действительным.

Прекрасные порывы и выстраданные убеждения

Бывали случаи, когда решение пожертвовать крупную сумму приходило под влиянием сильного впечатления – например, от чьего-то вдохновляющего примера или пламенной речи. Как это произошло с богачом XVII века премьер-майором Григорием Походяшиным.

В Москве был голод, и съестные припасы сделались неслыханно дорогими. Писатель и просветитель Николай Новиков в одном из общественных собраний очень красноречиво описал бедствия неимущих. Это так сильно подействовало на Походяшина, что он тут же сказал Новикову, что отдает на помощь бедным все свое огромное состояние. На эти деньги была открыта безденежная раздача хлеба неимущим в Москве. Умирал добровольно разорившийся Походяшин на чердаке, в положении, близком к нищете.

Большим вдохновителем на дела милосердия был Николай Александрович Алексеев (1852–1893), предприниматель и городской голова, который пользовался большим уважением среди горожан. За краткий срок своей службы он разрешил насущные вопросы, годами лежавшие в канцелярии думы. Один из них, остававшийся открытым в течение 15 лет, касался призрения душевнобольных. На одном из заседаний губернского Земского собрания Алексеев нарисовал жуткую картину их жизни: «Если бы вы взглянули на этих страдальцев, лишенных ума, из которых многие сидят на цепях в ожидании нашей помощи, вы не стали бы рассуждать о каких-то проектируемых переписях, а прямо приступили бы к делу».

Он буквально вынудил земцев принять решение не сходя с места, и в течение нескольких дней была открыта временная психиатрическая больница. Одновременно он обратился с призывом собрать деньги на новую лечебницу. Сбор средств Алексеев, как отмечают современники, всегда начинал с себя: вместе с женой он внес на психиатрическую больницу 350 тыс. рублей. Уважение к этому человеку и его пример сыграли свою роль: за один только 1889 год деньги пожертвовали более 60 предпринимателей, многие со стандартной формулировкой: «На призрение душевнобольных по почину городского головы Н.А. Алексеева».

Не всегда, правда, достаточно было только вдохновляющей речи Алексеева. Известный предприниматель С.И. Четвериков рассказывает в своих воспоминаниях об одном нашумевшем случае с купцом Т., который «кроме своего исключительного богатства был известен и своей исключительной скупостью»:

«На каком-то собрании, на котором присутствовали все видные представители купечества и между ними Т., Николай Александрович подошел к нему и сказал: «Как вы меня обидели, Иван Сергеевич!» – «Чем это?» – спросил Т. «Да как же, – ответил Алексеев, – вы человек столь богатый, на такое святое дело подписали всего 10 тыс., а я вот что было задумал: если бы Иван Сергеевич подписал мне 50 тыс., то я решил ему поклониться в ножки». – «Ну, знаете, Николай Александрович, – сказал Т., – чтобы посмотреть, как московский городской голова тебе кланяется в ноги, за это, пожалуй, действительно, 50 тыс. не жаль». Алексеев немедля стал на колена, сказав: «Пока не вручите чек на 40 тыс. (известно было, что Т. всегда носил при себе чековую книжку) – не встану». Сконфуженный Т. старался его поднять, уверяя, что исполнит его просьбу, но Алексеев повторял: «Пока не вручите чека – не встану». Пока побежали за чернильницей и пером, Алексеев продолжал стоять на коленях. Когда наконец чек был вручен, он, встав и стирая с колен пыль, сказал: «Ведь вот какой казус вышел, ведь я было решил и за 25 тыс. на колена-то встать!» При общем веселом настроении собрания сконфуженный Т. поспешил ретироваться».

В небольшой срок на новую больницу (впоследствии ей было присвоено имя Н.А. Алексеева) было собрано около полутора миллионов рублей. По роковому стечению обстоятельств Алексеев погиб от руки психически больного человека, выстрелившего в него без всякой причины во время приема в городской думе.

Редакция благодарит директора московского Музея предпринимателей, меценатов и благотворителей Льва Краснопевцева за помощь в подготовке материала.

Музей предпринимателей, меценатов и благотворителей расположен по адресу: Москва, ул. Донская, 9. Проезд до ст. метро «Октябрьская», далее пешком.