На прошлой неделе соцсети в очередной раз взорвало видео, где молодых фокстерьеров натравливают на лису с перевязанной пастью – учат охотиться. Видео жутковатое.
Вокруг притравочных станций борьба идет уже давно. Столкнулись две силы – зоозащитники, с одной стороны, и охотники и притравщики, с другой. Все высказывают вполне здравые и понятные мысли, однако жестокие сцены «боев» собаки и дикого зверя – притравок – по-прежнему регулярно появляются в интернете.
Зрелище для острых ощущений?
По мнению «зеленых», притравки – это попросту нелегальный бизнес. Заработок для хозяев притравок, куда стекаются любители подобных зрелищ. Зоозащитники не верят в то, что все эти видео и фото сняты исключительно на нелегальных станциях.
Среди зрителей притравок, говорит психолог Алена Ал-Ас, много людей с ошибочными представлениями о «мужских» видах развлечений, считающие жестокость якобы одним из компонентов мужественности, мужского поведения.
«Они наблюдают, как собаки преследуют беззащитных животных. У таких зрителей сам процесс притравки вызывает восторг, хотя многие нормальные люди просто предпочли бы удалиться, даже если стали бы случайно свидетелями подобных сцен. Фактически «публика» приезжает смотреть на убийство животных. И это опасно, поскольку человек, жестокий к «братьям меньшим», вполне способен при наличии подходящих обстоятельств проявить агрессию и жестокость и в отношении других людей», – отмечает эксперт.
«Нарушаются многие законы РФ»
Несколько петиций против притравок, созданных зоозащитой параллельно, набрали в сумме уже более 1 млн подписей.
«Мы отправляли не раз запросы депутатам, о том, что нарушается законодательство. Но ни Госдума, ни Совет Федерации ничего не предпринимают, – говорит Татьяна Скоблякова, автор петиции о запрете притравок. – Нарушают в первую очередь Гражданский кодекс, по 137 статье ГК, – говорит Татьяна. – Например, имея в собственности животное, владелец обязан относиться к нему гуманно. Это касается и домашних животных, и диких, находящихся в неволе, а это в том числе животные, живущие на притравочных станциях. Кроме того, Закон о животном мире, где тоже говорится, что использование животных должно быть гуманным, и Закон об охоте. Нарушается даже Налоговый кодекс – ведь деятельность притравок никем не контролируется».
«Мы, люди, сентиментальны»
Однако другая сторона – охотники, специалисты по разведению собак – считают, что запрет притравочных станций не решит проблему. Жестокие люди просто уйдут в подполье. И будут продолжать мучить животных тайно. А на настоящих притравочных станциях зверств, по словам охотоведов, не происходит.
«Мы, люди, сентиментальны и не всегда знаем приемы работы с животными, но многие шокирующие широкую общественность вещи – это специфика работы с дикими животными (рукавицы, сапоги, отжимы, решетки…), – объясняет Анна Шубкина, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник ИПЭЭ РАН, эксперт по борзым 1 категории, автор монографии «Хищник и жертва: взаимодействие особей». – При этом на легальных станциях не бывает ужасов, которые так часто обсуждают, – зверей с вырванными когтями, зубами, которых грызут до смерти… Мучить зверя нерентабельно, да к тому же работники станций эмоционально привязываются к животным».
Зоозащитники сообщают, что в России работает более 200 притравочных станций, которые могут называться и иначе, поскольку официально не прописана их деятельность. Со своей стороны, представители охотничьего собаководства говорят, что их гораздо меньше.
«Сейчас у нас меньше десятка станций в центральной России (ЦСО). А по России чуть больше сотни лицензированных станций. В реестре их 152, действующих на сегодня 139. Все остальное, что мы видим в интернете, – это нелегальные станции. За последние 10 лет закрылось 50 процентов станций. Они не выживают. Станции нужно много земли, к примеру, для кабана нужно 4-4,5 гектаров, чтобы он хорошо жил, свободно перемещался», – рассказывает Наталья Королева, вице-президент Российского национального клуба «Тайган», член племенной комиссии Российского национального клуба «Такса», владелец питомника «Шегодай».
«Если зверь ранен, его меняют на другого»
Как поясняет Наталья Королева, смысл работы притравочной станции – точнее, испытательно-тренировочного комплекса (ИТК), – не в том, чтобы собака злобно драла зверя, а наоборот, чтобы она аккуратно с ним обращалась.
«Многие собаки, молодые, горячие, не понимают важность дистанции, не умеют хватать зверя. Надо дать понять собаке, что зверь в норе может быть опасен. Поэтому как раз для притравки берут крупного и сильного зверя, который может за себя постоять, – говорит Наталья Королева. – Если в нору входит собака необученная, это смертник. Лиса или барсук знают свою нору досконально, и они крупнее таксы или терьера. Собака рискует. Поэтому собаку учат тому, что это очень опасно.
Собака должна знать приемы зверя – лисицы или барсука. Я никогда не пущу в нору необученную собаку. Самый лучший способ охоты – когда собака выгоняет лису из норы. Охотники очень не любят хватающих собак. Потому что иначе придется рыть нору на звуки и вытаскивать сцепившихся лисицу с собакой, чего быть не должно».
На ИТК собак учат осторожности, и не будут убивать лисицу, которая стоит 5 тысяч рублей, ради 200 рублей – столько стоит одна тренировка собаки, говорит эксперт.
«Я тоже возмущена этими жестокими кадрами, которые распространяются в сети. Подобное возможно только на нелегальных притравках, – подчеркивает Наталья Королева. – Часто подобные подпольные станции процветают в регионах, потому что там нет официальных ИТК, которые невыгодно содержать. На каждую станцию уходит много денег. Зарплата ветеринару, тренерам, кормление животных».
Анатолий Дементий, профессиональный натасчик охотничих собак: «Как правило, притравки молодых собак проводят без прямого контакта, то есть через решетку (шибер). Когда собака «созревает» и готова к контакту, ей дают возможность вступить в бой со зверем и узнают, какая у неё манера работы. Собаке дается возможность поработать в контакте не более двух раз в день, если собака делает любую хватку, то её снимают со зверя моментально. Если зверь ранен, его меняют на другого, а этого не используют до выздоровления».
«В интернете очень много видео не имеющих отношения к притравочным станциям или имеющих косвенное отношение, – подчеркивает специалист. – Бывает, что люди приезжают со своим зверем на испытательную станцию и пускают по нему своих собак. Как правило, этот зверь гибнет. Работники станций по-разному к этому относятся. Некоторые просто уходят и не смотрят, некоторые участвуют в этом, а некоторые вообще не пускают таких клиентов».
«Прекращение испытаний уничтожит породы»
У заводчиков породистых собак своя логика. «Обязанность человека, который завел породистую собаку, – обеспечить возможность правильного развития и реализации ее свойств, – говорит Анна Шубкина. – Породы созданы не нами, они нам достались по наследству, но наш долг – сохранить их».
Когда-то, напоминает Анна Шубкина, подавляющее большинство собак было в руках охотников-пользователей. «Было просто и жестоко: вышел на охоту со своими собаками, выбрал годных, остальных уничтожил (что совсем не хорошо, но так было). В 20 веке общие изменения культуры привели к тому, что стало неприлично вести выбраковку методом убийства: негодных исключают из разведения».
Для развития и проверки пригодности (рабочих качеств) собак стали применять тренировки и испытания, которые называли притравками, а еще раньше садками. Использованных зверей убивали после садок. Но сейчас это невозможно.
«Испытания проводят по единым правилам, происходящее оценивают эксперты, а их результаты используют специалисты по племенной работе,- поясняет специалист. – В наше время по ряду причин разведение породистых собак происходит преимущественно в крупных населенных пунктах или вблизи от них. В большинстве этих мест невозможно проводить в природе обучение собак и сравнение их качеств, а без этого нельзя производить отбор, селекцию. Поэтому прекращение испытаний приведет к уничтожению пород – уникальных, невосстановимых плодов труда многих поколений людей».
Охота против бешенства
Зеленые считают, что охота – сама по себе зло, убийство для развлечения. Охотники не согласны: если прекратить законное обучение собак и саму охоту, то начнутся вспышки бешенства. Кстати, как раз на днях сообщалось о массовом появлении в городах лисиц – это считается следствием бездумного уничтожения бездомных собак. А лисы могут занести в город бешенство.
«В заказниках нас просят следить за численностью лисиц, – рассказывает Наталья Королева. – Они плодятся и наносят урон другим видам животных. Это животное, даже если все вокруг вымрет, выживет за счет человека: лисица питается и на помойках, и ворует кур в хозяйствах и так далее. Страдают от них и краснокнижные животные. Кроме того, лисы разносят бешенство и лептоспироз.
Охота на лису – процедура неприятная, никакой ценности для охоты лиса не представляет, шкуры их не имеют никакой ценности. За сезон с таксами и борзыми мы уничтожаем в Мещере несколько десятков лисиц».
«Животных для притравки продают даже на Авито!»
Елена Боброва, президент экологической общественной организации «Балтийская забота о животных», не соглашается: «Жестокость процветает не на нелегальных станциях, это лукавство, а на обычных. Там выдают дипломы, сертификаты, – значит, все официально? Я видела, как на испытаниях собаки практически насмерть загрызли кабана, он весь истекал кровью.
А вот, к примеру, недавнее письмо из Кирова. В парке, в заповедной зоне, где отдыхают люди, сделали искусственную нору и при людях травят лис с собаками, а раненых добивают дети!
Нам написала местная жительница – в 50 метрах от этого места расположен ее частный дом. Она много раз писала в местную прокуратуру, но реакции нет. Некоторые охотники устраивают травлю и дома – на лисят, соболят. На Авито можно встретить много объявлений: животных продают для притравки».
Елена тоже создала петицию против притравок – выступая не только против притравочных станций, но и в целом против притравки как явления. По утверждению Елены Бобровой, такие методы тренировки охотничьих собак существуют только в России, тогда как везде запрещено рвать зубами зверя. «Это уже даже не охотники, это стало развлечением», – считает Елена Боброва.
Елена изучила законодательство многих европейских стран и местные принципы охоты: там охота строится не на травле, а на метком выстреле.
«У нас стать охотником можно очень просто, все решается за несколько месяцев. В Германии, к примеру, если вы хотите стать охотником, надо учиться год в специальной школе 12 месяцев. Там изучают законы о животном мире, об охоте, о защите животных, учат животных и птиц, которые охотятся к охотничьим ресурсам, краснокнижных, анатомию животных, потому что животное должно быть убито одним выстрелом. Оно не должно мучиться.
Затем вас учат стрелять. На экзамене 6 выстрелов, по макету косули со 100 метров, из них должно быть 5 попаданий. Затем с 30 метров надо попасть в двигающиеся макеты зайцев. И так далее. Пока вы не сдадите все экзамены, вы не получите право охотиться».
Елена напоминает о Международной конвенции о защите животных: «Там говорится, что животное имеет право не мучиться. Жить без мучений и умереть не страдая. Поэтому во всех странах специально пишутся законы о забое, о научных экспериментах, о зоопарках, об охоте – чтобы они были согласованы с этим принципом отсутствия мучений для животного».
По словам Елены Бобровой, за рубежом не используется метод притравок на живого зверя, собак учат на макетах, шкурах, химических заменителях крови.
Запретить или контролировать?
Как же поступить с притравочными станциями? Предложения самые разные. Наталья Королева считает, что нужно как раз придать ИТС официальный статус и увеличить их число: «Охотнику тоже нет желания пользоваться полулегальными станциями, где часто процветает непрофессионализм. И животные там могут быть нездоровы, непривиты. Вся существующая жестокость и возникла в ответ на полный дефицит официальных станций». Официальный статус дал бы ясность в подчинении и контроле таких организаций.
Анатолий Дементий убежден, что нужно сделать обязательным контроль над станциями со стороны зоозащитных организаций: «Сейчас у них полномочия есть, а контроля нет. Нужно приходить на станции официально – с ходатайством от руководителя зоозащитной организации. Не пускают с бумагой – звоните в полицию». Анатолий содержит приют для бездомных собак и притравочную станцию, кормят животных и ухаживают за ними волонтёры-зоозащитники, которые следят за работой станции и защитой здоровья зверей. «Если закрыть официальные станции, люди всё равно будут притравливать своих собак, и от этой самодеятельности будет страдать ещё больше зверей, они будут «одноразовым учебным материалом», – говорит он.
«В 2016 году был принят Закон об общественном контроле со стороны зоозащитных организаций, но что именно контролировать, если де-юре притравочные станции не существуют? – отмечает Екатерина Дмитриева, директор Фонда защиты городских животных. – И статья УК о жестоком обращении с животными на практике не работает. Что нам делать, звонить в полицию? Нам просто скажут, что это процесс обучения собак. Значит, мы можем походить с плакатами, но привлечь надзорные органы не можем».
Екатерина считает, что станции нужно запретить. «Ведь запрещены наркотики, например, или убийства, – мы же не можем сказать, что не надо это запрещать только потому, что наркодилеры или убийцы уйдут в подполье. Нужно просто вводить реальные большие сроки наказания».
В конце декабря 2107 года Совет Федерации отклонил законопроект о запрете контактной притравки охотничьих собак на живых животных и о регулировании работы притравочных станций. В нем предлагалось, в частности, уйти от контактной притравки к бесконтактной – через сетку или стекло.
Теперь согласительная комиссия будет дорабатывать документ.
