Сейчас становятся популярны театры, в которых играют актеры с инвалидностью. Для чего нужны такие театры, и как к ним относится профессиональное сообщество. Мы поговорили с режиссерами «особых» театров и ведущими театральными критиками.
Учиться видеть иное
Андрей Афонин, режиссер интегрированной театральной студии «Круг-II»: – Театр – это искусство, которое предполагает, что материалом, с которым работает человек, является сам человек, его целостность. Когда мы занимаемся театром, мы занимаемся исследованием и развитием самих себя. Человек должен быть активным, продуктивным и ответственным за свою деятельность, а для этого он должен быть самостоятельным. И в этом смысле, конечно, можно говорить о социальной реабилитации.
Мы часто говорим о человеке с особенностями развития в третьем лице. И не очень себе представляем, как он себя сам ощущает. Ощущает ли он себя инвалидом? Или просто живет, занимается творчеством, общается с людьми? Если мы будем это учитывать, мы сделаем шаг навстречу этому человеку. Процесс реабилитации всегда обоюдный, мы должны идти навстречу человеку с особенностями развития, менять свой взгляд. И в этом смысле театр дает очень большой потенциал, потому что он предполагает зрителя. Мы сами, когда являемся зрителями такого театра, меняемся, потому что учимся видеть иное, другого человека с другим взглядом на жизнь. Таким образом, мы двигаемся в сторону понимания того, что являет собой этот человек, чем он живет, каким видит мир.
Мы можем говорить об искусстве тогда, когда творческий продукт, который мы делаем, становится интересным для других людей, востребованным по самой сути, когда это творчество рассказывает что-то новое о нас самих.
Действительно, есть театральные коллективы, которые занимаются любительским творчеством. И за 12 лет существования фестиваля особых театров «Протеатр» количество коллективов, которые двигаются в сторону профессионального театра, не увеличилось.
Для справки: театральный проект «Отдаленная близость» получил в этом году ежегодную театральную премию газеты «Московский комсомолец» и стал номинантом на премию «Золотая маска».
«Особый» театр размывает критерии оценки театрального искусства
Григорий Заславский, театральный критик, заведующий отделом культуры «Независимой газеты»:
– Меня приглашала на свои спектакли Элла Варшавская – режиссер театра «Внутреннее зрение», где играют незрячие актеры. Я посмотрел у них два спектакля. Для меня это было тяжело. Смотришь на этих людей и не можешь к ним предъявить те же требования, которые привык предъявлять к профессиональным актерам. Снижается планка оценки. Я не знаю, как оценивать такие театры.
Это очень хорошее дело, но мне кажется, это больше социальные проекты, чем театральные. Сейчас со всех сторон идет атака на театр. И происходит размывание профессиональных критериев. А я считаю, что необходимо сохранять эти критерии.
Профессиональные актеры проигрывают в искренности
Игорь Неупокоев, актер, режиссер театра «Простодушных»:
– В одном случае – речь идет о реабилитации, в другом – о художественном высказывании. Очень многое зависит от того, кто является руководителем театра – актер, режиссер, педагог или дефектолог. Театр «Простодушных» – это некоторого рода художественное высказывание. И пусть наивное, примитивное, но все-таки искусство.
Наши актеры снимаются в кино, сериалах, их приглашают на телепередачи. Когда в фильме нужен необычный артист, приглашают человека с особенностями развития. В кино они чаще всего играют самих себя – людей с синдромом Дауна или деревенских дурачков. В театре они не играют ущербных или больных. У них серьезные классические роли.
В профессиональном театре артисты могут очень хорошо играть, у них чистая речь, дикция, пластика. Но профессиональные актеры проигрывают в искренности и открытости. Станиславский еще говорил: «Артист должен быть взрослым ребенком». А люди с синдром Дауна и есть взрослые дети, им это культивировать не надо, они такими родились.
Искусство не требует владения всей палитрой выразительных средств
Анна Кузнецова, театральный критик, обозреватель «Литературной газеты»:
– Я не знакома с творчеством «особых» театров. Но если рассудить – у неслышащего человека из палитры выразительных средств выпадает слово, остается пластика, тело, чем он вправе пользоваться. Почему бы нет. Искусство не требует абсолютного владения всеми выразительными средствами и приемами. Счет в искусстве и критерии оценки идут всегда по принципу – талантливо или не талантливо, интересно или не интересно, содержательно или нет, духовно или бездуховно.
Мы не спрашиваем, страдал ли Пушкин психическими расстройствами
Аркадий Шмилович, заместитель главного врача по медицинской части психиатрической клинической больницы № 1 им. Н.А.Алексеева, один из организаторов фестиваля творчества людей с особенностями психического развития «Нить Ариадны»:
– Мы используем различные направления искусства для терапевтических и реабилитационных целей. Литературное творчество, концерты, кино, театр.
Разделять искусство на «особое» и нет – это повесить на него ярлыки. Надо, в первую очередь, спросить этих людей – хотят ли они, чтобы о них говорили как об «особых». Мы не спрашиваем – страдал ли Пушкин психическими расстройствами. Мы читаем его поэзию. Надо вести речь о социальной интеграции и оценивать искусство по его значимости.
«Нам еще предстоит диалог между профессиональным и «особым» театром»
Елена Ковальская, арт-директор Центра имени Мейерхольда, председатель экспертного совета премии «Золотая маска»:
– Я знакома со спектаклями театрального проекта «Отдаленная близость» под руководством Андрея Афонина. Конечно, целью таких театров является реабилитация. С другой стороны, этот спектакль интересен и обычному зрителю. В этом смысле спектакль дважды инклюзивный. Во-первых, он включает в культуру отделенных от культуры людей – инвалидов. А во-вторых, он волнует обычных зрителей. Они видят перед собой тех людей, от которых привыкли отворачиваться, которых привыкли считать несчастными. И тут они видят на сцене радостных людей, которые делятся своей радостью с окружающими. И эта радость, которая транслируется со сцены, и есть художественная радость. В обычном театре мы видим профессионалов, которые выполняют свою работу, получают за это деньги. Получают ли они от этого радость – мы этого не знаем. Художественное творчество – это нарушение привычных представлений. Искусство обладает свойством открывать нам нечто небывалое, никогда не прочувствованное. В этом смысле этот спектакль, конечно, искусство.
Не нужно сравнивать инклюзивные театры с профессиональными театрами. Это непродуктивно и неправильно. Это искусство разной природы. Могу сказать точно, что мое переживание на спектакле «Отдаленная близость» ничего общего не имеет с тем, что я испытываю на драматических спектаклях. Это очень сильное переживание. Размывать понятия профессионализма, на мой взгляд, нужно и необходимо. Для здоровья самого театра. Потому что театр – это не только система Станиславского. Границы театра гораздо шире, чем мы себе воображаем. По каким критериям можно оценивать «Отдаленную близость»? Эти критерии есть только в самом инклюзивном театре. Мы еще не знакомы с этими критериями. Нам еще предстоит этот диалог – между профессиональным и инклюзивным театром. И мы уже близки к нему.
В Центре Мейерхольда прошла первая встреча с творческим объединением «Круг», на которой мы обсуждали, как можно построить взаимодействие между профессиональным и инклюзивным театром. И мы поняли, что в первую очередь, нам нужна дискуссия – между зрителями и «особым» театром.
Для справки: Ни один из московских «особых» театров не имеет постоянной театральной площадки и вынужден каждый раз искать новую сцену для выступлений и зал для репетиций.
