Про таких, как Ирина Шестопалова, говорят: баловень судьбы. Им завидуют, их боготворят, в них безудержно влюбляются. Они несутся по жизни, словно скользят по гребню стремительной волны – и все им удается.
Красавица, спортсменка, выпускница престижного вуза с востребованной специализацией по инвестиционным рискам. Вот только риски в собственной жизни просчитать не поможет никакой диплом.
В 2013 году Ирина попала в страшную автокатастрофу. Далеко не каждый сможет, получив такую травму, захотеть жить так сильно, как она. Далеко не каждый знает, что такое «возвращение в реальность» – вопреки всему.
Риски – это неинтересно, если они инвестиционные
Впервые я увидел эту девушку два года назад в Центре патологии речи и нейрореабилитации, где сам проходил курс лечения. В этом центре бодрячков нет, все мы там – инвалиды, после инсульта (как я), черепно-мозговых травм, нейроинфекций… Но Ира! «Надо же, такая молодая», – поразился я, забыв на мгновение, что самому едва перевалило за 30.
Девушка с огромным трудом передвигалась по коридорам под надзором сиделки. Наверное, ей уже ничем нельзя помочь.
«Что с ней?» – не выдержал, спросил у медсестры. «Ты лучше спроси, кто это, – ответила она. – Известная спортсменка, чемпионка России по виндсерфингу, попала в автокатастрофу. С ней все нормально будет, вот увидишь».
Тогда я поразился во второй – и далеко не в последний раз. Такой уж человек эта Ира Шестопалова – не перестает поражать, несмотря ни на что.
Третий раз я увидел ее нынешней весной, когда я снова встретил в Центре. Идет, улыбается, с кем-то болтая по мобильнику.
А врачи, говорят, стонут: не могут уследить за ее перемещениями по больнице и вне пределов: маникюр, уроки акварели, встречи с друзьями, бассейн, где она уже рассекает кролем.
Как такое возможно?!
– Задам неприятный вопрос: что с тобой случилось?
– В июне 2013 попала в автокатастрофу в Египте, вместе с маленькой дочкой. Я там виндсерфингом занималась. Дочь отделалась «царапинами», со мной все оказалось серьезнее.
Закрытая черепно-мозговая травма, диффузная гематома правой теменной области. Почти 40 дней была в коме.
Очнулась уже в России, нас самолетом МЧС перевезли сначала в Санкт-Петербург, потом в Москву. Питер – мой родной город, там я училась. Диплом защищала на тему «Оценка инвестиционных рисков». Только это совсем неинтересно.
– Но почему же. Учитывая твою дальнейшую судьбу… Кто из нас не стремится все просчитать, подстраховаться. Вам, экономистам, так и хочется уложить все в табличку.
– А я ни дня не работала экономистом. Я была помощником директора одной очень известной рок-группы.
– Название группы не скажешь?
– Нет, в силу ряда причин.
– Не «ДДТ»?
– Не угадал. Хотя в юности мы дружили с Шевчуком. Он мне песню посвятил в 2000-м году – «Ночь Людмила». Но сейчас может быть, и не узнал бы. Я изменилась.
– Да, это тяжело – превращаться в двух разных людей: «до» и «после». Вернемся в «до».
– Да, я работала-работала, а в 2009 году взяла и уволилась в «никуда». Уехала в Египет. Работала в туристической сфере. Договаривалась с бедуинами насчет аренды жилья в частном секторе. Оформляла трансферы в Дахаб, билеты на рейсы. Даже кулинарией занималась, выпекала торты и печенье для кафе. Ну и конечно, виндсерфинг. А потом автокатастрофа.
Виндсерфинг был для меня тогда не простом спортом. Он был всем. Это мой стиль жизни, ее «почерк». Этот вид спорта очень соответствует моему характеру – где ничего не стоит на месте, все меняется. Заниматься я начала примерно лет в 18. В 17 лет первый раз поехала на море, в Одессу, где научилась нормально плавать. И поняла, что море – это часть меня. Но в следующем году к морю поехать не получилось, и я подумала: а чем мне Финский залив не море? И летом, наконец, решилась попробовать встать на доску (одновременно я начала и яхтенным спортом заниматься).
Осенью я могла прийти с гидрокостюмом в мешке (после семинаров вместо лекций убегая на Финский залив), а зимой несколько раз приходила со сноубордом.
– На каких бывала ты морях (кроме Финского залива)?
– Очень люблю Красное море. Гонялась (принимала участие в соревнованиях – Д.С.) на Азовском, на Черном.
– Это экстремальный вид спорта. Были ли у тебя травмы, попадала ли ты в опасные ситуации?
– И то, и другое. У меня был вывих правого и левого плеча, оба плеча прооперированы. А однажды меня чуть не унесло в Турцию. Дело было в Анапе, я тогда только всего пару лет занималась. Мне дали не соответствующие ветровым условиям доску и парус, ветер был «отжимной» (с берега) и меня постепенно стало относить в сторону Турции. Помогли спасатели – катер за мной послали. Чудом дошли, волны высокие были. Спасательный катер вызвал мой приятель, мы с ним примерно в одном месте начали бороться с ветром, но он смог вернуться на берег, и побежал за подмогой.
Через дорогу – к Богу
– После аварии был период отчаяния? Я, например, после инсульта не хотел вообще ничего. Год просто ничего не делал.
– Нет, отчаяния не было, был только вопрос: «Неужели все это происходит со мной?» Оказалось, со мной.
Я конечно, с детства очень сильная, но после трагедии так хотелось стать слабой!
Ну, это чисто женские чувства. И, конечно, мне надо было пройти через все, через что пришлось.
– Что помогает тебе сейчас?
– Вера в Бога и надежда, что Он не оставит.
– А ты задумалась о Боге до аварии?
– Да. У нас был учитель литературы в старших классах, который мне и еще шести девчонкам смог открыть веру. Тогда я и пришла в храм.
В то время я познакомилась с одним священником, который за несколько лет до аварии говорил мне о том, что меня ждет большое испытание.
Но глубже я стала воспринимать все это уже после трагедии. Как-то раз в Центре, когда только более-менее научилась снова ходить, моя сиделка уехала по делам. Я впервые осталась одна. Встала и сразу на улицу. Перешла дорогу и оказалась в церкви Покрова Пресвятой Богородицы на Лыщиковой горе. Так первым местом, куда я сама дошла после аварии, оказался храм.
Я все равно буду пытаться стать такой, как раньше
– Кто из близких тебя поддерживал?
– Мама. Так получилось, что на тот момент никого больше не было. С мужем мы уже были в разводе. Еще, конечно, моя дочь! Во время аварии ей было три с половиной года. И она до сих пор не может пережить психологическую травму, полученную тогда, и часто об этом вспоминает. Сейчас дочка живет в Туле со своим отцом, а я каждые две недели навещаю ее.
Еще очень поддерживает то, что буквально в каждый момент жизни появляются замечательные люди с теми умениями и знаниями, которые необходимы именно тогда.
– У тебя не возникло после аварии страха ездить, автомобили не пугают?
– Ни капельки (улыбается). Я и в Питер к маме постоянно мотаюсь. В интернете есть специальный сайт, где можно найти попутчиков. И я нашла там попутчиков до Тулы на эти выходные. Так выходит дешевле и быстрее, чем на электричке. Они и заберут меня прямо от Центра. А недавно я ехала с другом на его машине. И знаешь, какая мысль возникла: вот бы снова за руль и погонять по городу!
Я все равно буду пытаться стать такой, как раньше.
Я намерена снова вернуться в спорт, снова встать на парусную доску. И пусть планка, которой я достигну, будет ниже, все равно я упрямо буду двигаться вперед. Я просто не смогу остановиться и пустить все на самотек.
Недавно я начала рисовать. Вообще к краскам тянула давно. Но серьезно я взялась за холст с рождением дочери. Мне тогда нужен был выход эмоциям, но в своей семье найти его я не могла. С мужем у нас не заладилось почти сразу, поэтому отдушину я находила в красках. Но живопись маслом – это не то. Вот когда я попробовала акварель, я поняла – это мое!
В ноябре 2015 у меня прошла первая выставка. Называлась – «Возвращение в реальность». Я даже почувствовала себя немного звездой! Действительно, все прошло так замечательно, как и ожидать нельзя. Все было очень тепло…
Сейчас весь мой день расписан: занятия в Центре с 9.00 до 17.00 ежедневно. Впрочем, что тебе рассказывать, ты сам знаешь. Кстати, как твои успехи?
– Жена и друзья видят большие изменения к лучшему. Точнее, слышат. Сам я настроен более скептически. Наверное, просто боюсь надеяться.
– Не бросай ни в коем случае! Все получится. Первые два года у меня был курс за курсом. Две недели на отдых и опять реабилитация. Даже в санатории, куда я ездила «отдохнуть», я занималась.
– А у тебя хоть когда-то получается лениться? Я вот очень люблю заниматься дуракавалянием!
– Получается, но редко. Бывает, хочется валяться и ничего не делать. Особенно, когда не знаешь, что нужно делать. Тогда лучше отпустить ситуацию, и все как-то выстроится.
– Сейчас считается неполиткорректным произносить слово «инвалид». А ты как к этому относишься?
– Это штамп, с которым я себя не соотношу.
Да, временно я ограничена физически. Но я – не инвалид, хоть у меня и есть пенсия по инвалидности.
Есть, и ладно. Деньги лишними не будут, пусть даже небольшие. Может, чисто внешне я и не выгляжу обычным человеком. Но лично я про себя так не думаю и никогда не буду думать, что бы ни случилось!
– Кем ты себя видишь в будущем?
– Кем? Да просто мамой счастливого ребенка и состоявшимся художником. И, конечно же, полностью выздоровевшим и восстановившимся человеком. В будущем мне бы очень хотелось создать новую семью. И я надеюсь, это обязательно произойдет. Просто не может не произойти. А разве может быть иначе?
