В феврале 1938 года, в самый разгар Большого террора, старший лейтенант Г.Б.Шитиков пожаловался начальству на то, что в тюрьмах Москвы и Московской области скопились 824 заключенных-инвалида и ограниченно годных к труду. Они, по его словам, создают «крайне неблагоприятные условия для размещения вновь прибывших следственных заключенных».
В эти, а также послевоенные годы инвалиды и частично нетрудоспособные граждане не выделялись среди других групп арестованных и осужденных и подвергались тем же наказаниям. Корреспондент сайта «Милосердие.ru» поговорил со старшим научным сотрудником Музея истории ГУЛАГа Татьяной Полянской о том, как карательные органы в эти годы относились к недееспособным людям, оказавшимся в лагерях и тюрьмах инвалидам.
Посвященная истории респрессивной системы в СССР в период 1920-1950 годов выставка открылась в музее 10 декабря. Экспозиция охватывает период, начиная с создания первых концлагерей и до ликвидации ГУЛАГа после смерти Сталина.
Тюрьмы переполнены
«В тюрьмах… с сентября 1937 года содержится 824 заключенных инвалида и ограниченно годных к труду. В том числе в Таганской тюрьме около 300 чел. или 10% лимита, Сретенской тюрьме около 350 человек или 40% лимита», – написал Шитиков своему начальнику комиссару ГБ 1-го ранга товарищу Заковскому о положении дел в Москве и Московской области.
Тюрьмы в эти годы были переполнены. По словам научного сотрудника музея истории ГУЛАГа Татьяны Полянской, лимиты на количество арестованных, о которых пишет Шитиков, постоянно превышались.
По приказу НКВД №00447 «Об антисоветских элементах», с которого фактически и начался Большой террор, репрессии, были созданы внесудебные карательные органы под названием «тройки».
«В регионах или на местах в «тройку» входил местный начальник управления НКВД, местный прокурор и секретарь комитета ВКПБ. Смысл создания таких внесудебных органов в упрощенном порядке вынесения приговоров», – отметила Татьяна Полянская.
Аресту подлежало большое количество людей, по каждой области существовали свои лимиты, касающиеся количества человек, которое необходимо арестовать, тех, кого нужно «набрать» для отправки в лагеря, либо назначить высшую меру наказания (ВМН).
«Было огромное количество людей, которых в кратчайшие сроки нужно осудить. Суды с этим справиться не могли. Порядок был даже альбомный, то есть составлялся список в виде альбома, и там сразу был список из определенного количества человек, на одной странице до нескольких десятков… И вот ее просто просматривали: вот такое количество человек к расстрелу. Его подписывали», – прокомментировала научный сотрудник.
Инвалиды в этой системе специально никак не выделялись, то есть при аресте формально никаких привилегий они не получали. Но так как для лагерной экономики имела значение пригодность человека к физическому труду, то любой поступивший к ним человек, оценивался именно с этих позиций.
На список из 824 фамилий, о которых пишет Шитиков, от товарища Заковского пришел ответ: «пересмотреть дела этой категории на «тройке». То есть через упрощенный порядок.
«Вызвав председателя особой тройки НКВД Московской области Семёнова, Заковский пояснил, что сталкивался с этой проблемой в Ленинграде и легко ее решил, расстреляв всех инвалидов.
Совету начальника Семенов и последовал», говорится в документах, размещенных на сайте «Бессмертного барака».
Лагерная экономика
В Москве самой крупной пересыльной тюрьмой была «Бутырка». В нее свозили людей с уже вынесенным приговором, которые ждали этапов в лагеря. По словам Татьяны Полянской, на ее примере понятно, насколько чудовищными были условия содержания в тюрьмах в те годы.
«В камерах, которые были рассчитаны на 25 человек, по воспоминаниям, содержались порядка 100-150 человек. А, например, в камере тюрьмы «Кресты» в Ленинграде, рассчитанной на четыре человека, при площади семь квадратных метров, в годы Большого террора содержалось до 15 человек», – сказала она.
Инвалиды и нетрудоспособные в большинстве случаев при такой переполненности были «грузом», который администрация тюрем неохотно принимала и поскорее стремилась вывезти в лагеря.
Лагеря создавались для того, чтобы использовать труд заключенных для строительства промышленных объектов. «Все это было включено в экономику государства. Например, на Колыме заключенные занимались добычей полезных ископаемых, золота. Они использовались и в строительстве, и в горно-добывающей промышленности. Труд заключенных использовался везде. Считалось, что он должен быть эффективным, хотя и не оплачивался.
На самом деле, лагерная экономика была тяжелым камнем на шее у государства, потому что это был тяжелый физический труд незаинтересованных людей», – отметила Татьяна Полянская.
В своих воспоминаниях врач и журналист Ангелина Рор, которая провела в исправительно-трудовых лагерях на Урале более 15 лет, описала быт и условия нетрудоспособных заключенных.
«В числе больных находились трое умалишенных и шесть эпилептиков. Первые вели себя, как правило, спокойно, чего нельзя сказать о вторых. Ужасное впечатление произвел случай, когда одного из них – помощника повара, молодого цыгана, приносившего и раздававшего баланду, приступ застиг за работой.
Он внезапно, совершенно неожиданно для окружающих, опрокинулся на пол, поливая себя горячей баландой из поднятого половника. Падение послужило сигналом всем остальным эпилептикам. Словно отряд, поднятый по единой команде, они, дружно попадав в нар, начали исступленно биться головой о пол».
Это отрывок из книги воспоминаний Ангелины Карловны «Холодные звезды ГУЛАГа», в которой описаны условия жизни и труда в Тагильском и Тавдинском исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ). В них она работала врачом и была освобождена от общих для всех обязанностей.
Воспоминания охватывают период с 7 июля 1941 года, когда Ангелина Рор была арестована по ложному обвинению в шпионаже и до 1957 года, когда была реабилитирована.
Почти при каждом лагере ГУЛАГ (за все время их было около 475, с учетом того, что какие-то открывались, какие-то закрывались), который был создан в период СССР, существовало специальное отделение, в котором находились неспособные к труду заключенные.
По словам Татьяны Полянской, освободить их, несмотря на увечья и болезнь, не могли, поэтому задействовали в более легком труде.
«Были так называемые инвалидные лагеря, инвалидные отделения. Как раз туда попадали люди, не способные к труду. Никакого досрочного освобождения по инвалидности не было. И их отправляли на так называемые легкие работы – это могло быть изготовление чего-то, работа руками, в мастерских, то есть работа в помещении, прежде всего.
Например, в Севжелдорлаге (Северный железнодорожный исправительно-трудовой лагерь НКВД, заключенные, в частности, занимались строительством дороги Котлас-Воркута) в поселке Ракпас был инвалидный лагерь, который изготавливал игрушки. Там был игрушечный цех», – рассказала Татьяна Полянская.
Другой пример того, чем могли заниматься нетрудоспособные заключенные – помощь в изготовлении лекарств.
«Считалось, что первое средство от цинги – это какой-то стланник, который рос на Колыме. Инвалидное отделение занимались тем, что они ломали ветки этого стланника, а потом варили из него отвар против цинги», – отметила научные сотрудник.
Писатель и узник ГУЛАГа Лев Разгон в книге воспоминаний «Непридуманное» описывает случай жены «Всесоюзного старосты» Михаила Ивановича Калинина, которая оказалась в лагере в Вожаеле. Екатерина Ивановна Калинина попала в инвалидное отделение и занималась тем, что вычищала вшей из одежды, которую приносили в прачечную.
Членовредительство
Остальные заключенные, попадая в лагерь, занимались тяжелым физическим трудом по 12 часов в день. «Дело в том, что самое страшное в лагере – это работа. И многие заключенные специально вызывали у себя искусственную инвалидность, занимались членовредительством, чтобы не работать. Самое страшное было в этом, а даже не в том, что не хватало питания», – отметила Татьяна Полянская.
Ангелина Рор в своей книге описывает: «Я видела здесь случаи искусственно вызванного выпадения прямой кишки. Делалось это при помощи сушеного гороха.
На ночь в прямую кишку заталкивали мешочек с бобовыми, которые там набухали, а потом его выдергивали – как правило, помогал друг. Обычно процедура сопровождалась резким вскриком, но предстояло еще скрыть кровотечение, дождаться, пока выпавшие наружу ткани подживут».
«Среди заключенных были слепые, сами вызвавшие слепоту. Они прятали на ночь под веко крошки чернильного карандаша, и иногда этого хватало. Счастливчики отделывались частичной потерей зрения, что в лагерной жизни также давало некоторые преимущества. Пили отвар из табака: температура резко поднималась, и заболевший получал желанный отдых в лазарете, а иногда и инвалидный лагерь».
Если человеку удавалось сделать задуманное, его на короткий срок могли освободить от работ или вообще перевести в лагерь для инвалидов.
Иногда в лагерях наблюдались настоящие «эпидемии» членовредительства, пишет историк, заместитель директора по научной работе музея истории ГУЛАГа Иванова Галина Михайловна в книге «История ГУЛАГа, 1918-1958: социально-экономический и политико-правовой аспекты». Каждый год за членовредительство к суду привлекались более полутысячи человек.
Например, зимой 1946–1947 года в лагерный суд Вятского ИТЛ поступило только из одного Вятлага 41 дело о членовредительстве, главным образом «фигурировал саморуб пальцев рук».
Происходили такие случаи главным образом на производстве. «Они снимали варежку, а там было холодно, морозы, особенно на Колыме –40. И отрубали себе пальцы. Все. Уже фактически инвалид, не может держать топор», – рассказала Татьяна Полянская.
Лагерный суд изучил причины такого резкого увеличения данного вида «преступности». Как выяснилось, критическая ситуация объяснялась, в частности, «плохим, нечутким отношением к людям со стороны администрации лагерных подразделений, избиением заключенных со стороны бригадиров и других работников».
На основании материалов судебных дел о членовредительстве 14 представителей администрации Вятского ИТЛ были привлечены к уголовной ответственности и осуждены по статье 110 часть 2 УК РСФСР (превышение власти или служебных полномочий, сопровождавшееся насилием).
Заключенные, оказавшиеся в городских тюрьмах, в годы Большого террора попадали в переполненные камеры. После того, как их вывозили в лагеря, они попадали в тяжелые условия рабочего лагеря. И в первом, и во втором случае выжить было непросто.
Инвалиды и те, кто не мог заниматься общей работой, как следует из описанных случаев, не выделялись в специальную категорию и находились в тех же обстоятельствах. Описанные в статье случаи и примеры из документов дают общее описание того, что происходило в этот период.
