Если вас интересует благотворительность, вы хотите разбираться в новых технологиях, читать экспертные интервью с яркими фигурами в мире НКО и помогать с умом — подписывайтесь на секторную рассылку Милосердие.РУ. Чем больше мы знаем, тем лучше помогаем!
Кто из сотен тысяч заявок выбирает получателей президентских грантов? Как будет оцениваться эффективность проектов, выигравших грант? Можно ли упростить ведение отчетности? Правда ли, что гранты развивают у НКО зависимость? Илья Чукалин, генеральный директор Фонда президентских грантов, отвечает на вопросы Анастасии Ложкиной, директора отдела по привлечению средств благотворительного фонда «Арифметика добра».
– Изменится ли что-то в работе фонда после президентских выборов?
– 3 апреля фонду исполнится всего один год. Очень многое еще предстоит сделать. Мы получаем обратную связь от наших экспертов и грантополучателей. Предложений, которые важно реализовать, столько, что планы только по трансформации нашей электронной платформы уже прописаны до середины следующего года. Будут совершенствоваться процедуры экспертизы проектов, мониторинга, оценки социального эффекта. Но все это никак не связано с выборами. Средства на грантовую поддержку предусмотрены в законе о бюджете на 3 года – по 8 миллиардов рублей ежегодно.
– Сохранит ли свои функции экспертный совет?
– Разумеется. Наши ключевые органы управления – Координационный комитет и объединенный экспертный совет, и их функции определены президентским указом год назад. И, кстати, это здорово, что система управления опирается на коллегиальные органы. Члены экспертного совета выступают гарантами качества оценки проектов. Они вовлечены в процесс, и убедить их работать по-другому, не открыто и не прозрачно – невозможно. В них сильна вера в сектор и в гражданских активистов. Они дорожат своей репутацией, у них есть подлинная мотивация вместе дальше развивать систему грантов.
Отбор экспертов
– Как выбирается пул экспертов?
– В фонде сейчас почти 700 экспертов. Кандидата в это сообщество может выдвинуть любой член Координационного комитета или объединенного экспертного совета. Они дают характеристику и поручаются за тех, кого предлагают. Напротив фамилии эксперта в наших внутренних документах стоит отметка, кто его рекомендовал. И дальше, в рамках подготовки к рассмотрению, мы вместе с членами объединенного экспертного совета изучаем опыт кандидатов. Кто-то этот этап не проходит, например, из-за недостатка компетенций.
Важный момент – как эксперт оценивает заявки. Плохо, если он очень мягок или, наоборот, излишне строг. В обоих случаях его экспертиза уходит от методических рекомендаций. Например, по итогам первого конкурса мы были вынуждены отказаться от работы с некоторыми экспертами.
На сегодняшний день фонд уже располагает, по сути, реально работающей технологией отбора проектов. Но в ее основе – люди, эксперты конкурса. Без них у нас ничего бы не получилось.
– Эксперты могут видеть, как коллеги оценивают заявки?
– После завершения экспертизы они видят оценки коллег в своем личном кабинете. При этом имен коллег они не видят. Открытие экспертиз – важный шаг, он нужен, чтобы внутри сообщества экспертов было доверие друг к другу и к системе. Некоторые эксперты возмущались работой коллег, но это обратная сторона прозрачности. 700 человек не могут одинаково оценивать заявки, даже при наличии четких инструкций.
– Таким образом мы взращиваем новый рынок…
– В прошлом году было проведено более 31 тысячи экспертиз. За каждую мы платили тысячу рублей, а с налогом и страховыми взносами это почти полторы тысячи. Это, конечно, символическая плата за такую работу. На экспертах лежит огромная ответственность – от их внимательности и добросовестности зависит судьба гражданских инициатив. Поэтому хотелось бы говорить не о рынке, а о сообществе людей, от которых без преувеличения зависит будущее некоммерческого сектора, мотивация тысяч активистов. В этом в основном заключается мотивация экспертов.
Известные люди не помогут, если НКО не хватает открытости
– Вы заинтересованы в том, чтобы увязать процесс выдачи грантов с тем, чтобы деятельность НКО стала более прозрачной?
– Для фонда прозрачность – один из приоритетов. Мы с самого начала своей работы включили в критерии оценки проектов информационную открытость организаций.
К нам иногда обращаются известные люди с упреками в том, что какая-то, по их мнению, заслуживающая поддержки, организация не получила грант. Мы делаем поиск по ее названию, а в интернете о работе организации практически ничего нет. Есть сайт с плохой навигацией и подачей информации, на котором почти не бывает посетителей, есть страница в социальной сети с сотней подписчиков. И сразу возникает вопрос, что же это за организация, претендующая на реализацию масштабного проекта за государственный счет. И упомянутые известные люди сразу отступают.
Для наших экспертов это очевидный показатель. Организация, претендующая на грант до 500 тысяч рублей, может не быть известной в интернете и не иметь публикаций в СМИ. Но у нее может быть небольшая группа в социальных сетях, где регулярно публикуются фотографии с мероприятий, которые она проводит. Могут быть письма поддержки от более именитых партнеров.
Если же организация запрашивает у фонда большие средства, а ее деятельность не прозрачна, то вероятность получения поддержки существенно снижается.
Наверное, частный именной фонд имеет право на определенную закрытость, по усмотрению его учредителя. Но если организация использует государственную преференцию, будь то налоговая льгота, безвозмездное пользование госсобственностью, субсидия или президентский грант, она обязана быть открытой.
– Допускаете ли Вы возможность, что на второй волне гранты получили НКО, которые не соответствуют критериям прозрачности и подотчетности? Я нашла один такой случай…
– Исключить такую возможность полностью нельзя. Проект оценивается по 10 критериям. Информационная открытость дает до 10 баллов из 100. Если заявка по другим критериям получила очень хорошие оценки, вероятность получить грант у организации была.
Для многих НКО стало открытием, что мы анализируем информацию в интернете и в соцсетях. Мы также будем смотреть, как проект реализуется. Если на этом этапе будет наблюдаться низкая информационная открытость, это отрицательно скажется на нашей оценке результатов проекта и на возможности в дальнейшем получить грант.
Выбрать лучшие кейсы и помочь исправить ошибки
– Как планируется оценивать эффективность социальных проектов, которые получили поддержку фонда? И кто будет оценивать?
– Мы планируем привлекать профессиональных оценщиков, чтобы оценивать социальный эффект. Понятно, что мы не сможем провести полномасштабную оценку всех 3200 проектов, которые мы поддержали в прошлом году, – расходы были бы очень высоки.
Оценка успешности реализации проектов будет проводиться по всем выделенным нами грантам. Здесь будет шесть обязательных и шесть факультативных индикаторов, конечно, самый главный – уровень достижения целевых показателей. А вот полноценная оценка будет проводиться выборочно. Например, если мы увидим, что с проектом происходит что-то не то, чтобы разобраться, почему не получается его реализовать. Или если проект претендует на звание лучшей практики, и хорошо бы оценить его эффект, описать как кейс. Естественно, в фокус нашего внимания обязательно попадут самые крупные гранты. Мы сейчас обсуждаем с членами экспертного совета эти вопросы.
– Это революционный и очень важный момент для всего сектора.
– Речь действительно идет о создании общих институциональных возможностей для всего сектора. Мы понимаем, что внедрение механизма оценки будет полезно для самих НКО. Упрощенную оценку результативности делает сам фонд. А для более детальной мы будем привлекать специалистов. Кроме того, мы должны будет разработать методику самооценки и обучить ей грантополучателей.
Жизнь после гранта
– Я фандрайзер, давно этим занимаюсь, часто езжу по стране. У меня создается впечатление, что некоторые НКО живут только за счет грантов и не рассматривают работу с частными и корпоративными донорами как источник привлечения средств. На мой взгляд, гранты развивают у НКО зависимость, развращают. Возможно, часть из них пора снять с грантовой иглы?
– Развращаться или нет – это всегда личный выбор человека. Кто-то, выиграв в лотерею, покупает дорогую машину, у него появляется много новых друзей, которые мгновенно этот выигрыш превращают в ноль. А другой вложит эти деньги в бизнес. Третий создаст эндаумент, часть доходов от которого использует на жизнь, а другую – на ту же благотворительность. Это всегда наш выбор. Получение президентского гранта – это возможность реализовать свою идею, продвинуться в развитии организации, встать на ноги, получить оборудование.
На первом конкурсе этого года мы сделали невероятно продолжительный срок реализации проекта – до 18 месяцев. Более того, мы в пилотном режиме запускаем поддержку долгосрочных проектов – длительностью до 3 лет. Полутора лет достаточно для того, чтобы организация продумала, как она будет жить после гранта. И кто-то наверняка более ответственный использует эту возможность. Сам факт получения президентского гранта влияет на репутацию НКО. Организации, получившие нашу поддержку, могут завязать партнерство с бизнесом, создать попечительский совет, чтобы стать более устойчивыми. Но кто-то этим не воспользуется и будет дальше надеяться на получение следующего гранта.
Мы должны стратегически подходить к формированию грантовой политики, не создавая искусственных, непродуманных барьеров и условий. Да, надо стремиться к диверсификации источников финансирования НКО, увеличению объемов частных пожертвований, но любые ограничения на получение поддержки в течение длительного срока подряд должны быть очень хорошо продуманы. Нам предлагали установить подобное правило, но к чему оно приведет – часть будет просто бросать организации и создавать новые. Не хочется поощрять сидение на одних грантах, но к этому вопросу следует подходить комплексно, развивать инфраструктуру благотворительности, создавать позитивный образ гражданских активистов, повышать привлекательность работы в некоммерческих организациях и стимулы поддержки их деятельности.
Вложения в инфраструктуру сектора усиливают проекты
– Крупные гранты получили НКО, которые занимаются структурным развитием третьего сектора. Это тенденция или совпадение?
– Для нас поддержка инфраструктурных проектов – это в том числе обеспечение эффективности реализации существующих проектов. Если фонд не будет серьезно вкладываться в развитие инфраструктуры параллельно с поддержкой сектора, мы может получить слабые проекты и низкое качество их реализации. Вложения в инфраструктуру пропорционально общему объему выделенных грантов не такие большие, но дают огромный и очень важный эффект. Они помогают трансформировать гранты в реальные социальные инвестиции, а не просто в раздачу денег на добрые дела.
– Я проанализировала вторую волну НКО, получивших президентские гранты. И отметила организации, которые учат фандрайзингу. Но они сами живут на субсидии и гранты. Вопрос: как эти НКО будут учить других собирать средства, если сами живут на счет грантов?
– Если учат собирать деньги те, кто не умеет этого делать, это плохо. Но из Вашего вопроса это не следует. Следует то, что они учат на деньги президентского гранта. «Фандрайзить» и собирать средства на одни проекты сложнее, чем на другие. Быстрее и проще собирать деньги на лечение милого ребенка, у которого излечимое заболевание. А если мы придем к представителям бизнеса с просьбой обеспечить работой бывших заключенных, и многие из них осуждены по очень неприятным статьям, вряд ли получим помощь.
Также непросто собирать деньги у предпринимателей для обучения НКО тому, как собирать деньги с предпринимателей. Уверен, что есть фандрайзеры, которые и это сумеют упаковать так, чтобы было красиво. Те, кто учат этому, должны иметь соответствующие компетенции, которые оценивают наши эксперты.
Недобросовестность неизбежна
– Будет интересно посмотреть на оценку их деятельности после окончания проекта…
– Да! Когда у тебя несколько тысяч поддержанных проектов, все равно будет доля тех, которые выполняются не совсем добросовестно. Даже если мы говорим об одном проценте, в нашем случае это сразу 32 проекта. К сожалению, жизнь показывает, что недобросовестных бывает больше одного процента. Но мы надеемся, что основная масса наших НКО успешно справится с реализацией своих проектов. Даже если у них что-то не будет получаться, мы будем идти навстречу и стараться помочь. У нас нет задачи отобрать деньги, если что-то не получается. Мы должны сначала понять, почему не получается, можно ли исправить ситуацию и достичь результатов. Самое важное для нас, чтобы в итоге проекты принесли пользу.
Отчетность жестче, чем у частных фондов
– Некоторые НКО, получившие гранты во время первой волны, говорят о том, что много времени отнимает ведение отчетности. Грантовые деньги – дорогие деньги, если они тратятся не на развитие фонда, на пиар и социальную рекламу или обучение специалистов. Будут ли какие-то подвижки, чтобы гранты не были такими дорогими для фондов?
– Сделать так, чтобы любые административные издержки, связанные с реализацией проекта, были ниже – задача фонда и нашей грантовой политики. Мы первыми ввели практику полного электронного документооборота: подача заявки, экспертиза, результаты конкурса, заключение договоров. Даже отчетность и переписка с грантополучателем ведется в чате с сотрудниками фонда и таким образом фиксируется. Мы благодарны нашему партнеру – Сбербанку, мы вместе сделали уникальный проект. Не так, чтобы просто и сразу, но у нас получается. Для грантополучателей созданы комфортные условия работы: открытие и ведение счетов бесплатны. Мы стараемся закреплять за каждым проектом персонального менеджера в банке. Но все упирается в человеческий фактор. Где-то в отделении он сработал в плюс, а где-то – в минус.
Есть НКО, которые говорят, что наша отчетность очень проста. Если у вас есть фотографии со всех мероприятий, которые вы проводите в рамках реализации проекта, списки участников, пресс-релизы – все это легко собрать в отчет, если вы по-настоящему делаете проект.
Мы будем сокращать содержательную часть отчетности, придумаем алгоритм, как сделать ее еще проще. Финансовую отчетность дальше упрощать уже некуда. Мы не можем совсем отказаться от копий документов, подтверждающих расходы. Мы и так кратно сократили их число. У нас остаются требования по соблюдению законодательства.
Понятно, жизнь сложнее любой бухгалтерской операции. Но над нами тоже есть проверяющие. Поэтому все равно уровень требований будет жестче, чем у частных фондов. Когда вы выделяете свои личные деньги, вас могут вообще не интересовать финансовые документы, если видите, что по проекту все делается по-настоящему. Увы, мы так еще не можем.
– Получается, Фонд президентских грантов вводит культуру и систему отчетности.
– Случается, грантополучатели жалуются, что нужно платить зарплату сотрудникам, а очередной транш еще не пришел. Выясняется, что отчет был подан в последний день. Если бы он был готов раньше, его бы рассмотрели и деньги поступили бы вовремя. Все это вполне реально предусмотреть и запланировать.
Гранты – это не премия
– Многие НКО рассматривают получение президентского гранта как престижную награду. Вы с этим согласны?
– Конечно, получение гранта Президента Российской Федерации – это определенное признание. Но это одновременно огромное доверие, выданное авансом. Это не премия. Это уникальная возможность сделать что-то по-настоящему стоящее. Все зависит от организации, это шанс, и надо быть достойным его. Можно ли говорить, что это элитарная история? Нет. Грант может получить и маленькая сельская организация. Правильно ли это, вопрос риторический. Если бы у нас во всех регионах были бы одинаковые условия поддержки НКО, если бы везде были муниципальные и региональные гранты, можно было думать о некоем аналоге лифта: тут возможности для начинающих, здесь для имеющих первые хорошие результаты, а президентские гранты – уже для самых лучших.
Максимальная честность в заявке
– Сохранится ли фокус на поддержку инновационных проектов, а не текущей деятельности НКО? Некоторые некоммерческие организации ради получения гранта искусственно создают такие проекты.
– Инновации в проекте не обязательны – наличие изюминки, уникальности может принести проекту до пяти баллов из 100 возможных на экспертизе. Вот все, что нужно знать об этом критерии. Мы поощряем инновационные решения, но высасывать их из пальца не нужно. Проект должен быть описан максимально честно. Подавать заявки нужно на ту деятельность, которой вы хотите заниматься. Это одно из преимуществ работы в некоммерческом секторе – делать то, что считаешь нужным – и ограничивать самого себя в этой возможности не стоит. Проект вполне может представлять собой отрезок текущей деятельности организации, если он описан в логике получения конкретных результатов за определенный срок.
Фото: Павел Смертин
