Елена Верховская десять лет проработала директором по маркетингу в известной англоязычной газете, а позже ушла в предпринимательство – открыла свое консалтинговое агентство. А еще она мама двоих детей и свободного времени у нее не так уж и много. Но все, какое есть, она посвящает иконописи.
– Страшно ли писать икону? – переспрашивает Елена. – Очень. В первую очередь от своего недостоинства. Я грешный человек, который пришел к Богу уже в зрелом возрасте, когда позади немало ошибок, а иконопись – это святое дело.
Чувство причастности к Главному
Однажды я проснулась с очень ясным, осознанным желанием написать икону. И как это часто бывает, если есть запрос, приходит ответ. От друзей узнала, что этому можно научиться в иконописной школе, занятия которой тогда проходили при храме Петра и Павла в Лефортово.
Это непередаваемое ощущение, когда ты прямо в церкви пишешь икону. Все начинается с молитвы. Надо поститься, строго соблюдать канон. Плюс, нам, конечно, рассказывали про иконографию, иконологию, религиозный символизм.
Моей первой иконой был образ Архангела Михаила. Как нам объяснили, с этого образа всегда начинают обучение. И меня поразило, что когда следуешь правилам, тому, что говорит учитель, у тебя получается. Ты можешь ошибиться, но все можно исправить. Это как в жизни: если ты живешь с Богом, всё будет по Божией воле. И мне так понравился этот первый опыт – и сам процесс, и результат, и какое-то чувство причастности к Главному – что я захотела писать еще и еще.
Конечно, раньше я никогда не думала, что я буду писать иконы. И вообще стану заниматься художественным творчеством – никогда этому не училась в детстве. И эта история началась с кризиса – когда мне было 30 лет, я развелась с мужем и одна воспитывала ребёнка. И за компанию с друзьями я пошла учиться писать картины.
Сообщество художников, где я занималась, организовало выставку наших работ в ЦДХ. К ее открытию издали буклет, и там, в числе прочих, была моя картина. Ничего выдающегося, первый опыт. Но для меня это стало очень вдохновляющим событием.
И я подумала, как было бы классно сделать что-то подобное для детей, у которых проблемы со здоровьем, и их родителей. Наверное, как и меня, их это тоже могло бы поддержать и дать силы жить и двигаться дальше.
Так родилась идея благотворительного проекта «Сотвори себя». Для меня это была проба пера в благотворительности, поэтому этот первый проект для меня особенно важен.
Идея у нас была очень простая. Мы хотели помочь детям, которые в силу сложностей со здоровьем часто находятся в изоляции, поверить в себя, открыть в себе таланты, а также помочь их родителям – чтобы они увидели работы своих детей на настоящих выставках и порадовались этому.
И мы развили бурную деятельность.
Московский дом фотографии и Московский музей современного искусства выступили партнерами по организации выставок. С ребятами вели занятия известные российские фотографы Сергей Киврин и Владимир Вяткин. Параллельно мы собирали средства на лечение детей, помогали благотворительным фондам «Даунсайд Ап», «Качество жизни» и «Центр гуманитарных программ».
После того, как дети под руководством наставников учились рисовать и фотографировать, прошли выставки работ, все участники конкурса получили альбомы с рисунками и фотографиями, где каждый мог увидеть свое имя.
Я видела в глазах детей восторг! И особенно счастливы были их родители.
А потом я отучилась в школе иконописи и решила поделиться своей радостью с теми, кто в этом особо нуждался. И мы организовали занятия по иконописи для плохо слышащих людей.
Этот опыт стал для них очень серьезным шагом – все пошли на занятия по своему желанию, осознанно. Помню, как одна из учениц задала вопрос преподавателю через сурдопереводчика: «А Бог мне поможет написать икону?»
Бумажные иконы
После обучения у меня было огромное желание писать. Получив благословение нашего батюшки из храма Иоанна Воина, я стала работать дома. Продолжала учиться, советовалась со своей преподавательницей, смотрела работы мастеров.
Готовые иконы дарила друзьям.
А потом была история с Вичугой.
Это Ивановская область. Там жил мой прадед, у него было 13 детей (самый младший – мой дед). Я знала, что прадед золотил купола храма Воскресения Христова (его еще называют Красной церковью) и был похоронен в церковной ограде.
После долгих лет разрухи найти его могилу, конечно, невозможно, но память жива и можно положить цветы у храма.
За этим я туда и поехала.
Строгая и величественная церковь из красного кирпича с красивыми майоликовыми панно была построена ивановским промышленником Иваном Кокоревым незадолго до революции в память о младшей дочери Лидии. Она погибла во время пожара, который начался в ее комнате, когда она поправляла фитилек лампадки.
Во время революции храм был разрушен, а где–то в 70–х годах прошлого века еще и сильно пострадал от пожара.
Само здание собора во время моего приезда было уже более-менее восстановлено, но внутри этого большого храма я увидела то, что меня поразило: бумажные иконы, распечатанные на принтере.
Видеть это было так грустно, что я предложила настоятелю храма свою помощь. Он благословил меня написать несколько образов – Казанской и Иверской иконы Божией Матери, а затем – Неупиваемую Чашу.
Это должны были быть иконы довольно большого размера. Раньше я никогда не делала ничего подобного. Но отступать было некуда. Я заказала доски нужной величины, левкас, пигменты – и, с Божией помощью, принялась за работу. Эти иконы уже в соборе.
А недавно я закончила еще одну большую икону для этого храма – образ святой Лидии.
Когда я вижу в храме свои работы, начинаю переживать
Иконы я не продаю. Один раз был опыт (я как раз создавала свой бизнес, и с финансами было не очень хорошо), но появилось такое чувство, что не надо этого делать. Я работаю в другой сфере, а иконы – это возможность помочь.
Как попадают к людям мои работы? По-разному.
Или вот так, как в случае с храмом в Вичуге.
Или, например, как придумали в фонде «Клуб добряков», с котором мы давно дружим. На сайте фонда есть электронный каталог икон, обычно мы пополняем его к Новому году – это время, когда люди дарят подарки и многие участвуют в благотворительных акциях.
Каждый желающий может выбрать понравившийся образ и перечислить рекомендованное пожертвование подопечным фонда – детям с тяжелыми заболеваниями. И можно или себе забрать икону, или подарить друзьям, или передать храму.
Написание иконы – долгий процесс, я не очень много успеваю сделать за год. К счастью, нас поддерживают художники – например, Катя Линева точно так же передает свои чудесные акварели на благотворительность.
После Вичуги как-то так получилось, что я стала писать иконы для храмов. Мои иконы есть в Перми и Пушкиногорье, в Москве в храме Александра Невского и даже на Кубе.
Очень люблю чудотворную икону «Скоропослушница», из Афонского монастыря Дохиар. Мне посчастливилось писать этот образ несколько раз, и одна из моих икон добралась с Божией помощью до святой горы Афон, а потом была передана в храм на Кипре.
Но когда я вижу в храме свои работы, я сразу начинаю переживать, все ли хорошо у меня получилось. Ведь писать иконы – это очень большая ответственность. Всегда думаю – надо было лучше молиться, не торопиться, больше стараться.
И еще один важный момент – после освящения икону уже не ассоциируют с тем, кто ее написал. И мне это правило очень нравится. Недаром раньше писали соборно – кто-то делал левкас, кто-то мешал краски, кто-то писал лики, а кто-то все остальное. Русские иконописцы часто не подписывали свои иконы. Конечно, мы знаем имена великих мастеров, но это уже недосягаемая высота.
Секреты старых мастеров
Пишу я по старинной технологии: темперой на яичном желтке, стараюсь использовать только натуральные краски и пигменты, покрываю готовую икону олифой.
От использования современных материалов отказалась после опытов реставрации. Однажды, работая на проекте по сохранению культурного наследия, я познакомилась с реставратором из центра Грабаря. И решила пройти у него обучение, чтобы знать, что дальше происходит с иконой. На практике сразу понимаешь – с олифой работать легче, достаточно просто снять этот слой, в отличие от современных лаков.
Очень хочется написать мои любимые образы – «Встречу Иоакима и Анны» и «Введение Богородицы во храм».
Я прихожанка храма Иоанна Воина на Якиманке и второй ребёнок у меня – долгожданный, тяжело нам доставшийся. Поэтому эта тема мне близка. Храм никогда не закрывался и здесь есть несколько очень древних икон, среди них образ Иоакима и Анны. Наш батюшка, отец Антоний, служит перед ним молебны для пар, у которых возникают проблемы с рождением детей. И, говорят, случаются чудеса.
В любом евангельском сюжете есть смыслы, словно предназначенные лично тебе. Это как, например, ты приходишь в храм, там читают отрывок из Евангелия, и вдруг ты понимаешь, что именно эти слова – ответ на твой главный вопрос в текущий момент.
Взять притчу о Марфе и Марии, которая часто читается на литургии. Смысл ее в том, чтобы отключаться от суетности и больше думать о высоком. Это очень важно и в иконописи.
Перед началом работы читается молитва на иконописание, молитва святому, которого ты пишешь. А когда икона готова, я заказываю благодарственный молебен.
Мечтаю теперь когда-нибудь написать целый иконостас. Это, конечно нескромное и смелое желание, ведь это слишком большая и очень серьезная работа. Даст Бог, мне хватит здоровья и найдется такой храм. Но это, наверное, ближе к пенсии станет возможным. Ведь в это надо полностью погрузиться, не отвлекаться на суету. Я знаю волонтеров, которые ездят восстанавливать храмы. Может быть, примкну к такой артели, и мне поручат что-то подобное сделать. Было бы здорово.
А пока осваиваю новые для себя техники. Недавно написала образ «Взыскание погибших» с чеканкой по золоту – это список с иконы, которая хранится в Иерусалимском храме на горе Елеон.
Я ее чеканила несколько недель – бедные мои соседи, это громко. А еще у меня плохое зрение – приходилось низко склоняться. И выражение «ослеплен золотом» в случае работы с этим металлом – это не фигура речи.
Обычно я легко отпускаю свои иконы, а с этой долго не могла расстаться. И вот недавно она уехала в Белгородскую область, туда, где нужна помощь. Святитель Лука Войно-Ясенецкий сказал: «Главное в жизни — всегда делать людям добро. Если не можешь делать для людей добро большое, постарайся совершить хотя бы малое». Мне эти слова очень нравятся.
