Другие участники опроса:
Михаил Агафонов: «Зорро от милосердия»
Алиса Орлова: «Сгоревших эмоций не жаль»
Майя Сонина: «Профессия: добрый самарянин»
Кто-то считает, что в благотворительности нет места профессиональному цинизму, кто-то предполагает, что, служа другим, надо отдавать себя без остатка, а некоторые уверены – так долго не протянешь. А если чужие беда и боль становятся рутиной, а исцеления – предметом отчетности, то как продолжать пропускать все через себя?
Благотворительность как яйцо Фаберже
Александр ГЕЗАЛОВ, общественный деятель, публицист:
– Часто, наигравшись в добреньких, люди уходят из благотворительности. А приходят по-разному. Если позвали как медийное лицо, то он уйдет, когда пройдет мода, а проблема останется. А кто-то потерял своего ребенка или родственника и начал помогать другим, тем самым пытаясь спасать жизни людей. И такой человек уже вряд ли отойдет от миссии и от тех, кому он помогает, не сможет – слишком ему это близко, не абстрагируешься. Это уже и смысл жизни и даже работа, которую надо хорошо выполнять.
Благотворительность, как яйцо Фаберже, привлекает многих. Потому что это круто – выглядеть добродетельным в глазах других людей, они даже аплодируют тебе стоя. Это хорошее дополнение к имиджу. Но выглядеть дорого на фоне благих дел на самом деле – дешево. Как подделка того же Фаберже. И человек, насытившись восхищением других за счет благотворительности, ищет новых технологий его получения. Поэтому зря милосердие иногда воспринимается как инструмент получения «восхищенческой прибыли». Потому что добрые дела должны делаться не
для себя, а Бога ради.
Анна ЗАХАРЧЕНКО
