Андрей: бизнес свернулся к счастью
В 90-е у него был бизнес – несколько палаток на крупнейшем тогда рынке в Лужниках; торговали пальто.
– Временами зарабатывали хорошо, временами сидели в долгах. На ярмарке бывали и разборки, и драки. Многих, с кем я тогда работал, уж и в живых нет, – вспоминает Андрей (имя изменено). – Потом жизнь начала меняться – распался брак, постепенно закрылся бизнес. – К счастью.
Свою вторую жену Андрей встретил в храме и неожиданно оказался зятем священника. Нужно было искать работу, и тогда вспомнилась одна старая мечта.
– Мне всегда хотелось работать среди людей верующих. К вере я пришёл давно, но вот работать среди «своих» не получалось, скорее, наоборот. А среди христиан, какие бы страсти людьми ни владели, все понимают, что так нельзя, нужно по-другому. Есть ориентир и полное с ним согласие.
На каком сайте Андрей увидел рекламу курсов помощников больничных священников, сейчас он даже не помнит. Но, оценив перспективу, понял, что работать по окончании будет среди «своих»:
– Это была попытка изменить жизнь. Помню, в объявлении было сказано, что помощник должен «предварять приход священника» и отвечать «на сложные церковные вопросы». Предполагалось, что учащиеся уже должны уметь отвечать на вопросы о вере и Церкви, и на курсах нас учили общению с больными, психологии.
Но помощником священника поработать ему не удалось. Во время практики в одной из больниц его спросили: «А вы не могли бы устроиться к нам официально? Работа у нас тяжёлая, и очень не хватает мужчин». Андрей смог.
Как понять больного
Сейчас в паллиативном отделении у Андрея две палаты подопечных.
– Лежат люди с четвёртой стадией рака. Или с болезнью БАС, когда постепенно отказывают все органы. И эти люди прекрасно понимают, что они умирают.
Я пытаюсь представить себя на месте больного – что ты лежишь на кровати и не особо можешь двинуться. У меня такой опыт был – я разбился на мотоцикле, сломал шейку бедра и оба предплечья.
Мне понятны ощущения пациентов, хотя, в отличие от них, я был уверен, что встану. Сейчас я благодарю Бога за то, что в моей жизни была та авария. Без неё я бы не понял, что чувствуют больные люди. А ведь это главное.
Из программы нашего обучения очень запомнилась Фредерика де Грааф, духовная дочь митрополита Антония Сурожского, она работает в Первом хосписе. Фредерика так рассказывала о своем опыте общения с умирающими, об опыте их провожания! Об опыте молчания с умирающим, и опыте беседы. Ведь все разные.
Кто-то, понимая, что умирает, гневается, может тебя обругать. А когда человек с этой мыслью примиряется, тогда даже едва верующие люди преображаются.
В этот момент можно сесть рядом с человеком или даже сесть на его кровать (нарушив правила), взять его за руку и начать спокойно с ним говорить. Только не надо говорить стоя, как бы свысока. И, если говорить спокойно и тепло, человек уходит с миром.
Я стал более выдержанным и спокойным. Перед началом работы настроишься, что день будет сложный, что кто-то в отделении может сказать тебе резкость, или кто-то из больных может сегодня умереть.
Без подготовки я бы, наверное, на нынешнюю работу не пошел, потому что всё, что я вижу каждый день, вне веры принять сложно. Если жизнь заканчивается, а человек уверен, что дальше ничего нет, то какой в жизни смысл? Особенно тяжело, когда с пациентами поближе познакомился. У меня сейчас двенадцать постоянных человек, и их становится все меньше и меньше. Без Бога я бы уже выгорел дотла.
Вера: зачем сценаристу в больницу
Вере сейчас сорок лет, по образованию журналист, пишет сценарии. В 2012 году Вера окончила курсы катехизаторов.
Училась Вера исключительно для себя, работать в храме не собиралась. И вот однажды.
Епископ в телевизоре
– Со временем я стала осознавать, что полученные знания надо как-то реализовывать, А дальше вышло смешно. В интернете я увидела рекламу курсов помощников священника, прочитала, закрыла. Потом мне попалась ссылка на эти же курсы на другом сайте. Я даже начала заполнять анкету, но почему-то бросила. Так она и висела несколько дней открытым окном.
А чуть позже включаю телевизор и вижу: гость передачи Дарьи Донцовой епископ Пантелеимон (Шатов), глядя прямо на меня, говорит: «Приходите к нам на курсы помощников священников!» Ну, раз сам владыка зовет, надо идти. Дозаполнила анкету, отправила. И меня приняли.
Я не разделяю позицию резких, правильных людей
Чем она займётся после курсов, Вера тогда не задумывалась. Но про практику в больнице понимала.
– Я в тот год потеряла близкого человека. Говорить об этом до сих пор сложно, так что уточнять я не хочу. И за это время я накопила опыт переживания боли.
Сейчас я уверена: невозможно идти к людям, которые испытывают боль, самому не зная боли. Не получится контакта. Только пережив что-то сам, ты сможешь помочь сказать что-то другим.
Потому что основной вопрос людей в больнице: «А почему я? Почему это произошло со мной?» И здесь нужно быть очень бережным и осторожным.
Немало людей от таких вопросов впадают в уныние, замыкаются, озлобляются, как бы возводят стену между собой и всем миром вокруг. С такими людьми говорить очень сложно, ты понимаешь свое бессилие. И очень сочувствуешь им, ведь они так одиноки.
Я не разделяю позицию таких резких правильных людей, которые приходят в больницу и говорят: «Вот, мы расскажем тебе, как должно быть. И правильно – только так». Есть в этом что-то фанатичное. Больного человека, который и так слабый, таким подходом можно только напугать.
В свое время мой папа довольно много полежал в разных больницах, так что меня уже ничего там не удивляет. Пожалуй, только утвердилось непонимание, почему все больницы у нас такие разные. Как рулетка – повезет, отвезут/направят в хорошую, новую, чистую, не повезет – так уж не повезет…
Одно я усвоила точно – что к людям, особенно болящим, надо относиться с любовью и состраданием. Конечно, это прописная истина, но одно дело это знать, а другое – видеть, как это работает в жизни.
Распределение в…декрет
На практику Вера отходила, а вот помогать в больницах сейчас получается нечасто.
– У нас с мужем как раз появился очень долго-долгожданный малыш. Наш куратор знает мою ситуацию, но все равно зовет: Мы такого-то числа идем помогать на молебне, сможешь?». А ведь именно молебны – основной вид больничного служения, верующие люди приходят, приводят родственников, сочувствующих.
Спасибо огромное, что меня зовут. Иногда получается прийти. Мне ведь самой нужны эти выходы. Потому что в больнице иногда встречаешь людей, которые поняли гораздо больше твоего.
Настя: волонтёр, студентка и красавица
«Почему батюшка в чёрном – это к смерти?»
С Настей, студенткой курсов 2020 года, мне удаётся поговорить только поздно вечером. Ближе к десяти в трубке раздаётся бодрый молодой голос: «Извините, весь день была на работе, это я вам с рабочего номера звоню».
Сейчас Настя – сотрудник Синодального отдела по благотворительности и социальному служению РПЦ. Параллельно с работой она учится в Свято-Тихоновском университете и на курсах помощников больничных священников. А вот на прошлое её занятие – волонтёрство в Областном ожоговом центре в Подольске – времени теперь совсем не остаётся. Зато о том, как работают помощники священников, девушка знает из опыта.
– К священнику в больнице пациенты обычно боятся подойти, потому что священник – это непонятный человек в чёрном балахоне с крестом на животе.
Некоторые даже пугаются: «А почему он в чёрном, это к смерти?» Поэтому в больнице 99% вопросов достаётся помощнику священника, как на приходе идут обычно к бабушке-свечнице – она простая и понятная.
Теперь я понимаю, что больных не надо «катехизировать», с ними надо просто разговаривать. Само появление среди них здорового человека, который готов взять их за руку и поговорить – подарить им своё время, – для них очень ценно.
Про курсы Анастасия рассказывает, что они «добавили ей теории». И в Московский областной ожоговый центр после окончания университета планирует обязательно вернуться.
Небольшая лингвистическая проблема
Сотрудники отдела по церковной благотворительности и социальному служению РПЦ сейчас напряжённо ищут, как бы им назвать новых добровольцев – учащихся курсов.
Одно время для их обозначения в документах использовалось слово «капеллан». Но «капеллан» – это не помощник, а сам священник, который ведёт службы в тюрьме или военной части. «Помощник больничного священника» – длинно. А другого подходящего названия пока нет.
Иллюстрации: Дмитрий Петров
