С 6 июня в Москве можно встретить хрупкую барышню с 10-килограммовой кроватью, привязанной к спине. Надпись на прикрепленном к пружинам куске наматрасника гласит: «Сотни детей — это заложники психбольниц». Это художница Катрин Ненашева. Она проводит акцию «На-казание», цель которой — привлечь внимание общества к проблеме жестокого обращения с детьми в детских домах.
Акция продлится 21 день — это некий период, на который дети из детских домов попадают в психиатрические стационары. Это привычная форма наказания «трудных»подростков. Их привязывают к кроватям для усмирения.
Через день Катрин демонстрирует прохожим на центральных улицах столицы те или иные виды наказаний, применяемые в детских сиротских учреждениях: отжимается, стоит на одной ноге, опускается на колени на горох, ест соль ложками, замирает в позе пистолетика.
Широко об акции заговорили 12 июня, в день независимости России, когда Ненашева публично обрабатывала пролежни инвалиду-колясочнику Дмитрию Жданову возле Александровского сада. Дмитрий — выпускник детдома, получил инвалидность после того, как прыгнул с пятого этажа. Таким образом, по его словам, он пытался привлечь внимание к делу своего брата Ильи, тоже воспитанника сиротского учреждения, которого на протяжении суток избивали бывшие детдомовцы, воспитанные при помощи жестокости.
Эпизод у Александровского сада, когда растерянные полицейские призывали прохожих не смотреть на пролежни Дмитрия, да и вообще вся акция Катрина Ненашевой «На-казание» вызывает сильные чувства. Комментаторы делятся примерно поровну — кто-то не понимает, для чего нужно выставлять чужие раны на всеобщее обозрение и подозревает художницу в самопиаре, кто-то горячо поддерживает.
Можно ли таким образом добиться каких-то перемен?
Шоковая терапия для толпы
«В наше время люди настолько привыкли ко всяким ужасам, что проходят мимо таких историй, которая случилась с Дмитрием Ждановым и его братом. На мой взгляд, именно через какие-то крайние формы сейчас можно привлечь внимание толпы, уставшей от чужих страданий — как бы это ни было провокационно», – считает Юлия Юдина, директор благотворительного фонда «Измени одну жизнь».
Но, по словам Юлии, вопрос в том, кто и как на это отреагирует. «Например, заместитель председателя правительства РФ Ольга Голодец взяла под свой контроль изменения в системе психоневрологических интернатов после некоторых публикаций в СМИ. Хотелось бы, чтобы с улицы обращение Катрин тоже перешло в более формальное русло. Чтобы откликнулись представители профильных ведомств, прокуратуры, например — и не в отношении художницы, а в отношении брата Дмитрия Жданова. Когда его избили, дело об этом не довели до конца, виновные так и не были наказаны — это неправильно».
Нельзя осуждать, если не можешь предложить чего-то иного
«Проблема насилия в детских закрытых учреждениях чудовищна, ужасна, огромна, – говорит Роман Дименштейн, председатель правления Центра лечебной педагогики, – но никто до сих пор существенно повлиять на проблему не может. И странно пытаться оценивать акцию Катрин Ненашевой с точки зрения потенциальной результативности».
По словам эксперта, оценка «нравится-не нравится» на фоне существующей проблемы невозможна. «Если художница делает свое дело искренне, то я никак не могу ее осуждать. Предложить ей иной путь я тоже не могу — его пока нет».
Насилие в детских домах проистекает и от закрытости системы, от ее непрозрачности, от того, что дети не могут никому пожаловаться на нарушение своих прав. Для детдомовцев насилие — норма жизни, многим даже не приходит в голову жаловаться.
«Проблема настолько велика, что люди, которые видят ее, или поворачиваются и уходят, или начинают кричать от ужаса. Акцию Катрин я воспринимаю именно как крик», – говорит Роман Дименштейн.
Чужое истерзанное тело нельзя выставлять на всеобщее обозрение
Акция Катрин — это скорее про саму Катрин, а не про детей-сирот. Так считает Наталья Мишанина, руководитель психологической службы благотворительного фонда «Арифметика добра».
«На мой взгляд неоднозначность данной акции заключается в ответе на простой вопрос: зачем? Я задала этот вопрос себе, и вот с позиции обывателя сразу предо мой возник образ взбалмошной, эпатажной девочки, которая таким способом привлекает внимание к своей персоне, вызывая совсем не положительные эмоции у окружающих и совершенно поверхностно прикасаясь к проблеме», – говорит Наталья.
По ее мнению, подобная акция имеет право на жизнь, если:
- человек , совершая ее, отдает себе отчет в том, что он делает;
- если она направлена именно на привлечение внимания к проблеме жестокого обращения с детьми в детском доме или проблеме выпускников системы, а не на привлечение внимания к себе, начинающему художнику, имеющему потребность в собственной популяризации;
- если эту акцию осознанно поддерживают люди, способные понять свою роль в данном действии, а не являющиеся инструментом для привлечения внимания.
«На мой взгляд, абсолютно антигуманно втягивать в подобные мероприятия других людей, бесчеловечно выставлять чужое истерзанное тело напоказ, даже с их согласия, – считает Наталья. – Подобное зрелище может вызвать лишь гнев по отношению к Катрин и беспомощность, а отсюда и раздражение, по отношению к молодому человеку. Если призывать к милосердию, то не таким способом. Ведь добрые дела делаются тихо, для них не нужен шум и презентация».
«Я не жду одобрения»
По словам Катрин, ей самой важно попробовать то, что переживают воспитанники детдомов — отжиматься в течение нескольких часов или стоять на горохе. «Конечно, я не смогу пережить то, что они переживают, в полной мере. Меня надолго не хватает. Получается, что обычному человеку такие испытания, какие выпадают в детям в детдомах, просто не под силу».
Катрин отрицает мотив самопиара в своей акции. «Странный получается самопиар. Не надо забывать о проблемах с полицией, которые весьма неприятны. Когда ты занимаешься акционизмом, форма твоего существования меняется. От тебя многие отворачиваются. Ты не можешь устроится на работу. У тебя появляются проблемы в вузе, с близкими. Самопиар этого всего не стоит».
Актуальное искусство занимается информированием и актуализацией некоей проблемы, объясняет Ненашева. Спрашивая ее о неких прагматических результатах акции «На-казание», мы, по ее мнению, путаем художника с правозащитником или сотрудником НКО.
«Я делаю то, что делаю на том уровне и в той форме, которая мне доступна и важна. Я это делаю потому, что я не могу этого не делать. Хочу показать, что даже не будучи воспитанницей детского дома, я могу и должна поддержать тех, кто в системе. Это моя обязанность».
Напомним, что год назад Ненашева месяц носила тюремную робу, чтобы привлечь внимание к проблеме социализации женщин-заключенных. После акции на Красной площади, когда она сняла с себя робу и побрилась наголо, ее задержали на трое суток.
