Морской офицер
Сергей Владимирович Орлов-Давыдов родился в российской столице в 1849 году. Его отец – граф, тайный советник, обер-церемониймейстер, литератор, модник и богач. Автор первого перевода «Слова о полку Игореве», сделанного специально для своего приятеля, британского писателя Вальтера Скотта. Петербургский губернский предводитель дворянства. И прочая, прочая, прочая. Человек-фейерверк.
Начальное образование – домашнее. Никаких гимназий и лицеев. Все они для простых людей. А наш герой – российская элита. Правда, особых успехов Сережа не делал. Учился спустя рукава. Зато с раннего детства отличался редкой добротой.
Известен случай, когда сосед по усадьбе подарил мальчику лошадь. Тот искренне ей радовался, а потом вдруг передарил обычному крестьянину. Почему? Разонравилась? Нет, ничего подобного. Просто он подумал, что крестьянину лошадь нужнее.
Маленький Сережа вообще любил делать подарки. Тратил на них почти все карманные деньги. Это могли быть какие-то мелочи – шкатулка, платок. А могло быть и нечто серьезное. Например, побывав в квартире одного из усадебных служащих и увидев ее состояние, полностью оплатил капитальный ремонт.
И очень много времени проводил в храме. Взрослые даже его иногда называли блаженным. Конечно, в шутку, но ведь в каждой шутке есть большая доля правды.
Затем Сергей Владимирович поступил в морское училище. Впереди была блестящая военно-морская карьера. Связи отца пришлись кстати. Молодой человек устроился в очень хорошее место – на Балтфлот, в Ревель (ныне – Таллин), на плавучую батарею «Первенец».
Судьба складывалась очень даже неплохо.
Орлов-Давыдов прослужил двенадцать лет. А потом все закончилось меньше чем за минуту, притом совершенно нелепо.
Сергей Владимирович принимал на броненосном фрегате «Севастополь» высокопоставленного адмирала. В этот день не задалось с погодой – злой балтийский ветер, дождь сплошной стеной. Оба поднимались по трапу – сначала адмирал, а за ним Сергей Владимирович. В какой-то момент перекладина трапа выскользнула из руки Орлова-Давыдова. Он рефлекторно схватился за адмиральские ноги.
В следующую секунду оба барахтались в воде. Карьере, разумеется, пришел конец.
Правда, по официальным документам Сергей Владимирович был освобожден от службы по болезни легких.
Тихий семьянин
В том же, 1880 году Сергей Владимирович женился. Мирная сухопутная жизнь, в которую он неожиданно оказался заброшен, представлялась немыслимой без надежной семьи. Собственно, только в этом случае она вообще имела смысл. Так представлялось нашему герою.
Его избранницей сделалась 25-летняя Лиза Арсеньева, дочь Василия Сергеевича Арсеньева – розенкрейцера, камергера и дальнего родственника Орловых-Давыдовых. Она была барышней приятной во всех отношениях. Даже окончила гимназию, к тому же с золотой медалью.
Некоторое время молодые путешествовали по Европе, а потом обосновались в Спасском, родовом имении Орловых-Давыдовых. Пора было остепениться, погрузиться в спокойное семейное счастье.
И снова беда подошла оттуда, откуда не ждали. В 1883 году бывшая золотая медалистка неожиданно лишилась разума. Доктора разводили руками. Сначала в России, а после в Германии, в знаменитой психиатрической клинике «Илленау».
Сам Иоанн Кронштадтский молился об ее исцелении. Но и это не помогло.
В результате Елизавету Васильевну поместили в ее собственный киевский дом, под уход и присмотр медсестер и сиделок. Жизнь Сергея Владимировича рухнула второй раз.
Земледелец и благотворитель
С поразительной легкостью может прерваться карьера, разбиться семейное счастье. Но если ты решил заняться добрыми делами, то у тебя довольно трудно выбить почву из-под ног. Практически невозможно.
Мы не знаем, как Сергей Владимирович принял это решение. Но он задумал посвятить свою оставшуюся жизнь именно благотворительности.
У него было, правда, еще одно увлечение – земледелие. В том же 1883 году, когда с его женой произошла трагедия, Сергей Владимирович вступил в Московское общество сельского хозяйства.
У себя, в имении Спасское, он ставил смелые эксперименты и использовал самые новые технологии. В его оранжереях росли южные плоды, на пастбищах прогуливались коровы и лошади ценных пород.
В Крыму, под Ялтой занимался виноградарством. Там же высадил парк с редкими растениями.
А на Московской сельскохозяйственной выставке 1895 года Орлова-Давыдова наградили Серебряной медалью. Даже удивительно, откуда у городского жителя и кадрового морского офицера вдруг появились все эти способности.
Но главным делом его жизни была все-таки благотворительность. Сергей Владимирович много жертвовал на школы, богадельни и другие благотворительные организации. Входил во множество филантропических обществ. Вместе со своей сестрой Марией финансировал обитель «Отрада и Утешение» в Добрынихе, недалеко от Домодедова.
Вскоре Мария Владимировна приняла постриг под именем Магдалины и стала игуменьей этого монастыря.
Перечислил шесть тысяч рублей на православный храм в Токио. В то время в Москве пользовался огромным уважением неутомимый миссионер, отец Николай Японский – архиепископ Токийский и Японский. Он, собственно, и основал Православную церковь в Японии. Благодаря его подвижничеству русские православные довольно много жертвовали своим далеким братьям.
Сергей Владимирович был одним из руководителей Московского отделения Русского музыкального общества. Десять тысяч пожертвовал на знаменитый «Дом трудолюбия» Иоанна Кронштадтского.
Сергей Владимирович состоял во множестве благотворительных обществ. От Общества спасения на водах, Общества содействия благоустройству ялтинского курорта и Крымского горного клуба до Императорского человеколюбивого общества, Православного Миссионерского общества и Общества Красного Креста.
Осмотр начинается с завтрака
В основном же внимание Сергея Орлова-Давыдова было сосредоточено на детской больнице святой Ольги, рядом с Мещанской (ныне – проспект Мира) улицей. Эта больница обошлась благотворителю в полмиллиона рублей. А на ее содержание он тратил еще 24 тысячи в год.
Название было дано в память о матери благотворителя, Ольги Ивановны, урожденной Барятинской. Поэт Федор Тютчев посвящал ей стихи:
Здесь, где дары судьбы освящены душой,
Оправданы благотвореньем,
Невольно человек мирится здесь с судьбой,
Душа сознательно дружится с Провиденьем.
А родной сын посвятил целую больницу.
Больницу заложили в 1885 году. Один из современников писал о церемонии закладки: «Сюда принесли особо чтимые московские иконы Иверской Божией Матери, Спасителя, а также мощи святого великомученика и целителя Пантелеимона. Из Троицкого храма прибыл крестный ход с образом Живоначальной Троицы и хоругвями».
Такое случалось не часто.
Архитекторы Быковский и Барков сделали корпуса больницы жизнерадостными, из красного кирпича с белоснежным декором. Фасады украшали мозаичные изображения самой святой Ольги и уважаемого москвичами святого целителя Пантелеимона.
Поначалу здесь было всего три отделения – терапевтическое, хирургическое и амбулаторное. В амбулатории было четыре палаты, оборудованные ванной. У большинства маленьких пациентов дома ванной не было. И даже не у большинства, а вообще ни у кого. Больница все-таки была благотворительная, для небогатых пациентов.
Действовали центральное отопление, водопровод, вентиляция, канализация и другие достижения прогресса. Здесь были аптека, кухня, прачечная и лаборатория. Множество других полезных служб.
Сказались также земледельческие увлечения благотворителя. В комплекс лечебницы входило пастбище, и больничные коровы обеспечивали пациентов свежим молоком.
Первый пациент пришел на второй день после открытия больницы. А всего за первый год ее работы здесь приняли 575 маленьких пациентов, притом 11 из них сделали сложные операции.
А первый осмотр в амбулатории был еще доврачебным. Если больничному служителю казалось, что пациент выглядит изможденным или просто уставшим, его кормили сытным завтраком.
Еще одно новшество, введенное Сергеем Владимировичем, – женщины-доктора. Их тогда уже, конечно, брали на работу, но делали это крайне неохотно. Здесь же они трудились наравне с мужчинами. А маленькие пациенты, особенно пациентки, конечно, и боялись, и стеснялись их гораздо меньше. Тем более многие были из неполных семей и вообще не привыкли к общению со взрослыми мужчинами.
Ближе к концу века переулок, в котором находилась больница, назвали Орлово-Давыдовским, в честь благотворителя.
* * *
Сергей Владимирович умер в Киеве, где навещал свою жену. В 1905 году. Просто остановилось сердце. Сделало свой последний удар, а следующий делать не стало. Решило, что хватит. Ему было 55 лет.
Игуменья Магдалина написала: «Многострадальный братец наш, полный любви, смирения, веры. Многие и многие будут за него молиться и о нем плакать».
В тот же день и даже в тот же час у его брата Анатолия родился первый внук. Сам же Сергей Владимирович был бездетен.
Внука назвали Сергеем, в честь новопреставленного.
Его несчастная вдова скончалась в 1919 году в московском (тогда – подмосковном) Головинском монастыре. Ее киевский дом национализировали.
На месте больницы святой Ольги долгое время работал психоневрологический диспансер № 7. Впрочем, и он давно закрыт.
Орлово-Давыдовский переулок называется так по сей день.
