| Милиция начинает искать без вести пропавших людей только на третий день. Фото: Архив «РГ» |
В стране катастрофически растет число людей, которые исчезли без следа. Они пропадают внезапно, без объяснимых причин, многие – навсегда. За несколько лет количество пропавших без вести почти удвоилось и превысило астрономическую цифру в 120 тысяч человек. Так, за один только год уходит в никуда население немалого города.
Пугающая статистика стала главной темой на большом сборе в Москве правоохранителей, юристов и законодателей. Впервые эксперты попытались проанализировать, какие меры могут остановить безудержный рост таинственных исчезновений.
Прошу меня не находить
Из 120 тысяч человек, которые пропали только в прошлом году, большинство мужчины – почти 59 тысяч. 38 тысяч – женщины, 23 тысячи – несовершеннолетние и малые дети. Большинство все-таки находят. Живыми. Иногда через месяц, иногда через несколько лет.
Парадокс, но при таких страшных цифрах ни в одном ныне действующем в России нормативном документе нет четкого юридического определения, а что понимать под «пропавшим без вести»? Сегодня по сложившейся практике под этим понятием подразумевается человек, который пропал неожиданно, при неизвестных обстоятельствах и без видимых причин.
В Москве единственная служба, куда стекается информация обо всех обнаруженных пострадавших и трупах, – это Бюро регистрации несчастных случаев. Его сотрудники давно подметили, что пик необъяснимых пропаж людей приходится на осень и весну. Медики добавляют, что эти времена года – пора психических обострений.
Самый безобидный – но не для родственников – вариант бесследного исчезновения связан с семейными конфликтами и бегством от долгов. Такая игра в прятки с родными или кредиторами в правовом смысле не наказуема.
Знакомый начальник отделения милиции рассказывал о таком парадоксе. К ним обратилась убитая горем женщина, у которой пропал муж – ушел на работу и не вернулся. Спустя полгода мужа милиция нашла. Жил он с другой женщиной в соседней области и буквально упал в ноги милиционерам, умоляя «не находить его». Кстати, по закону в этом случае ни сотрудники милиции, ни Бюро несчастных случаев не имеют права предоставить родным новый адрес сбежавшего, как бы те ни просили.
Пропавшие в рабстве
По сухим данным министерства внутренних дел, большая часть исчезнувших (примерно 80 процентов) – это взрослые люди, уехавшие из родных мест на заработки. Причины большинства пропаж укладываются в стандартные схемы. У многих надежды на быстрый заработок не сбываются, обрадовать родных нечем, поэтому и вестей домой не шлют. А близкие дома с ума сходят, подают заявления на розыск.
В последние годы участились случаи похуже, когда люди попадают к непорядочным работодателям, которые месяцами кормят наемных рабочих обещаниями и в конце концов выталкивают их за ворота без копейки в кармане, а то и просто берут в настоящее рабство.
В МВД рост числа без вести пропавших связывают, с одной стороны, с усилением миграционных процессов, с другой – с неблагоприятной криминогенной ситуацией.
Число бесследно исчезающих в России людей ежегодно прирастает на 12-15 процентов. Без следа пропадают не только простые работяги. Если верить сводкам, то в год куда-то деваются не менее пяти высокопоставленных чиновников и около 200 людей в форме – военных и милиционеров.
Примерно четверть от общего списка пропавших – это люди, сделавшие первые шаги к жизни бездомного. Те, кто по разным причинам потерял всякую связь с родными и знакомыми. Остальные погибают при невыясненных обстоятельствах или становятся жертвами нераскрытых преступлений. Это трупы без следа. Очень часто страшная находка неопознанного тела становится вопросом времени и сезона. Иногда тела находят, но остается нераскрытой связь между пропавшим человеком и неопознанным покойником.
Из-за несовершенства статистической отчетности точно сказать, какой процент из общего числа без вести пропавших гибнет, невозможно. Косвенное представление может дать такой показатель: например, в 2003 году из 118 тысяч разыскиваемых около 1200 человек стали жертвами преступлений – убийств, изнасилований, причинения тяжкого вреда здоровью. Это примерно один процент.
Смерть по заявлению
На финише разыскных дел статистика становится менее пугающей. Удается найти 80 с лишним процентов взрослых и свыше 90 процентов детей.
Когда исчезает ребенок, реакция в большинстве случаев немедленная. А по горячим следам искать всегда легче. Кроме известных мотивов пропажи детей, когда маленьких умыкают разведенные папы и бывшая родня, крадут для выпрашивания милостыни или дети сбегают сами, милицию тревожит растущая причастность к исчезновению всевозможно окрашенных религиозных сект. Детей уводят в скиты, молельные дома, заставляют отказываться от своих родных и близких. Свежий пример – в Сибирском регионе разоблачена секта, в которой состояло около сотни несовершеннолетних, причем 9 подростков были в розыске как без вести пропавшие.
По российским законам пропавшего человека должны искать пятнадцать лет. После этого его официально признают умершим. Впрочем, зарегистрировать его как без вести пропавшего родственники могут уже через год и, таким образом, перестать платить за него квартплату. После того как человек пребывает в статусе «пропавший без вести» пять лет, по просьбе родственников и по решению суда его признают умершим – и только тогда его можно выписать из квартиры.
Кстати, в категорию пропавших без вести милиция отказывается включать граждан, исчезнувших в связи с совершением ими преступления. Если же пропал солдат и нет никаких признаков того, что он покинул часть с преступными намерениями, то он может быть объявлен пропавшим без вести.
| Ежегодно в каждом из городов-миллионников пропадает от 2 до 3 тысяч человек |
На специальных слушаниях по пропавшим без вести, которые провели в Мосгордуме, депутаты, прокуроры, сотрудники милиции с помощью экспертов пытались найти ключ к решению этой проблемы. Постарались выяснить, что нужно для эффективного поиска – новые правовые нормы или дополнительные средства. Оказалось, ни то ни другое – инструкций и циркуляров, а также денег и технических средств ведомствам хватает, мешают несогласованность и пресловутое нежелание искать. Ежегодно в каждом из городов-миллионников пропадает от 2 до 3 тысяч человек. Их по закону ищут специализированные и оперативные службы. Но информация о пропавших разбросана между милицией, больницами и моргами. А у тех договориться между собой об обмене сведениями чаще всего не получается.
Месяц назад в Подмосковье на человека напали вечером буквально у подъезда его дома. Раненого подобрал наряд милиции, отвез в больницу. У жертвы с собой были все документы. Но никто никуда ничего не сообщил. Человек в больнице скончался, и его молча отправили в морг, где его нашли сами родственники спустя не одни сутки.
Милиция официально заверяет, что как только человек пропал и подано заявление, его тут же начинают искать. Но на слушаниях помощник московского прокурора Виктория Кропивенко сказала, что проверки по заявлениям о пропаже людей в милиции проводятся формально, в разыскных делах нет нужных документов. «Не осматривается даже место жительства пропавшего, хотя зачастую он там и находится», – отметила прокурор.
– Обнаруживаются просто вопиющие факты, – рассказывает Кропивенко. – На территории одного округа находят неопознанные трупы, на территории другого заводится дело о без вести пропавшем. И несколько лет в соседних районах не могут договориться между собой об элементарном обмене информацией.
По словам начальника Бюро регистрации несчастных случаев Бориса Максимкина, если следы пропавшего ведут за пределы Москвы, то они помочь не могут. Не поступает в бюро и информация о задержанных и содержащихся в СИЗО. Сотрудникам бюро не позволено пользоваться информационной базой «скорой помощи» (из соображений конфиденциальности), не дожидаясь поступления информации из медучреждений. По словам Максимкина, сейчас существует около 10 документов, касающихся поиска людей, но нет единого регламента, который бы сводил воедино действия всех ведомств, в том числе и на территории сопредельных регионов.
Из-за отсутствия координации работы всех, кто должен искать людей, теряется драгоценное время, уверен представитель Главного управления МЧС по Москве Александр Гаврилов. При этом людям в погонах сейчас для получения информации о пропавшем даже в ДЭЗе требуется решение суда.
Интересно, что в крупных городах, так называемых миллионниках, исчезают бесследно в основном три категории граждан. Это приезжие, собственники и бизнесмены. В группе риска – одинокие хозяева жилья любой категории. А у правоохранительных органов сегодня нет возможности остановить сделку с имуществом пропавшего человека. Нередко, пока идет розыск, становится известно, что уже после исчезновения владелец фирмы или квартиры сам подписал документы, по которым его собственность переходит к другим. Чуть ли не будничной стала информация о пропадающих из своих квартир одиноких пенсионерах или алкоголиках. Их не ищут, а в квартирах исчезнувших вскоре появляются посторонние люди.
Подобные сделки надо законодательно останавливать, говорят в милиции. Ведь сейчас никак нельзя защитить имущество пропавших людей. Наложить арест на квартиру и сбережения закон разрешает только у подозреваемых.
Такие белые пятна процессуального характера только усугубляют и без того болезненную ситуацию с исчезнувшими людьми.
| В особую группу риска среди пропавших входят глубокие старики, больные люди и маленькие дети. Те, кто не может назвать и вспомнить свою фамилию и адрес. Бывает, что в домах престарелых или в интернатах подолгу живут люди, которых годами ищут близкие. Чтобы этого не случилось, милиция советует положить во все карманы ребенка или старушки визитки с домашним адресом и телефоном. |
Наталья КОЗЛОВА
