Голодовка – популярный метод протеста. То и дело мы читаем в СМИ о голодающих в борьбе за свои права, за чужую свободу, за мир и против войны. Как нам относиться к участникам таких акций? Читайте мнение специалистов – политолога и психолога.
Голодовка взывает к милосердию
Глеб Павловский, политолог, президент Фонда эффективной политики:
– Голодовка является традиционным методом политической борьбы.
Для России в последние 150 лет этот метод характерен. Эффективность такой борьбы зависит от уровня цивилизованности властей. Как правило, этот метод использует заключенный, у которого, в отличие от свободных людей, фактически нет возможности повлиять даже на свою судьбу. Он использует это единственное доступное ненасильственное средство – угрозу своей жизни. Если власти цивилизованны, они осознают это как серьезную проблему.
До революции в Российской империи голодовка политических заключенных была известным и достойным средством борьбы. Она появилась именно там. Более того, она приводила к реальному улучшению положения заключенных.
В первые десятилетия советской власти, по меньшей мере до конца 1920-х годов, голодовка сохранялась как право, причем официально признанное право. До начала 1930-х годов сохранялся статус политического заключенного. У политических заключенных были права, которых не было у уголовных – они имели право на свободное получение литературы, на общение, возможность отказываться от каких-то видов работы.
Если они объявляли голодовку, этот факт документировался, и такого человека переводили в отдельную камеру, и вопрос, по поводу которого он голодает, поднимался на уровень начальника тюрьмы. Если он не мог его решить, то выше. Довольно часто эти требования удовлетворялись.
Но Сталин это прекратил. Сначала вообще запретил вообще принимать какие-либо требования, затем, во второй половине 1930-х годов, отменил статус политзаключенных. Голодовка стала просто поводом для дополнительных репрессий – заключенного, объявившего голодовку, могли поставить к стенке. А позже, с конца 1930-х годов, когда была введена голодная норма пайка, голодать стало невозможно просто потому, что заключенные голодали все время.
Но после войны голодовки заключенных восстановилось. В 1970-е годы это было у диссидентов, узников совести, голодовки солидарности охватывали заключенных, сидевших за свои убеждения, в том числе и религиозные.
Заключенные, осужденные за религиозную деятельность, формально тоже относились к политическим заключенным. В 1970-е годы их судили по той же статье. В голодовках солидарности они тоже участвовали. Известна, например, голодовка Валерия Абрамкина, который в 1985 году держал сухую голодовку. Валерий Федорович скончался совсем недавно, 4 сентября, и Президент на заседании Совета по правам человека почтил его память минутой молчания.
Но самая известная голодовка – Анатолия Марченко в Челябинской тюрьме в 1986 году, которая, к сожалению, кончилась смертью. Марченко требовал освобождения политических заключенных, держал очень долгую голодовку и в конце концов он умер. Но мировой скандал по этому поводу привел к освобождению узников совести в СССР, Горбачев выполнил требования Марченко.
– Получается, что голодовка «работает» в нормально устроенном обществе, либо в случае огласки, когда властям деваться некуда?
– Для того чтобы протестующего услышали его оппоненты, от охраны лагеря или тюрьмы до руководства страны, они должны обладать некой долей человечности. Они должны переживать по этому поводу.
– Или опасаться огласки?
– Да. И то и другое. Они должны в каком-то смысле сочувствовать. Но сегодня как раз с сочувствием в нашем обществе очень плохо. Милосердие очень редко мы можем встретить в бюрократической среде. Более того, даже на официальном уровне оно не фигурирует в качестве основных ценностей. Мы ведь часто говорим: «основные традиционные ценности». Но ведь старой русской традиционной ценностью религиозного происхождения, христианского, было именно милосердие. В народе до революции заключенных жалели, называли несчастными и к ним хорошо относились.
– Но бывает, что голодовка выходит за стены тюрьмы, голодают обманутые дольщики, врачи, которым не выплачиваю зарплату, то есть люди, загнанные жизнью в угол.
– Голодают очень многие. Кто не голодал только в последнее время – голодали учителя, обманутые дольщики, голодали шахтеры… Голодовка – не такое редкое явление. Просто наша пресса не любит об этом писать, ей это, как правило, не интересно. Но люди реально голодают, добиваясь решения своих вопросов, и иногда им это удается. Поскольку пресса редко обращает внимание на голодовки, то и результатов их она не замечает.
– Допустим, я голодаю, чтобы мне дали квартиру – это логично. Но, когда я голодаю, чтобы отпустили узников, которые напрямую со мной связаны. Получается, что с моей стороны – попытка манипуляции?
– Нет. Получается с вашей стороны – христианское отношение. Это из милосердия и солидарности делается.
– А если я голодаю, «за мир во всем мире», «отмену ядерного оружия» или по какому-то не менее глобальному поводу?
– Чтобы голодовка работала, она должна быть, во-первых, обращена к кому-то, кто может решить вопрос. Во-вторых, должна ставить реалистичные цели. Например, бессмысленно ставить цели повышения жизненного уровня в стране, потому что это зависит слишком от многих людей».
Борец или жертва?
Оксана Орлова, психолог:
– На первый взгляд, голодовка выглядит типичной манипуляцией – человек наносит себе вред, который может привести к смерти, при этом обвиняя другого и стараясь вызвать у него чувство вины. «Я обижен и начинаю убивать себя», «я умираю, потому что вы неправы». То есть разговор о распределении ответственности – за что отвечает сам человек, а за что – его окружение.
Прежде всего нужно рассмотреть ситуацию, в которой человек находится, принимая решение о голодовке. Возможно, человек, объявивший голодовку, обстоятельствами «загнан в угол», все остальные способы исчерпаны и голодовка – последний шанс восстановить справедливость. Такой способ борьбы выбирают заключенные, обманутые дольщики, люди, которым не платят зарплату, не дают положенную квартиру и другим образом нарушают договора и социальные гарантии. Ни возможности взять ответственность за ситуацию на себя, ни каких-то других способов повлиять на нее у этого человека нет. Человек тут уже – жертва, он поставлен в ситуацию несправедливости и он либо безропотно терпит, либо перекладывает ответственность на тех, от кого зависит разрешение ситуации. Происходит это по следующей схеме: мои права нарушены, я буду разрушать себя до тех пор, пока их не восстановят. И либо тот, от кого все зависит, вспомнит о совести или побоится огласки, либо, самый печальный вариант, наш голодающий уморит себя голодом и вызовет у оппонентов чувство вины, и те облегчат участь его товарищам по несчастью.
То есть голодовка – способ повлиять на безвыходную ситуацию, некий выход из безвыходности, самый отчаянный шаг.
А бывает, когда человек борется не за личные права и свободы, а, условно говоря «за мир во всем мире», «в защиту синих китов». То есть у человека имеются некие убеждения, которые он готов отстаивать, бросив все свои личные дела и заботы, зачастую мы тут имеем дело с особым типом борца, который хочет влиять на общий ход событий. В таком случае голодовка может быть и элементом пиара, способом привлечь к себе внимание, такие жесты могут быть свойственны людям истерического, демонстрационного склада.
Поэтому, говоря о правомерности голодовки, нужно смотреть и на ситуацию, и на человека в ней, на расстановку сил и приоритетов. Есть ли из ситуации другие выходы? Заключенные используют голодовку как возможность «прокричать» о своих проблемах.
Мне приходилось работать с людьми, прошедшими через тюремную систему, они говорили, насколько тяжело жить с этим ощущением, когда ты – никто, тебя ни во что не ставят, ты никак не можешь повлиять на свою участь. С жертвами насилия приходится долго работать, чтобы вывести их из этой роли и вернуть человеческое достоинство и доверие к людям.
Человеку очень важно не остаться в роли жертвы, выйти из нее. Но люди, на которых жертва пытается переложить вину, тоже не хотят чувствовать себя виноватыми, поэтому, начиная такой протест, нужно понимать, что ты раскачиваешь маятник агрессии и провоцируешь ее по отношению к себе. Плохо жить в роли жертвы, но прожить всю жизнь в роли «борца» – ничуть не лучше, это тоже искажение реальности. У человека много разных ролей, не стоит ограничивать себя ролью борца или жертвы, а при любом, особенно при длительном отстаивании своих прав, такая опасность имеется».
