Проблема не в госвласти – в стране тысячи благотворительных организаций, которые как-то работают, несмотря на всю госвласть, коррупцию, законодательство и так далее. И даже не в равнодушии к ближнему.
Если страна в массе своей слушает радио Шансон, Боря Моисеев – народный артист (какой народ – такие у него и артисты, верно?), а человек, который просто не смотрит телевизор, воспринимается в качестве некоторого аскета и подвижника, а то и слегка подвинутого умом, то вряд ли стоит ожидать от страны прорывных решений в области культуры. Во всяком случае, массовых и в короткие сроки.
Если же перевести внимание на ту сферу, о которой мне надлежит писать, на сферу социальную и благотворительную, то полезно вспомнить один старый психологический эксперимент. Его провели в 1973 году два американских психолога – Дарли и Бэтсон из Принстонского Университета. Суть эксперимента описана в статье на английском языке, скан прилагается. Дабы не быть обвиненным в плагиате и вообще будучи настроен соблюдать сетевую этику, добавлю, что описание эксперимента и скан статьи я нашел вот здесь.
Итак, эксперимент. Группа учащихся Принстонского теологического колледжа (до известной степени это аналог российской семинарии, где обучаются будущие священники) была поделена еще на две подгруппы, каждой из которых было дано задание составить речь на определенную тему, причем у первой группы подобной темой был обозначен известный евангельский образ Милосердного Самарянина (если кто забыл – Евангелие от Луки, глава 10, стихи 29-37). После составления необходимого текста участникам эксперимента сообщали, что для выступления им придется перейти в соседнее здание, но всем предлагали разные временные промежутки, в которые это надо сделать. Одни были обязаны спешить изо всех сил, другие имели больший срок до выступления, третьи могли не торопиться вовсе. Таким образом получалось шесть вариантов: три группы с различным временем делились на две с разными темами.
На пути от одного здания до другого студенты встречали подставного пострадавшего, который изображал, что нуждается в помощи, прислонялся к стене, кашлял, задыхался и так далее, и просил добыть ему таблетку, на что требовалось некоторое время. А экспериментаторы следили – кто окажет необходимую помощь, а кто под тем или иным предлогом пройдет мимо.
И выяснилась довольно неприятная для христиан вещь – готовность помочь случайно встреченному нуждающемуся не сильно зависит от того, когда последний раз вспоминал человек притчу о милосердном самарянине. Гораздо сильнее она зависит от более простого фактора – от фактора спешки. Именно наиболее спешащие люди оказывались наиболее равнодушными (только 13% оказали помощь), а наиболее отзывчивыми – те, кто никуда не торопился (более 60 % включились в чужую беду).
И именно здесь, в результатах этого эксперимента, и кроется, кажется, главная проблема благотворительности в России. Это не неприятие людьми самой идеи бескорыстной помощи –ницшеанство не самая популярная философия у российского обывателя, моральное сознание в России мало отличается от европейского, и хороший от поступок от плохого люди отличают более-менее четко. Это не недоверие к фондам как таковым – в этом случае работает скорее рационализация уколов совести «почему я не помогаю? да потому что все одно все своруют». Проблема не в госвласти – в стране тысячи благотворительных организаций, которые как-то работают, несмотря на всю госвласть, коррупцию, законодательство и так далее. И даже не в равнодушии к ближнему – уж через что, а через равнодушие людей научили перешагивать, и в обличении этого порока государственная пропаганда от частной не отстает ни на миллиметр.
Дело в невстроенности благотворительности в жизнь, как не встроена в жизнь страны хорошая музыка или спокойное отношение инвалидам.
Смотрите сами: много ли вы знаете действий, в ходе которых можно походя, не отвлекаясь и не отрываясь от текущих занятий, совершить нечто хорошее? Ну, нищему на ходу подать. Ну, с карточки списывается нечто в пользу фонда – дык, подобную карточку еще завести надо. Ну, в интернете пожертвование сделать несложно – хотя для этого еще надо на страницу фонда зайти. Да, еще можно купить продукты в супермаркете, где дают пакет с сообщением, что какая-то часть затрат пойдет на добрые дела.
И все, собственно, других занятий не придумаешь. Все остальное требует специальных усилий, требует как-то организовываться, менять график, подвинуть куда-то иные дела и так далее. А учитывая, что наш современник есть человек опаздывающий и спешащий по определению, а также по обыкновению невыспавшийся, то шансов на доброделание у него остается совсем немного. Он как тот участник эксперимента – даже послушав проповедь о добром самаритянине, он слишком занят текущими проблемами, у него этих проблем слишком много, чтобы позволить себе роскошь отвлечься на проблемы откровенно чужие и приложить для того какие-то совершенно экстраординарные усилия.
Неудивительно, что те, кто все же такие усилия прикладывает, и таки отвлекается, тем более регулярно, запросто попадают в глазах окружающих в разряд людей не вполне нормальных – либо героев, либо девиантов. Обе роли по-своему приятны, в чем-то льстят и возгревают самолюбие – «несть якоже прочие человецы». Может, оттого в благотворительном цеху так много лидеров, и такой откровенный дефицит рядового состава – человек демонстративного склада или имеющий героический задор запросто найдет себя в этом секторе, а простому честному труженику будет неудобно – работы море, платят копейки, нервы не железные, да еще и окружающие подозрительно косятся. Хотя главная проблема не в этом.
Главную проблему можно сформулировать так: герои и девианты в обществе никогда не бывают большинством. Их удел – так или иначе отсвечивать на фоне реального большинства своим прекрасным или наоборот – гнилушечным светом, пугать ужасами прошлого и настоящего или сподвигать к позитивным переменам в прекрасном завтра – но они лишь малая часть от той массы, которая именуется народом. И они точно не могут ее заменить и не могут рассматривать себя в качестве народных полномочных представителей, ибо слишком от большинства отличаются.
Слезливость и эмоциональность благотворительной сферы в России происходят именно отсюда – чтобы выдернуть человека из привычного образа жизни и заставить его приложить экстраординарные усилия, требуется экстраординарная энергия, какая-то особенная приманка, вот и пользуются тем, что понятно всем – болью. Стараются внушить чужую боль как можно сильнее, лишь бы человек хоть как-то среагировал. Создавая ощущение, что благотворительность в целом – это сплошная боль и слезы, умирающие дети и взрослые, страшный выбор и вообще доступно только немногим героям.
Вот как в этом ролике:
Этот прекрасно снятый качественный ролик на важную и актуальную тему – помощи взрослым, а не только детям, выложен вот здесь. Следите за обновлениями, там, надеюсь, будет еще много интересного. Всем ролик хорош, вот только поставленный выбор читается не как «кого ты спасешь?», а как «кого ты убьешь?», а подобная постановка проблемы невозможна для большинства людей, со страхом и почтением смотрящих на тех, кто считает себя вправе такой выбор делать.
К слову, должен сказать, что и среди сотрудников и руководителей фондов, входящих во «Все Вместе» ролик был оценен как неоднозначный, а выбор, поставленный в нем, как излишне жесткий и скорее искусственный.
Примерно об этой, кажется, проблеме – благотворительности как героизме немногих – регулярно рассуждает с «антиблаготворительным пафосом» Дмитрий Быков, повторяя раз за разом (даю ссылку на пост в ЖЖ, он точнее статей), что делать добро – это норма, а потому превознесение героизма работников фондов и волонтеров неуместно, ибо замыкает ситуацию в существующих рамках. Ежели они – спасители детей и герои, то точно не чета нам, а потому пусть они геройствуют, а мы тут лучше как-то бочком-бочком, да пешком постоим. А усилия героических женщин (почему-то почти всегда женщин) в чем-то проще вообще не заметить. Пока благотворительность остается особенным занятием особенных личностей – она так и будет находиться где-то на задворках общественного сознания. А таковым уделом она останется до тех пор, пока некто умный не придумает механизма встраивания добрых дел в повседневность, причем не в повседневность посетителей кафе «ПушкинЪ» или завсегдатаев Фейсбука, а именно повседневность массовую – продавщиц в магазинах, таксистов, рабочих, охранников, пенсионеров, всех работников физического и умственного труда.
Я ни в коем разе не пытаюсь принизить чьих-то усилий или заслуг. Героизм тех, кто начинал когда-то и продолжает сейчас – самый подлинный и искренний, достойный всяческого уважения и поддержки, а также тиражирования и повторения. Просто усталость героев чувствуется иногда, и очень хочется, чтобы на смену гениальным первопроходцам и великим пионерам пришла нормальная индустрия. С нормальными перспективами для участников процесса, массовым спокойным отношением, а главное – массовым участием.
Будущее в благотворительной сфере за теми, кто сможет донести до масс населения мысль о том, что так или иначе делать организованное добро – нормально, а не только прекрасно или полезно.
Не так уж важно, почему так получилось, что жизненная гонка нашего согражданина не оставляет места ни на что, кроме решения непосредственно стоящих перед ним проблем. Даже если ему не нужно заниматься перманентным выживанием. Важно, кто выведет его из этого состояния. Будет ли это Церковь, повторяющая как заклинание, что человек жив не хлебом единым, светские ли фонды и организации, с годами вовлекающие все новые массы народа в свою разнообразную работу, или же государство наконец распедалится и займется строительством будущего вместо бесконечного переживания настоящего. Именно от этого зависит кому принадлежит завтрашний день отрасли, какой именно благотворительностью будут заниматься люди, когда они будут заниматься ею массово.
Что день такой наступит, я уверен.
А то ведь и руки перед едой мыть когда-то не умели. И ничего – научились.
