Ольга, держась за решетку, заглядывает в окно больничной палаты, где уже больше недели лежит ее приемный сын: «Ну неужели у нас дома условия хуже, чем тут?». Сюда, в детскую инфекционную, они со старшей дочерью Дашей приходят каждый день, с тех пор, как сотрудники опеки и полицейские забрали трехлетнего Сему из детского садика. Сема все время стоит около окна, даже вроде бы привык уже общаться так с семьей: прикладывает к стеклу книжку, чтобы Даша проверила, правильно ли он называет буквы, показывает пальчиком на дырки в красных колготках – «тут зашить, тут зашить».
О том, что ребенок пришел в сад в синяках, в Опеку сообщили воспитатели. Мальчишку отвезли на освидетельствование: «ссадины, ушибы, укусы». Папка с документами, справками и результатами экспертиз этой семьи лежит на столе у начальницы отдела опеки – проверка в разгаре. Пока мальчик находится в больнице, с ним пообщались и полицейские, и психолог. В официальном заключении написано, со слов Семы, что его кусают мама и папа, что спит он на полу с собакой, что больше любит детский садик, потому что тут его кормят мясом, а дома дают только каши. Психолог дал заключение, что мальчик развит нормально, различает цвета и части тела, правую и левую стороны, обладает нормальным словарным запасом, но находится в состоянии стресса.
Что у Ольги забрали ребенка, нам рассказали прихожанки храма, в который ходит семья. Сначала мы связались с матерью, у которой информации получилось добыть немного: «В опеке говорили, что нашли Семе семью, забрали незаконно, мы будем судиться». В Щукинском отделении по опеке отношение к семье оказалось однозначное: ребенка они дальше растить не могут. Мама больна, да и не имеет она, оказывается, к Семе никакого юридического отношения – опекуном оформлен отец, фотокорреспондент, между прочим, известного журнала. Впрочем, за то время, что общались с семьей, папу мы так и не увидели. Когда ребенка забирали, опекун уехал то ли в командировку, то ли по каким-то еще делам в Краснодар. Потом появился в Москве, но никаких действий не предпринял и вот, вроде бы, уехал снова.
Поздно вечером мы ехали к Ольге знакомиться уже больше для проформы, ситуация казалась ясной: женщина, судя по всему, не в себе или выпивает – заплетается язык, санитарные условия в квартире комиссия признала непригодными для ребенка, есть дома нечего. Ожидали увидеть тряпье, мух, бутылки по углам и все прочие атрибуты неблагополучных семей. Но все оказалось куда запутанней. Все-таки, счастливые семьи счастливы неодинаково. Кристальной чистоты и уюта в квартире нет, но видно, что тут убираются, как-то стараются украшать. Всюду книжки, игрушки. У Ольги, кроме Семы, четверо своих. Старшим, Боре с Дашей, 19 и 14. Даша, кстати, взрослая не по годам. Высокая серьезная девочка, которая воспринимает братьев с сестрой, как своих собственных детей и заботится о маме.
– Пойдем, я тебе ужин приготовлю. – Зовет Ольгу на кухню. – А Семку когда к нам привезли, он такой в еде был привередливый. Мясо отказывается есть, постоянно просит каши, хотя мы сами их не очень. И еще к одежде придирчивый, если порвет что-то, то сразу снимает, чтоб зашивали. Животных любит, на Зефира постоянно сверху прыгает, и лежит на нем. Мы ему не разрешаем, объясняем, что собака тоже живая и ему может быть больно, но Семочка его как игрушку пушистую воспринимает.
Зефир – вальяжный любимец, большой чау-чау лежит в центре зала. Рядом – аквариум и клетка с хомяком, в той комнате, где спал Сема, живет еще и попугай. А в той, где работает папа, сложены музыкальные инструменты. Младшие дети играют в шахматы на компьютере и «греют уши». Боря возвращается домой поздно: «Бред какой-то, сказали, что его тут били. В детском саду нам не выдают тетрадку, в которой фиксируются синяки или еще какие-то травмы у ребенка. Там если с синяком приводишь, то или его не принимают, или пишешь объяснение, откуда синяк и расписываешься. У нас за все время было две такие записи, и в тот вторник тоже не было, но доказать не дают».
Оля объясняет, что ребенок гиперактивный, «сначала так вообще как будто углов не видел», постоянно гоняется, падает, естественно. Мать ищет в телефоне фотографии Семена, которые они сделали, когда ездили к нему в больницу. На них никаких ссадин действительно не видно, что-то под глазом, но непонятно, то ли фингал, то ли так ревел.
– Как, вы думаете, у трехлетнего ребенка берут показания? – Возмущается Даша. – Я его спрошу: «Сема, ты прыгаешь с парашютом?», он скажет «да». А его спрашивали: «Бьют тебя папа с мамой?». Еще он и стесняется людей первое время, односложно отвечает. Никогда его не били, не кусали, мы вообще детей на своих и чужих не делим.
На следующее утро мама с дочерью едут к Семе. Пообщаться с ним можно только через окно, через которое мало что слышно, но Даша час стоит, прижавшись к стеклу, говорит, что ребенок вялый, он такой никогда не был. На подоконнике лежат пыльные хлебные палочки, банановая кожура – через дырку в стекле посетители просовывают детям угощение. На лице у Семы какие-то красные болячки, появились только что. Когда врач наконец-то выходит, объясняет, что у него контагиозный моллюск – инфекционное заболевание кожи. «Значит, дома у нас антисанитария, а тут благодать – моллюском заразили!» – вспыхивает Ольга. Даша отворачивается, вытирает ладонью глаза.
Растерянность и неопределенность – вот то, в чем живут мама с дочерью уже больше недели.
– Тебе его не отдадут, ты ему никто. Давай фрукты передадим. – Увещевает маму Даша.
– Как никто? Я – мать!
– А юридически – никто, тебе же объяснили!
– Так они сами в опеке советовали не усыновлять, чтобы у него потом квартира была. Я же не знала, что не квартира, а комната в коммуналке в Самаре…
Подавленные, Ольга и Даша идут на трамвайную остановку. Даша записала на листок, как и куда жаловаться, протестовать. Вспоминают, кто еще может дать им положительные рекомендации, кроме соседей. Папа от решения проблемы, очевидно, самоустранился. Сейчас пытаются разобраться со своей жизнью два подростка и уставшая, нездоровая женщина. Им нужны юристы, психолог, добровольцы, которые могли бы помочь привести в порядок бытовые дела. Это семья нестандартная, творческая – мама раньше работала в кино, Даша изучает китайский, младшие учатся в спецшколах. Да и Сема на этой неделе должен был перейти в хороший садик – «Алые паруса». Что-то решать нужно уже сейчас, дальше тянуть нельзя.
Анна ЗАХАРЧЕНКО
