Сальса и джиу-джитсу.
Ольга Журавская, учредитель Благотворительного фонда «Галчонок»
– Мы с мужем поехали на Кубу 8 лет назад. Колесили по Кубе на машине – это был лучший способ узнать эту страну. Помню, как меня поразил контраст – мы попали из зимы в лето! А еще – попали на 40 лет назад, и в место, где люди, несмотря на сложности, наслаждаются жизнью.
Однажды мы приехали в такое местечко, где променад, столики на улице… и вдруг в какой-то момент все встали и начали танцевать. Я была поражена.
Ведь в Москве ты идешь в кафе пить кофе – а если хочешь танцевать, надо специально искать такое место. А тут…толстенькие, худые, коротышки, в кроссовках, в шлепанцах… мне так хотелось присоединиться! Но мне казалось, что я не умею танцевать. Я взяла с себя слово, что вернусь домой и начну заниматься танцами.
Своему преподавателю я так и сказала: хочу хорошо научиться танцевать, а потом поехать на Кубу, и танцевать с кубинцами, и показать, что я своя. И вот я уже 4 года танцую сальсу. И это стало лучшей психотерапией. У нас в благотворительном секторе много стрессов. Ты все время тревожишься то за одно, то за другое. И иметь возможность прийти в такое место, где тебе весело и где не будет никаких сюрпризов, и где ты будешь танцевать – это счастье.
Тут нет цели знакомиться – хочется просто танцевать и отдыхать. И бывает, ты видишь самого невзрачного мужчину, который может не подходить тебе по каким-то супертребованиям, но женщины рвутся к нему в очередь, потому что он ведет в танце.
В танце вообще все зависит от мужчины. Опытный партнер не будет дергать тебя, он тебя слышит, и ты будешь просто танцевать для души, даже если делаешь ошибки.
А чтобы стать хорошим лидером в танце, нужно посвятить этому много времени. Женщине проще. Мужчина пригласил тебя, а ты улыбаешься и говоришь: извините, я еще новичок. А мужчине-новичку трудно преодолеть этот барьер, пригласить женщину танцевать.
И если ты нашел для себя приятный сальса-клуб, это здорово. Тут ты можешь не только потанцевать, но и посидеть, пообщаться, о чем-то своем подумать. Но ты ни в коем случае не будешь чувствовать одиночество. Кстати, на танцах я познакомилась со многими интравертами. Они вовсе не отказываются общаться – просто они хотят, чтобы это было на каких-то их условиях. Если я захочу танцевать – я пойду, если я не захочу, никто не будет меня принуждать. Ты просто смотришь, как танцуют другие . Моя лучшая подруга, сильный интраверт, стала там звездой! И нагрузку ты выбираешь сам. Или ты хочешь плыть в танце и получать удовольствие, или же – сбросить несколько килограммов.
Недавно я была в Израиле, мы ездили в медицинскую клинику, и нам удалось вырваться на один день в сальса-клуб. Я не говорю на иврите, но мы отлично понимали друг друга! Так что танец – это такой клуб для посвященных. В любом месте мира я могу прийти туда и быть среди своих.
Еще одно мое сильное увлечение – это джиу-джитсу.
Я когда-то думала, что из роддома все выходят стройные. И взяла с собой туда сарафанчик и курточку. Но пуговки от той курточки разлетелись по всей палате. И я подумала – наверное, не надо было поправляться на 25 килограммов, что же делать? Надо худеть. Я стала ходить в тренажерный зал. По соседству люди занимались джиу-джитсу. А любому человеку, который не может похвастаться ростом и силой, а я как раз маленькая, слабая – хочется уметь за себя постоять.
Бокс – вряд ли мое, я хотела быстрого результата. Джиу-джитсу идеален для невысоких людей. Эта борьба дает возможность, используя свое тело, баланс, постоять за себя.
Но при этом это тоже как сальса! Это партнерский вид спорта. Когда мы спаррингуемся, мы не душим друг друга, это словно игра. Ты как бы показываешь: если бы мы были в других обстоятельствах, вот что могло бы произойти. Если соперник чувствует, что проиграл, хлопает тебя по плечу и признает проигрыш. Это тоже некий танец.
И мы уважительно относимся друг к другу. Вообще среди восточных единоборств много времени уходит на то, чтобы заложить фундаментальные правила. Не нужно зазнаваться, всегда есть тот, кто ловчее и сильнее тебя. Поэтому помогай тому, кто еще не на твоем уровне, и постарайся быть сильнее, чем бы был вчера. Соревнование здесь идет с собой, а не с кем-то.
И вот вы приходите в клуб после тяжелого рабочего дня, а тут мужчины в кимоно. Вы поборете их и пойдете домой с чувством уверенности. А еще мне важен тактильный контакт. В джиу-джитсу вы не сразу хватаете друг друга, вы час сначала занимаетесь в зале, отрабатываете захваты. Вы смеетесь в процессе, многое комично, вы учитесь слушать партнера. И учитесь слушать свое тело. Я раньше думала: какая я неловкая, и это я трансформировала на другие сферы своей жизни. А теперь я знаю – ничего подобного! Я тоже многое могу, если я потрачу свое время. Я могу и бороться.
Нет ничего, что я не могу делать. Нет ничего, чего любой из нас не мог бы делать. Есть прекрасные команды, которые танцуют сальсу на колясках. А есть чемпион с черным поясом по джиу-джитсу, и у него нет обеих ног. Ты выходишь за зону комфорта, но ты становишься уверенным в себе, – и это ты получаешь и в этом танце, и в этом спорте.
Фотография
Юрий Белановский, руководитель добровольческого движения «Даниловцы»
– Фотографией я увлекаюсь с детства, когда были еще черно-белые пленки, реактивы, и не было современных фотоаппаратов. Я еще школьником сам проявлял и печатал фотографии. Сначала фотографировал «Сменой», потом от дедушки нам с братом достался аппарат «Зоркий». Он считался качественной техникой. Потом я работал со стареньким «Зенитом» – первая зеркалка! Мы его даже апгрейдили: копили деньги, обновляли объективы, выбирали помощнее.
В студенческие годы случилась моментальная революция: на рынок пришли хорошие зеркалки типа Кэнона или Никона. Но для меня это было баснословно дорого. Лишь, когда родился мой первый ребенок, нам подарили на это чудесное событие деньги. Мы купили хороший фотоаппарат, и я сразу понял, что это просто небо и земля по сравнению с нашими старенькими аппаратами.
Возможно, интерес к фотоделу ко мне пришел по наследству. Фотографировать умел дедушка. Он жил на Кубани, мы с ним виделись на каникулах и я видел его фотографии. Папа тоже знал это дело. Они давали нам с братом наставления, советы, и аппаратура в доме была – фотоувеличитель, например.
Снимали мы все подряд. Школьную жизнь, друзей, семью, улицу… У меня до сих пор сохранились километры черно-белой пленки! Берегли каждый кадр – ведь никто и не думал, что может быть такая программа, как фотошоп, которая поправит все недостатки твоей работы. Но это было и интересно: каждый раз с замиранием ждали проявки пленки – что же там получилось? Иногда огорчались, иногда радовались.
Не было ксерокса. Поэтому мы многое «перефотографировали». Например, фотографии разных музыкантов, записи в тетрадях, билеты для экзаменов. Была целая эпоха домашних фотографий.
А потом пришла эпоха цифры… И мир изменился. Вместо избранных кадров и с большой любовью отобранных для печати снимков всевозможные диски сразу забились фотографиями. Что с ними делать? До сих пор не понимаю.
Мне очень интересно снимать людей. Но только хорошим фотоаппаратом, когда я вдалеке. Когда позируют, мне неинтересно. Интереснее сделать репортажный снимок: когда что-то происходит, есть движение, жизнь. В такой съемке я предпочитаю использовать хороший зум, вспышку – тут уже мое увлечение требует технической оснащенности.
Еще очень интересно снимать сюжеты. Главным открытием последних лет для меня стало то, что можно благодаря мобильности телефона и Инстаграма конструировать то, что у меня в голове. Это как со звуком. Когда человек с кем-то общается, мозг отфильтровывает все ненужное. Но если записать на диктофон, то мы услышим и разговоры рядом, и кашель, и грохот трамвая. Так и тут. Когда мы что-то видим, то сознание выхватывает что-то особенное – дерево в лучах заката, окно с цветком на подоконнике, отражение дома в луже, старый башмак, кем-то забытый. Но на самом деле сознание на долю секунды отфильтровало людей, окурки или бордюр. И вот сейчас есть возможность снять так, чтобы картина была максимально приближена к вашему мысленному образу. То есть интересна попытка что-то «убрать» не в фотошопе, а в реальности. Например, вдруг машины разъехались, люди разошлись – и ты быстро снял получившийся пейзаж. Или с какого-то необычного ракурса, откуда не видно лишних деталей. Наверное, поэтому в этих моих фотографиях мало людей.
Одним из открытий были попытки снимать через стекло во время дождя, например, в машине. Во время езды мне нравится снимать, если поток идет медленно и скорость небольшая, и это безопасно: проезжая, выхватывать какие-то любопытные ракурсы.
Еще я давно заметил, что если долго сидеть на одном месте – например, в очереди куда-то – глаз выхватывает что-то интересное. Кстати, это отличное упражнение, попробуйте. Я не намеренно ищу – мне любопытно сделать паузу, поймать деталь.
Это не фотоохота, хотя бывают редкие случаи специального снимка. Чаще это просто удача. Поэтому, я люблю бывать в новых местах. Особенно когда это поездки – это море впечатлений.
Почему мне нравится фотография? В связи с нехваткой эстетического образования, я не могу это превратить в какой-то проект, – скорее, это просто выплеск эмоций. При этом не скажу, что это отвлечение – я люблю фотографировать, но я и по работе занят тем, что мне дорого и важно. Но зато это очень яркий мой интерес, и он дает мне удовольствие, вкус жизни. Я чувствую, что еще не насытился этим хобби.
Японская культура и история
Анастасия Ложкина, директор по фандрайзингу фонда «Арифметика добра»
– Во время учебы на первом курсе Удмуртского государственного университета в одном из научных журналов я прочитала статью о советско-японской войне 1945 года. Меня очень заинтересовала эта тема, и я решила писать курсовую работу. После – курсовая работа переросла в диссертацию. В первую очередь, меня волновало, почему между нашими странами так и не подписан мирный договор и почему не разрешена проблема Курильских островов. Кроме того, меня очень заинтересовали традиции и культура Японии.
В 2010 году после защиты диссертации на тему представлений о Японии в советском обществе, я уехала на стажировку в Токийский университет иностранных языков, где я собирала материал для книги. Это были самые счастливые месяцы жизни. Мне удалось изнутри изучить культуру и быт японцев. Я многому научилась: отношению к природе, уважению к старшим, терпению. С первых дней пребывания в стране меня поразило, что все пространство в городах приспособлено для людей с инвалидностью: пандусы, специальные рельефные плитки на тротуарах и в метро (в Москве на тот момент ничего не было). Все сделано для того, чтобы человеку было комфортно передвигаться и жить полноценной жизнью. Мне очень захотелось, чтобы и в России было все так же удобно и комфортно для каждого из нас.
Я жила в гостинице семейного типа – в маленькой комнате с кухней. Тогда в Японии уже были сенсорные безопасные кухонные плиты, «умные туалеты», автоматическая сушилка для рук – и в первое время у меня даже был страх перед технологиями в быту.
При этом знание культуры и японского этикета позволили мне быстрее адаптироваться. Например, когда ты заходишь в комнату, нужно снять обувь (на татами даже в тапочках нельзя ступать), именно так я и сделала, приехав в отель, и хозяин гостиниц был приятно удивлен. Когда вместо хлеба я просила рис, это тоже вызывало уважение, это было приятно японцам. Кстати, в районе, где я жила, вообще не говорили на английском языке. Но это было даже интересно: я пыталась говорить на японском, а уже через месяц японцы пытались заговаривать со мной на английском.
Через год после возвращения в Россию я написала книгу «Образ Японии в советском общественном сознании», стала членом Европейской Ассоциации исследователей Японии, была в составе Комиссии по сложным вопросам российско-японских отношений. В прошлом году в результате трехлетнего проекта вышла книга «Российско-японские отношения в формате параллельной истории» – на русском и японском языке, а сейчас издается на английском языке. В свободное время я читаю спецкурс в Институте восточных культур и античности РГГУ «Образы Японии в России».
Из Японии я привезла кимоно и аксессуары к нему. Недавно они пригодились не только мне: компания PricewaterhouseCoopers для своих партнеров организовывала вечер в восточном стиле, мое кимоно и аксессуары были использованы для организации мероприятия. А в ходе подготовки праздника организаторы предложили интегрировать и благотворительную ярмарку поделок подопечных благотворительного фонда «Арифметика добра». Так любовь к Японии позволила привлечь средства для наших воспитанников.
Знание Японии мне помогает и в жизни. Именно там я поняла, что я хочу работать в благотворительности. Там я поняла, что хватит говорить – надо что-то делать. Я решила уйти из бизнеса и пошла работать в третий сектор.
Японцы научили меня терпению. Это мне очень помогает в выстраивании отношений с партнерами. Знания японской культуры, традиций, быта бывают очень полезными при общении с донорами – это многим интересно. Наконец, кого-то трудно вывести на разговор – и снова помогают японские традиции, пословицы. Человек становится более открытым, проявляет интерес к общению.
Очень ценю в японцах их спокойствие, и сама стараюсь руководствоваться этим в работе.
И еще интересный факт: в Японии, если у компании проблемы, организация не справляется, то в первую очередь свои полномочия снимает руководитель, а не исполнители. За все отвечает голова. Для российского бизнеса это нехарактерно, а я взяла этот принцип на вооружение. Я считаю, что ответственность лежит на мне, важно отвечать за свои дела, а от коллег жду доверия и преданности делу.
Бокс
Елена Вишнякова, директор по связям с общественностью En+ Group, член правления БФ «Нужна помощь», член попечительского совета БФ «Живи сейчас»
– Я занимаюсь боксом. Этот спорт дает большую эмоциональную разрядку. И если ты после тяжелого дня выбрасываешь на тренировке напряжение, то остаешься с приятным опустошением, с пустым мозгом – в самом лучшем и правильном понимании этого выражения. Весь негатив из тебя уходит.
Я пришла в этот спорт случайно. Однажды я после работы пришла в тренажерный зал. Был тяжелый день, я была очень уставшей, злилась. И тренер сказал: ты такая агрессивная, иди на бокс, хватит тут ворчать. Я пошла – и мне понравилось.
В плане физической нагрузки бокс – отличная кардиотренировка. При этом не однообразная, интересная. В нем много стратегических и тактических ходов. И такое занятие проходит незаметно, потому что это действительно интересно.
Конечно, когда ты – девушка – сообщаешь, что занимаешься боксом, у собеседника появляется такое особенное выражение лица.
На самом деле в этом виде спорта нет ничего опасного, если ты этого не хочешь. Многие женщины занимаются контактным боксом, но я не из них, поэтому в ринге я ни разу не была. Все мои тренировки проходят на лапах, с грушей или в рамках нелюбимого мной и большинством женщин боя с тенью.
Вообще к боевым искусствам меня тянуло с детства. В подростковом возрасте я занималась карате и ушу. Конечно, мечтала, что стану как Брюс Ли. В группе было всего две девочки: я и подруга. Я ждала тот день, когда я выйду на ринг, но тренер не ставил меня. На мои вопросы он объяснил: «Тебе этого не нужно, главное – чтобы ты внутренне знала, что сможешь защититься». И однажды ко мне, тринадцатилетней девчонке, когда я ехала домой после тренировки на старом, громыхающем автобусе, пристал нетрезвый человек. Я что-то ему объясняла, он не слушал, тянул ко мне руки, и тут за его спиной возник тренер по карате и спокойно сказал: «Отойдите от девочки, она не хочет с вами говорить». В его голосе было что-то такое, что пьяница отскочил от меня как ошпаренный. Тогда я поняла: главное – не сила твоих кулаков, а то, что внутри тебя.
Я не представляю, как можно ударить человека. Но думаю, что смогу дать отпор. Главное – чувствовать свою внутреннюю силу.
Рисование, вышивание, кулинария и садоводство
Катя Бермант, директор фонда «Детские сердца»
– Я когда-то училась рисованию пять лет в Полиграфическом институте, я иллюстратор по профессии. Но когда я закончила институт, как раз начался дикий капитализм, и рисование никому не было нужно, а нужны были логотипы и реклама. И мы все бросились зарабатывать деньги, 15 лет я этим занималась. А потом я вдруг стала директором благотворительного фонда, так что теперь я тоже все это делаю, но pro bono. По моему, все буклеты фонду «Здесь и сейчас» сделала я.
Но рисовала я в последний раз перед рождением Миши: писала картину на своем балконе, когда была беременна сыном. А потенциал дремал. И когда нам надо было оформить аукцион «Готовы Делиться» Мити Алешковского, я придумала мастер-класс по рисованию. Каждый из нас что-то рисует в блокноте или на салфетке, когда он говорит по телефону, или ждет свой капучино, или размышляет. И если взять эти удачные каляки и увеличить до размера метр на полтора, это иногда становится мощным рисунком в стиле Пикассо. И мы собрали тогда две группы по пять человек и сделали мастер-класс «Гоген!». Почему «Гоген»? Потому что этот художник начал писать картины в 35 лет, а чем мы хуже? И вот человек приходил, а на большом холсте уже был изображен его рисунок, и нужно было его раскрасить гуашью. И тут, конечно, большую роль играет преподаватель. Наш клиент – это этакий «слон» с кисточкой в хоботе, а хоботом вожу я. А потом человек сам начинает рисовать. Первый раз такой мастер-класс я провела года два назад, и в этом году я тоже такое делала.
Мне приятно, что я научила рисовать некоторое количество человек. Научить рисовать невозможно за короткий срок. Это длительный процесс раскрытия способностей. И все же я гарантирую, что у человека получится картина, которую он повесит над диваном, а кто-то придет и скажет: «Да ладно, неужели это ты нарисовал?!». Настоящее современное искусство.
Еще я умею шить. Это опять же рудименты моего художественного образования. Я в юности, кстати, любила делать тростевых кукол. У меня хорошие руки, очень жаль, что я ими не пользуюсь. Но зуд в них остался! И когда появился проект «Уютка», я очень обрадовалась. Когда есть возможность что-то иногда сделать руками, это огромное счастье и минутка творчества. Вышивание – чистая радость, это не высокое искусства. Однажды «Уютке» подарили огромную коробку черных акриловых шарфов. Я на них понашивала разные фантазийные рисунки, из кусочков ткани или валяных нитей.
Еще одно мое хобби – готовка. Моя мама прекрасная хозяйка, так что лет до 18 мы с сестрой чай даже не умели заваривать. Правда-правда! Я ничего не умела делать. Но потом родители уехали работать в Швейцарию, тогда от таких вещей не отказывались. Мама с мукой и слезами оторвалась от нас, и они поехали зарабатывать. Вернулись они потом, конечно, уже в другую страну. Ну а мы с сестрой внезапно стали самостоятельными барышнями. К нам приехала наша бабуля, и она научила меня готовить. Так что я умею делать борщи, дрожжевое тесто, пироги рыбные и мясные, умею фаршировать шейку, умею делать паштеты, сложные блюда. Всякие солянки, луковые супы. Буквально сейчас мы сидели дома за столом, на ужин была утка с яблоками, и шутили – не открыть ли нам свое кафе?
Этому своему хобби я тоже нашла применение в благотворительности. У нас была уже целая серия благотворительных обедов: грузинский обед, украинский обед, а последний был еврейский обед. Мне очень хотелось накормить всех той едой, которую уже не умеют готовить. Было человек 45, мы сидели в небольшом кафе, и я сделала фаршированную рыбу, фаршированную шейку, фаршированную курицу, паштет, форшмак, редьку со шкварками, фаршированные яйца… И всех накормила! Платить было не надо, надо было участвовать в аукционе, выигрывать разные чудесные лоты. А собранные деньги пошли на операцию девочке Маше Красновой, подопечной нашего фонда.
А еще я умею выращивать цветы. Когда родился Миша, я сидела на даче одна и думала что сойду с ума, разговаривала уже с торшером и чайником. Чем себя занять на даче в одиночестве? Конечно, садом! И я сажала цветы. Сейчас я вспомнила это свое умение. У нас такой крохотный дворик в центре Москвы, что там даже газончик негде посеять. И мы решили, что будем сажать цветы в ящики на стенах. Это называется семирамидский садик. У меня во дворе теперь все это цветет. Поливать, правда, проблема, забираемся на второй этаж с бутылками с водой. Зато получились настоящие джунгли, в ящичках растут самые разные однолетники, цветы, а еще у меня там даже расцвела горчица.
Все что ты умеешь, можно продать. Надо только уметь это продавать. И делать это с радостью.
