Кто есть кто в российской благотворительности? Мы продолжаем публикацию интервью с руководителями благотворительных фондов. Предыдущие выпуски
Благотворительный фонд «Дети земли», как и многие другие фонды, вырос из клуба волонтеров. Однако, в отличие от прочих, «Дети земли» сначала работали в Липецке и Воронеже, а только потом перебрались в столицу для более эффективной работы. Что еще отличает «Детей земли» – это помощь детям вне зависимости от вида заболевания. Здесь могут помочь собрать средства и в случае ДЦП, и в случае эпилепсии,
сахарного диабета, рака и даже малоизвестных болезней. Своими размышлениями о благотворительности в целом, а также о деятельности фонда с нами поделился его PR-директор Георгий Попов.
– Как начал функционировать фонд "Дети земли"?
– Мы начали работать как клуб волонтеров, это было в 2006 году, помогали больным детям. Я в это пришел, когда у моих знакомых девочку сбило машиной, ее требовалось дорогостоящее лечение в Питере, Москве, за границей… А у них не было денег. Постепенно пришло понимание того, что можно что-то сделать и помочь. Люди начали объединяться, а в 2008 году мы приняли решение зарегистрировать фонд официально для того чтобы более эффективно, более рационально отслеживать поступающие средства.
– А как удавалось собирать деньги, будучи еще волонтерским клубом?
– Была некоторая проблема: недоверие к нам. Надо сказать, что в советские годы благотворительностью люди не занимались, все было под контролем государства, поэтому у нас сейчас благотворительность не так развита, как на Западе: в Европе, Америке. Несмотря на недоверие, мы пытались все делать прозрачно: направлять полученные средства родителям ребенка или класть на счет той организации, где находился ребенок… Хотя у нас не было ни счета, ничего.
– Родители детей с какими заболеваниями к вам обращаются?
– Разные совершенно: и с пороками сердца, и с сахарным диабетом… Недавно, например, обратились родители девочки из Ростова-на-Дону, у нее врожденная сосудистая патология – открытая рана, которая постоянно кровоточит и пульсирует. Мы впервые столкнулись с таким случаем.
Иногда берем онкологических детей, но конечно с ними посложнее, потому что это большие сборы. Но надо подчеркнуть, что у нас особенно много детей с детским церебральным параличом. Я думаю, что стране надо принимать какую-то государственную программу по лечению таких детей. Они не лечатся за один раз – им требуется дорогостоящая реабилитация, которая длиться годами: в год нужно по 4-5 курсов. Поэтому родители не всегда в состоянии оплачивать это, и я считаю, что надо со стороны государства вводить какую-то программу, чтоб таких детей лечить.
| PR-директор фонда Дети Земли Георгий Попов |
– Я читала истории болезни многих ваших детей и заметила, что у половины заболевания связаны с травмами и осложнениями при родах. Неужели у нас такая бедственная ситуация с принятием родов в стране, особенно в регионах?
– Тут два аспекта. Во-первых, в данный момент система родовспоможения в нашей стране испытывает много трудностей. Во-вторых, ДЦП может быть связан, как с осложнениями при родах, так и с образом жизни родителей. Все это впоследствии аукается: алкоголь и наркотики. Хотя об этом никто не говорит, мы считаем, что это одна из причин, почему потом дети рождаются с ДЦП, эпилепсией. Надо вести здоровый образ жизни.
– А среди тех родителей, которые к Вам обращались, действительно были те, кто при беременности вели нездоровый образ жизни?
– Наверное, по большей части с нами это не связано, но я думаю в общем, если смотреть в масштабах страны, то так дело и обстоит. Не каждый родитель признает, что он употреблял во время беременности алкоголь. Такой статистики у нас нет, но это как бы само собой подразумевается.
– Как вы вовлекаете людей из бизнеса в благотворительность?
– Это очень сложный процесс…В нашем фонде приблизительно 80% всех пожертвований идет от обычных людей, от обычных граждан – они более склонны к этому, даже бабушки иногда жертвуют. У нас есть очень много бабашек, которые посылают по 100, по 200 рублей с каждой пенсии.
– Откуда они о вас узнают? Неужели из Интернета?
– Это очень интересный вопрос. Вы правильно подметили, что Интернет старшему поколению в России не очень доступен, но мы есть не только в Интернете. Мы пытаемся и по радио давать о себе информацию, и в газетах: в региональных, в Москве, в бесплатных газетах, которые по заправкам раздаются – видимо откуда-то оттуда. Недавно я давал интервью телерадиокомпании «Мир», радио «Мир» – наверно оттуда тоже узнали. Как я уже говорил 80% пожертвований идет от частных лиц, но мы не опускаем руки, не отчаиваемся: наши волонтеры ходят на предприятия, в организации, пытаются объяснить проблему, программы – таким образом, мы пытаемся привлекать корпоративных благотворителей.
– У вас есть премия «Благотворитель года», как вы его выбираете?
|
– У нас штат состоит по большей части из волонтеров, штатных сотрудников у нас всего 7. Многие из волонтеров работают, многие из них – это мамы или папы тех детей, которым мы когда-то помогали. Благотворителя года выбирает комиссия из сотрудников и волонтеров: мы смотрим статистику – кто оказал в течение года наибольшую помощь, как и в материальном плане, так и в нематериальном. Например, у нас есть главный редактор газеты, который неоднократно пытался о нас написать, рассказать и тем самым принес даже большую пользу нашему делу, чем отдельное пожертвование.
– Вам приходилось общаться с родителями?
– Да.
– Чаще всего это люди довольно закаленные морально, оптимистически воспринимающие ситуацию или скорее наоборот?
– Тут никакой статистики нет, все зависит от того, каким человек был изначально. Порой они становятся более твердыми и целеустремленными, но я сталкивался с такими случаями, когда они даже просто звонят в фонд и просят совета. Люди просто не знают, что им делать. Бывают такие звонки, когда людям даже психологическую помощь оказываешь: говоришь, объясняешь, что не все потеряно, что можно дальше продолжать лечение… Очень часто, если речь идет о больных детях, то ими занимается мама-одиночка, это ситуация более сложная – у женщины нет мужской поддержки. Когда семья полная – проще.
– Как вы проверяете просьбы?
– У нас на сайте есть рубрика, называется: «Правила предоставления помощи» – там полностью описана процедура, по которой мы принимаем заявки. От людей требуется письмо, в котором они подробно рассказывают о болезни, копия всех заполненных страниц паспорта, свидетельства о рождении ребенка – все указано на сайте.
Как вы понимаете, в нашем деле встречается и мошенничество, и чтобы его устранить, мы стараемся перечислять материальные средства непосредственно в то учреждение, где лечится или будет лечиться ребенок. Родители не видят «живых» денег, они сразу поступают на счет организации или же на них покупаются инвалидные коляски, медицинское оборудование. Также мы стараемся созваниваться с лечащим врачом, завотделением – по разговору становится все понятно. Есть два аспекта, по которому мы постоянно проверяем: первое – это документы, а второе – это звонок в то учреждение, где ребенок проходил лечение, где знают его и его нужды.
– Вы сами стараетесь больше помогать регионам или они сами обращаются чаще?
– Я считаю, что из регионов обращаются чаще. Все-таки в Москве видимо более благополучная ситуация.
– Расскажите про представительство в Липецке?
– Тут надо вернуться к тому, что мы в 2006 году работали в Липецке и Воронеже, как клуб волонтеров. Потом пришло осознание, что нужно организовывать фонд и работать в Москве, потому что туда стекаются все средства из страны. В Липецке у нас есть 2 сотрудника, которые продолжают ту же самую работу, что и раньше и они занимаются тем же самым, чем мы занимаемся в Москве, только они работают с липецкими детьми.
– Скольким детям вы уже успели помочь?
– У нас ведется статистика на сайте, в общем, я сейчас вам не скажу, но на 2010 год мы помогли порядка 800 детям.
– Есть ли какие-то суммы, выше которых вы не беретесь собирать?
– 600-800 тысяч – это нормальная сумма, за которую мы беремся. Но можем взяться и за большую: у нас было так, что надо было собрать 2 миллиона. Но собирали не только мы, мама собирала параллельно по родственникам, по знакомым.
– А расскажите про вашу работу не связанную с адресной помощью?
– В реабилитационном центре в Люберцах находятся дети, у которых есть родители, но родители у них алкоголики или наркоманы, поэтому эти дети были изъяты из семей. Первого июня на День защиты детей, мы устраивали для них благотворительный концерт, арендовали автобус, подарили подарки. После таких праздников дети начинают морально лучше себя чувствовать. Мы также возим их на различные фестивали.
В Доме ребенка в Липецке находятся маленькие дети до 4-х лет. В доме плохие окна, сейчас мы устанавливаем пластиковые. В больнице восстановительного лечения мы занимаемся поставкой различного медицинского оборудования: сами из общих средств оплачиваем, ищем спонсоров. Работа идет многогранная: где-то мы оказываем психологическую, развлекательную помощь: подарки, фестивали, экскурсии, посещение зоопарка, музея, где-то занимаемся бытовыми нуждами: вставляем окна, меняем плинтус, где-то – покупаем медицинское оборудование.
– Как развивается ситуация с благотворительностью в нашей стране, на ваш взгляд?
– В советское время благотворительность полностью контролировало государство, то есть у нас не было общественных организаций, которые бы этим занимались. С того времени, как появилась новая Россия в 1991-м году прошло уже 20 лет, но, если сравнивать наши установки в сфере благотворительности с Западом, то мы очень сильно отстаем. Люди у нас не до конца прониклись этой проблемой, и вообще я считаю, что где-то только может процентов 10 от общего количества граждан нашей страны склонны к милосердию и благотворительности. Нельзя сваливать все на то, что мы тут плохо живем или у нас какая-то нестабильность – нет. Просто в сознании этого нет, нам надо к этому придти, нужно время. Если взять царскую Россию, то, вы знаете, у нас было очень много благотворительности: все богатые люди занимались благотворительностью: строили детские дома, приюты, различные центры. Но я могу отметить одно: есть здоровая тенденция. Даже за время работы нашего фонда (5 лет) все больше людей понимает проблему и пытается участвовать в этом. Я считаю, что мы находимся на правильном пути.
Алена ГЕТМАН
