Иван Бунин писал в «Жизни Арсеньева»: «Сунув парикмахеру на чай, он надел отличное черное пальто и котелок, закурил сигару и вышел. Парикмахер обратился ко мне:
– Знаете, кто это? Первейший богач, купец Ермаков. Знаете, сколько он всегда дает на чай? Вот-с. – Он раскрыл ладонь и, весело смеясь, показал: – Ровно две копейки!»
Но Ермаков знал, что делал.
Очень взрослый наследник
Флор Ермаков был по происхождению крестьянином. Он родился в 1815 году в Коломенском уезде. А в 1838 году его отец, Яков Яковлевич Ермаков, выкупился из крепостной зависимости и перешел из крестьянского в купеческое сословие.
Он владел в Москве ситценабивной и красильной фабрикой.
Когда умер Яков Яковлевич, фабрика по наследству перешла к Флору Яковлевичу. Правда, наследнику в то время было уже хорошо за пятьдесят.
Затем Флор приобрел бумаготкацкую фабрику в селе Мещерино все того же Коломенского уезда, шерстяную и камвольную фабрики в Сокольниках, текстильную фабрику в Вышнем Волочке. Начал вовсю скупать московскую недвижимость, столичную недвижимость.
Встал во главе отцовского торгового дома «Яков Ермаков с сыновьями».
Ситцевые ткани Ермакова были одними из лучших. У них было народное название – «ермак».
Так что поздний старт – это еще не трагедия. Особенно если характер соответствующий. А с этим у предпринимателя все было хорошо. Один из современников вспоминал Ермакова как купца, «отличавшегося крутым нравом, расчетливостью, сильной волей. Деловые люди относились к нему с уважением и даже, быть может, с некоторой завистью, говоря: «Сильно бережет свои денежки, но и не польстится на чужие!»
Время тратить
Разумеется, у Флора Яковлевича были деньги задолго до смерти отца. И неплохие – все же он участвовал в семейном бизнесе. И благотворительностью Ермаков занялся еще до того, как приобрел полную финансовую самостоятельность. А именно, в 1853 году, когда началась Крымская война. 38-летний купец оплачивал формирование ополчения. А на следующий год он сделался казначеем Пресненского отделения Дамского попечительства о бедных.
Но полностью Флор Ермаков погрузился в благотворительность в середине 1870-х годов. Он разменял седьмой десяток, полностью отошел от дел, и теперь филантропия – его единственное занятие.
Увы, этому способствовали два несчастья, которые последовали одно за другим. Сначала умерла жена предпринимателя Мария, а за ней ушел 30-летний сын Андрей.
Батюшка домовой церкви Ермаковской богадельни – и одновременно биограф Флора Яковлевича – отец Николай (Орлов) писал: «Мысль ликвидировать фабричные дела запала глубоко в сердце, и за этой мыслью восстала во всей чистоте и привлекательности другая – послужить Богу в лице ближних».
«Свои денежки» он больше не берег.
Флор Яковлевич начинает с того, что продает фабрику в Вышнем Волочке. Затем закрывает фабрику в Сокольниках. Теперь в ее бывших цехах проживает около тысячи крестьян, не имеющих средств к существованию. А сама фабрика носит название Ермаковской богадельни.
Затем благотворитель упраздняет свою фабрику за Трехгорной заставой. Ту самую, которую он получил в наследство от отца. Там он тоже открывает богадельню.
Флор Яковлевич переводит триста тысяч Московскому городскому общественному управлению. При этом оговаривается, что деньги обязательно должны пойти на заботу о душевнобольных. На эту сумму в Алексеевской психиатрической больнице открывают новое отделение на сто человек. Оно так и называется – Ермаковское.
И, конечно, отделение оборудовали наилучшим образом. Там даже бильярдная была.
А на Долгоруковской улице, рядом со знаменитой Бутырской тюрьмой Ермаков открывает дом для бесплатного пребывания родственников осужденных. Они со всей России съезжаются в Москву – чтобы хлопотать о смягчении участи своих близких. Жить многим из них негде, да и не на что.
Там же проживают те, кто решил следовать в ссылку вместе со своими родственниками и дожидается отправления этапа.
Не забывает Ермаков и о родной Коломне. В 1883 году на его средства завершается реставрация Успенской церкви Брусенского монастыря. Там же появляются здания трапезной и богадельни.
Почему именно этот монастырь? Все очень просто. В нем живет сестра благотворителя, монахиня Феофания. Кстати, сам он тоже глубоко верующий и воцерковленный человек.
После отмены крепостного права Флор Ермаков передает на нужды бедных крестьян Коломенского уезда 200 тысяч рублей. 240 тысяч жертвует жителям Мещеринской волости – на покупку земли. А в самом Мещерине устраивает богадельню. Правда, не такую огромную, как в Сокольниках – «всего» на 150 человек. Для простого подмосковного села – дело невиданное.
А в Вышнем Волочке Ермаков выстроил Успенский храм.
У себя дома
Еще в пятидесятые годы Флор Яковлевич приобрел бывший особняк графа Григория Салтыкова на Новой Басманной и перекроил его по-своему. Но и здесь не обошлось без благотворительности. Часть особняка он отвел под странноприимный дом для монахинь из глубинки, приехавших в первопрестольную собирать пожертвования.
Купец Николай Варенцов вспоминал: «Общежитие было устроено хорошо, содержалось чисто, каждой монашке полагались отдельная кровать, белье и давалось полное содержание.
Устраивая в своем доме общежитие, Ермаков выговорил у епархиального начальства право на полное подчинение общежития ему, без вмешательства духовного начальства, и шутя называл себя игуменом».
А на Пасху он каждой монахине дарил серебряный рубль.
В одном из залов Ермаков организовал бесплатную столовую на полтысячи человек ежедневно. Размеры дома позволяли. Правда, обед состоял всего лишь из щей с хлебом и каши. Но филантроп и на себя особенно не тратился.
Тот же Варенцов писал: «Свой дом и семью Флор Яковлевич держал крепко, в ежовых рукавицах, не допуская никаких нововведений, с требованием исполнения всех правил по заведенному им порядку».
Не всем, конечно, нравилась эта черта благотворителя. Но у Ермакова было собственное мнение на этот счет. Помочь обездоленному – это дело. А пить за завтраком французское шампанское и раздавать червонцы далеко не бедствующим парикмахерам – увольте.
Благотворительность и после смерти
Флор Ермаков скончался в 1895 году, прожив 79 лет. Из них почти два десятилетия он занимался исключительно благотворительностью.
Всего за свою жизнь он пожертвовал больше пяти миллионов рублей.
Но история продолжилась и после смерти Ермакова. Газеты писали, что бывший предприниматель почти все завещал «на раздачу, в воспоминание об нем и на помин души его бедным и нуждающимся в пособии людям».
Правда, от прямой раздачи все-таки решили отказаться – чтобы избежать «второй ходынки». Да и поощрять профессиональное нищенство не хотелось.
Больше миллиона пошло на устройство в Москве Ремесленного училища имени Ф. Я. Ермакова. Оно было открыто в 1907 году на Пречистенской набережной и готовило техников и электротехников. В России полным ходом шли механизация и перевод всего, что только можно, на электроэнергию. Эти профессии были очень востребованы.
В 1909 году – тоже из капиталов, завещанных Флором Яковлевичем, – в Орликовом переулке открыли Городской ночлежный дом имени Ф. Я. Ермакова. На то время это был самый большой ночлежный дом в Москве – он был рассчитан на полторы тысячи человек. При нем действовали амбулатория, столовая и баня.
Хватило и на городские попечительства о бедных, и даже на приданое бедным невестам.
* * *
Тело благотворителя давно уже покоилось в церкви Живоначальной Троицы при Ермаковской богадельне, а его добрые дела все продолжались. Когда же, при советской власти, эту церковь стали разрушать, прах Ермакова тайком вывезли и перезахоронили рядом с уже упоминавшимся Успенским храмом в Вышнем Волочке.
