Мы продолжаем наш проект «Кто есть кто в благотворительности». На этот раз мы беседуем о том, как благотворительностью занимается крупный отечественный бизнес, чего ему не хватает в плане развития среды, и на какие направления благотворительности его представители могли бы обратить большее внимание. Наш собеседник – Наталья Каминарская, исполнительный секретарь Форума Доноров, объединяющего благотворительные фонды, созданные крупнейшими частными предпринимателями и отечественными корпорациями. Форум Доноров – единственная организация в нашей стране, объединяющая фонды и компании, системно занимающиеся благотворительной деятельностью.
– Расскажите, пожалуйста, читателям, чем занимается «Форум Доноров» и каковы направления его деятельности.
– «Форум Доноров» – это площадка, объединяющая организации, которые занимаются благотворительностью и обладают для этого достаточными ресурсами. Это, прежде всего фонды, основная деятельность которых – благотворительность, а также компании, которые стремятся создавать постоянные программы в сфере благотворительности.
«Форум Доноров» – организация членская, и поэтому у нее две основные функции. Во-первых, помощь нашим участникам. В Форум входит 44 организации. В основном это фонды – частные, корпоративные. Частные фонды – это фонды В. Потанина, Д. Зимина, О. Дерипаски, М. Прохорова, Н.Цветкова. Корпоративные – это, например, Центр социальной поддержки РУСАЛ, Фонд РЕНОВА, Фонд «Система» и др.
Мы предоставляем для своих участников достаточно конфиденциальную площадку для общения, чтобы им было комфортно, приятно и эффективно общаться друг с другом, не переживая, что это попадет на какие-то открытые источники и ресурсы. Ведь, безусловно, есть какие-то вопросы, которые донорам хочется обсудить за закрытыми дверями. Например, как правильно составить процедуру отбора благополучателей, как правильно оценивать эффективность грантов.
– А зачем фондам это скрывать?
– Когда идет обсуждение подобных вопросов (как определять грантополучателей, например), то это секреты их мастерства. Конечно, вовне продукт выдается готовый – результаты этих закрытых обсуждений чаще всего публичные.
Также мы предоставляем различную консультативную помощь по вопросам законодательства, информационное сопровождение и так далее.
Вторая наша основная функция – это развитие среды, в которой действуют наши участники. Форум Доноров участвует в формировании условий развития благотворительности. В принципе, во всем мире аналогичные организации занимаются чем-то подобным. Особенность России в том, как мы это делаем. Мы не просто, как в других странах, сотрудничаем с государственными органами, чтобы изменялось законодательство, регулирующее эту деятельность. Мы также рассказываем всем заинтересованным сторонам, что такое благотворительность и для чего она нужна, «воспитываем» благотворителей. Это своего рода пропаганда или просвещение, без которой пока нельзя.
– В каком смысле благотворителей надо воспитывать?
– Люди должны понимать, что это норма жизни, что это такая же часть жизни, как и все остальное. Что это часть культуры, часть социума.
– Но ведь многие люди живут и даже не пересекаются с этим.
– Это так только кажется. Во-первых, нет ни одного человека, который бы не пересекался с благотворительностью – либо в качестве получателя, либо в качестве участника, либо в качестве сопровождающего этот процесс. Если мы сейчас посмотрим на любой социальный институт, то увидим, что в нем так или иначе присутствует благотворительность. Даже если ты ученик в школе, то все равно ты получаешь то, что получает школа в качестве поддержки или помощи. И если мы все время думаем о благотворительности, как о чем-то, что связано с деньгами, это тоже не так. И это довольно сложно нашим людям объяснить. Сейчас уже лучше, потому что есть волонтеры, и люди об этом знают. Например, помощь соседу, ближнему – это тоже благотворительность и об этом тоже надо говорить.
– Как вы оцениваете степень развития благотворительности в России?
Не хочу оценивать. Если мы прямо сейчас посмотрим на то, что вокруг, то увидим, что много чего не хватает. Люди недоверчивые, среда не очень благоприятная, не всегда хочется обращать внимание на соседа. Но если посмотреть на ситуацию десять лет назад, так у нас расцвет и все прекрасно.
– А что произошло за 10 лет?
– Во-первых, за эти годы российская благотворительность появилась и оформилась как явление и самостоятельный процесс, о чем еще 10 лет назад говорить было достаточно сложно, хотя некоммерческих организаций тогда было даже больше. Но понимание того, что такое благотворительность вообще, наличие разных игроков в этой сфере и инфраструктуры этого процесса появилось только сейчас. Безусловно, сегодня этот сектор пока достаточно малочисленный, он не отвечает всем потребностям общества, но это некая кристаллическая решетка, на которую теперь можно наращивать мясо.
– А помогать стали больше, чем десять лет назад?
– Однозначно больше. Мы для нашего «Форума Доноров» каждый год считаем, сколько публикаций появилось в СМИ о благотворительности. Например, по сравнению с прошлым годом число упоминаний в СМИ слова «благотворительность» увеличилось в два с половиной раза. Конечно, тут велика роль Интернета. В Интернете проще и доступнее что-то разместить. Ну и, конечно, некоммерческие организации за последние годы больше стали обращаться к человеческому ресурсу и стали придумывать механизмы и возможности для граждан не денежного, но личного участия в благотворительных акциях. Спасибо компаниям, которые также стали развивать корпоративное волонтерство.
– На ваш взгляд, российский бизнес уже достаточно участвует в благотворительности, или степень его участия по сравнению с западными странами пока недостаточна?
– Я считаю, что наши бизнесмены супер-молодцы. В ситуации отсутствия каких-либо налоговых льгот, негативного отношения от остальной части населения 100% компаний занимаются благотворительностью. Даже рядом продающий цветы лавочник тоже занимается благотворительностью. У него остаются цветы. Ему их некуда деть, когда они уже потеряли товарный вид, и тогда он может сделать их дешевле или подарить их. На самом деле у каждого есть ресурс для благотворительности. Парикмахер может постричь детей в детском доме. Мой личный парикмахер ездит в детский дом и стрижет детей, причем она сама себе это придумала. Никто к ней не приходил и об этом не просил.
– А почему у населения, как вы говорите, такое негативное отношение к предпринимательству и предпринимателям?
– Потому что в целом к бизнесу у нас отношение негативное, потому что не все старшее поколение смогло реализовать себя в новой экономической модели. Новое поколение сейчас уже немного иначе относится к бизнесменам, по-другому смотрит на экономику, но половина населения нашей страны это все-таки люди, которым за 30.
– То есть, вы считаете, что в нынешней ситуации минус можно приписать скорее благополучателям, а не благотворителям?
– Я считаю, что у нас обе стороны недообразованы. Бизнес в том, что он не очень хорошо знает, что такое благотворительность, и что он может с этого поиметь. Заниматься благотворительностью для бизнеса – это прагматично и правильно, это служит его целям и интересам. Это не только пиар, это лояльность, узнаваемость бренда. И то, что это можно делать красиво и эффективно и для общества, и для бизнеса, это еще не все бизнесмены знают.
Про благополучателей же я могу сказать, что до сих пор 2/3 из них уверены, что им все должны, а они в ответ не должны ничего: ни отчета, ни благодарности. Они такие самодостаточные в этом смысле и что вообще – в чужой монастырь со своим уставом не ходят: «Не лезьте, я делаю свое дело, и вообще скажите спасибо, что я взял ваши деньги!»
– Какие сегменты общества у нас больше всего нуждаются в приходе благотворителей?
– Все.
– Ну а все-таки. Например, все любят детей, поэтому детские дома более или менее обеспечены хотя бы материально. То есть, детям помогают больше, чем взрослым.
– Согласна. Вообще в любой стране мира детьми занимаются больше, чем взрослыми. Но у нас есть вообще незакрытые темы. Например, мигранты. Кто ими занимается сегодня? Никто.
– Мигранты – где здесь поле для благотворительности?
– Процессы обучения, адаптации, социализации. Это кто должен делать? Что-то делается на государственные деньги, но этого недостаточно.
– Но мигранты в общественном сознании – это национальные группы все-таки, которые образуют сообщества: таджики, узбеки. Нет же мигрантских сообществ, скажем, читинцев.
– Вопрос их адаптации в стране. Кто их будет учить русскому языку, чтобы они сдавали экзамен? Государство? Представляете, как оно их научит? А тут все можно делать, от социальной рекламы до ассимиляции их в окружающей действительности. А землячеств, кстати, в Москве очень много и это сильные клубные организации, где люди помогают друг другу.
– А есть ли на ваш взгляд еще социальные группы, которые остро нуждаются в приходе благотворителей?
– Независимые СМИ, например… Также здравоохранение, образование, культура. Выделяемые средства не решают задачу сохранения и уж тем более развития и адаптации этих сфер к современным потребностям. У нас активно помогают большому спорту, но не массовому, не здоровью населения. Короче, я не могу сказать, что у нас есть хотя бы одна какая-то хорошо профинансированная тема в благотворительности. Но это не потому, что мы такие плохие. Проблема в том, что общество и государство не договорились о том, за что отвечает государство на наши налоги, а что оплачивается в том числе и за счет благотворителей. И пока такого четкого понимания нет, у нас, например, получается, например, тот закон об образовании, который есть.
– А в сфере образования – куда бы хотелось, чтобы туда пришли благотворители?
– У нас чудовищная ситуация со средней школой. По новому закону будет еще хуже ситуация с высшей школой. Например, лишили надбавок всех кандидатов наук. Отобрали эти три тысячи, которые и так были небольшой прибавкой, скорее моральным поощрением. Но, тем не менее, это было хоть какой-то демонстрацией, что мы рады, что ты выучился на кандидата. В целом у нас плохая материальная база и достаточно низкое качество преподавания. А у школьных учителей и вовсе стимула продолжать работать нет – увеличивается административно-бюрократическая нагрузка и уменьшается время на воспитательный процесс, а не только образование.
– А может ли частный благотворитель заменить в этой сфере государство?
– И не может, и не должен, и нигде этого нет. И сколько бы ни кивали на США или Англию, там доля государства в финансировании социальной сферы очень велика. Она просто не всегда идет напрямую из бюджета. Деньги на образование могут идти также через некоммерческие организации, которые качественно распределяют государственные деньги и следят за ними. Также финансирование ведущих ВУЗов – это не 100% частные средства. Точно также больницы, музеи и театры. Их финансируют целевые фонды. В этих странах есть и стопроцентно частные ВУЗы, но они выпускают элиту, штучный товар. Есть и вузы, которые финансируют и государство, и частные лица. Но там есть понимание того, на что государство дает и что оно хочет получить, например, какое количество людей тот или иной вуз примет на бесплатное /льготное обучение, сколько ему нужно качественных профессоров, чтобы соответствовать рынку, современной действительности и т.д.
– Чем должна характеризоваться роль государства в сфере благотворительности? Чего вы ждете от государства в этом вопросе?
– Вы знаете, за последние годы в этом смысле было сделано много чего хорошего. И льготы для частных лиц появились, и закон о целевых капиталах, и поправки, которые мешали организации привлечения частных пожертвований. Также государство наращивает массу НКО при помощи поддержки их бюджетными средствами. Что сложно с государством – так это бесконечные изменения, за которыми сложно следить донорам и НКО. Не всегда понятно из этих изменений, чего именно оно хочет. У меня было представление, например, что государство хочет, чтобы социальная сфера была на 80% закрыта частными деньгами. Оно сейчас принимает такой закон об образовании, принимает такой закон об автономных бюджетах учреждениях, с тем, чтобы их вывести на социальный рынок, чтобы они привлекали средства самостоятельно. Но если ты делаешь такую конструкцию, что частные пожертвования должны изыматься из налогооблагаемой базы и поддерживаться государством, то следует понимать, что они все же никогда не дадут столько, сколько сейчас на благотворительность дают компании. Так почему же мы не даем льготы для компаний? Ну придумайте нормальный механизм контроля. То есть, логика где-то на середине пути просто теряется. Или мы начинаем прессовать НКО и создавать им ассоциации со шпионами. То есть, позиция государства очень противоречивая, и иногда создается ощущение, что у государства просто нет общей политики, какого-то общего видения.
– Чем российская благотворительность отличается от западной?
– Благотворительность отвечает тому обществу, в котором она присутствует. Все формы благотворительности, все типы благотворительных организаций как на Западе у нас есть. Понимание того, что такое благотворительность, в нашей стране не сильно отличается от того, какое оно в других странах. Разница в том, на что именно дают, разница в законодательных условиях, разница в отношении населения.
– А в чем разница по показателю «на что дают»?
– Если мы будем сравнивать себя с развитыми странами, то там спектр благотворительности более широк, и средства распределяются более равномерно. Если же мы будем сравнивать со странами БРИК, то тут мы страшно похожи.
– Может, продуктивней сравнивать себя с Америкой, чем со странами БРИК?
– Но мы уже никогда не будем, как Америка. Странно иметь для себя в ориентирах то, что уже недостижимо. И я не считаю, что в Бразилии хуже, чем у нас. Мы гораздо ближе к Бразилии. Кроме того, как это ни смешно, в чем-то Бразилия гораздо сильней и интересней, чем США.
– Вы упомянули про негативное отношение российского населения к бизнесу и представителям бизнес сообщества. Может, российскому бизнесу следует больше давать на благотворительность, чтобы переломить эту тенденцию? Философ Владимир Бибихин говорил, что по-настоящему в земле можно укорениться, лишь ей давая нечто в дар, Из социальной тюрьмы выводит лишь дарение, потому что оно дарит свободу.
– Если просто увеличить финансовые объемы благотворительности, то это ничего не даст. Вопрос в том, на что и как эти средства будут потрачены. А также кто и как будет об этом рассказывать. Здесь, я считаю, очень велика роль СМИ, которые до сегодняшнего дня недостаточно пишут об этом феномене. Хорошо, что они стремятся рассказывать об экономических достижениях бизнеса. Но я считаю, что благотворительность имеет такое же право на ту же долю информационного сопровождения. Например, кто-то открыл новую производственную линию на заводе и об этом написали все СМИ. А вот про то, что этот же завод раздал в детском доме памперсы, мы об этом писать не будем.
– Давайте тогда здесь попробуем восполнить этот пробел в информировании общества. Расскажите о значимых благотворительных проектах участников вашей организации, чтобы были понятны масштабы благотворительности крупных предпиринимателей.
– Пожалуйста. Например, сегодня у нас была планерка и к нам приходила заместитель директора благотворительного фонда Олега Дерипаски, которая нам рассказывала об одном из проектов, который делает фонд. Недавно в Крокус-Сити был фестиваль «Роботфест». Это фестиваль робототехники, в котором участвовали дети от 8 лет и взрослые до 30 лет. Этот фестиваль сделан полностью на благотворительные деньги. Участники на него приезжают со всей страны. Если в первый раз, когда был фестиваль 5 лет назад, было всего 30 команд, то на этот раз приехало 450 команд со всей страны. Это мероприятие стоило 42 млн. рублей. Во всем мире подобные фестивали – это кузница кадров для отбора лучших физиков, математиков и т.д.
Другой пример – благотворительный фонд Владимира Потанина, с которого вообще начались стипендиатные программы в России. Сейчас они происходят ежегодно по всем регионам страны. Каждый год 1200 студентов из 58 вузов получают потанинскую стипендию.
– А каковы размеры стипендии?
– 5000 рублей, насколько я помню.
– Надо признать, это не очень много. Вряд ли на эти деньги можно оплачивать учебу или жить в Москве, если, например, студент иногородний.
– Здесь вопрос не в деньгах. К стипендии не стоит относиться только утилитарно. Кстати, когда конкурс начинался больше 10 лет назад, это была вполне достойная добавка к положенной стипендии. Но с тех пор в проекте появились другие, важные элементы. Стипендиаты ведь люди активные, а не только отличники. Сложилась целая сеть ребят, которые по всей стране друг с другом общаются: у них проходит множество встреч, организуются проектные школы и т.д. За эти годы очень много студентов прошло через конкурсные отборы и научилось тем навыкам, которые не дает обычная высшая школа. Я считаю, что масштабный проект – это не то, сколько именно ты потратил денег, а то, какого эффекта ты добился. А эффект от этих стипендиальных программ очень значительный. И Потанин был первым, кто показал, что стипендии можно раздавать интересно и с пользой для развития общества в целом.
– До революции тогдашние предприниматели много строили и жертвовали. На их деньги были построены, например, Морозовская детская больница, Институт имени Склифосовского, Третьяковская галерея, и много чего другого. Почему сейчас нет таких сопоставимых проектов?
–Я не считаю, что сейчас предприниматели меньше делают в сфере благотворительности, чем до революции. И если там у них был один Морозов и один Третьяков, то у нас сейчас таких предпринимателей значительно больше, потому что и объектов, которые нужно поддерживать, тоже значительно больше. И многие объекты социалки у нас сейчас обслуживаются за счет средств благотворителей. На чьи деньги строятся новые спортивные сооружения? Кто ремонтирует и оснащает современным оборудованием кафедры в вузах? Кто отцифровывает библиотеки или музейные коллекции? Это все делается на средства наших меценатов, имен которых большинство граждан никогда не узнает. Если 10 % всех физиков и математиков страны получают стипендию от фонда «Династия», вы считаете, что это мало?
Последнее, что мне хотелось бы сказать, что это личный выбор бизнесмена, сколько потратить и как. Требовать от них того, чтобы давали больше денег, или чтобы это было масштабнее, мы не имеем права. Потому что предприниматель заработал эти деньги. Он как хочет, так и их тратит. Спасибо ему большое, что он придумал такой проект, что он дает деньги, а мог бы и ничего не давать и не придумывать. Наша задача помочь ему узнать о разных потребностях и методах их удовлетворения, и помочь сделать благотворительное пожертвование простым и эффективным.
