«Когда стоишь у обрыва, не хочется ни проповедовать, ни богословствовать»

– Заразиться может любой, но вот что я понял: этот «выбор» лежит исключительно в области Промысла Божьего, – говорит протоиерей Александр Овчаренко, клирик храм cвятых Петра и Февронии города Запорожье. – Кто-то перенесет вирус в лёгкой форме, кто-то даже не заметит, что переболел, кто-то вообще никогда не заболеет. Но будут и те, кто попадет в «красную зону» и уйдет в иной мир.

Я часами просто сидел, даже ни о чем не думал. Вирус реально бьёт по психике и влияет на восприятие происходящего – ты постоянно находишься в состоянии какой-то «ошарашенности», из-за карантина привыкаешь быть социально пассивным. Это не безразличие, просто нет интереса. Не хочется никого видеть, никому звонить, ни с кем разговаривать.

Очень сильны и навязчивы были помыслы суицида и панических атак. Никогда за всю мою осознанную мирскую и церковною жизнь такого не было. Ощущение богооставленности.

Некоторые страсти обостряются – раздражение, осуждение, ропот, недовольство, обидчивость. Может быть, это было только у меня. Но я благодарен болезни за то, что она мне помогла многое осознать, приостановить свой бег по жизни.

Молиться (словами, молитвами из молитвослова) в таком состоянии почти невозможно (это я о себе), но утешало присутствие рядом близких и родных людей, особенно маленьких детей, которые своей жизнерадостностью удерживали и смягчали.

Все время был между надеждой и отчаянием. И – без слов вопль на Небо. Всем своим существом! Это научило настоящему преданию себя в руки Божии. Отпускаешь всю свою жизнь. И когда стоишь у обрыва не хочется ни проповедовать, ни богословствовать.

Через некоторое время после болезни я пошел причащать больных ковидом в реанимации. Пошел, чтобы страх после болезни меня не связывал.

Меня укорили, что Христос не боялся болезней и заразных больных, так зачем священнику защитный костюм? Такое «облачение» – это требование больницы. Без нее меня не пустили и я не смог бы принести Тело и Кровь больным. У меня нет дерзновения сравнивать себя со Христом и Его смелостью, когда Он общался без средств зашиты с больными прокаженными. Я пробую смиренно исполнять свой пастырский долг, как я его понимаю.

«На вторые сутки в цитокиновом шторме я понял, что душа готовится к отходу»

– На вторые сутки в цитокиновом шторме я понял, что душа готовится к отходу, – рассказывает иерей Евгений Лищенюк, настоятель храма Богоявления Господня в городе Воронеж. – В этот момент думал не о том, что не готов к смерти, а о том, кто будет растить трехлетнего сына и трех дочерей. Это продолжалось дня два, потом начались ухудшения, исчезали мысли о семье, появилось состояние подготовки к переходу: чувствовал, что душа скоро покинет тело.

В этот момент вспомнил слова преподобного Амвросия Оптинского, который считал, что больной человек всегда ближе к Богу, чем здоровый.

«В скорбях человек может находить утешение в молитве, а в тяжкой болезни телесной он и этого утешения лишен», – говорил старец.

Я слушал акафист Скоропослушнице, канон покаянный ко Господу Иисусу Христу, канон умилительный ко Пресвятой Богородице, это утешало. В какой то момент уже не можешь слушать, начинаешь Иисусову молитву читать. В какой то момент и ее не можешь читать полностью, начинаешь молиться просто «Господи, утешь» и «Господи, исцели».

Господь ждет. Есть период, когда Господь попускает испытания, и очень сильно бесы нападают. Но я был уже настолько обессилен, что не боялся.

Во многих ковидных отделениях снимают ручки чтобы избежать самоубийств. Эта болезнь очень сильно эмоционально шатает, и лукавый это использует. Я видел изменения в своем соседе по палате, у него начинались паника и депрессия, поэтому в процессе реабилитации очень часто участвует психотерапевт.

Если говорить о духовных размышлениях, то ум был ясный, не было помыслов неверия.

Понимаешь, что все, что ты делаешь, не будет засчитываться. Ты это делаешь для того, чтобы очищать свое сердце, подготавливать душу.

Я понял, что главное – иметь непоколебимую надежду на Бога. Лукавый в последние дни жизни, если человек переносит какую-то скорбь, пытается сбить надежду: тебя никто не слышит, кому ты там нужен, что ты там доброго делал?

Одно дело – когда умираешь на благообразном смертном одре, а я лежал в больнице, родные не знали о том, что происходит. Состояние полного одиночества. Нет духовной поддержки.

Стал близок духовный опыт старца Иосифа Исихаста, он много скорбел и болел, а когда к все тело покрылось волдырями, он целую неделю ощущал, что его покидает сознание. Я вспомнил этот момент из его жизни. Ему явился Господь на кресте и сказал: «Я ради тебя вишу на кресте, почему ты не можешь вынести это искушение». Я подумал, что мне суток двое надо помучиться безропотно. После этого начал произносить «Крест Христов», эти слова меня держали в духовой бодрости.

Меньше работает человеческий рассудок, больше – рассудок духовный. Постоянная духовная борьба: либо отчаяние, либо надежда. В какой-то момент было ощущение, что тело рядом лежит, и оно уже не особо твое, а ты в пространстве, в переходе каком-то. Это состояние нестабильное, нет четкого понимания будущего. Лукавый в этот момент начинает больше приступать.

Я взял себя в руки и подумал: «Пусть я умру, но с надеждой на Христа». В эту секунду все поменялось: пришло утешение. В голове было одно слово – надежда, оно и было мостиком. Больше всего хотелось видеть семью и служить литургию.

Я понимал, что, с одной стороны, Бог силен исцелить, с другой стороны, есть промысел Божий, и я не хочу просить Бога о том, чтобы он его изменил.

Внутренне я бы согласился с фактом своей смерти. Мне кажется, что я должен был умереть, но Господь явил свою милость – за молитвы людей.

Я увидел такую любовь к себе, что был поражен. Было даже как-то неудобно, что доставил людям столько переживаний. Молитва и любовь чувствовались, поддержка была просто потрясающая!

Думаю, что Господь провел меня через это, чтобы я приостановился в суете. Мы большую часть сил, времени, эмоций тратим на такую ерунду… Надо понимать, что взвешиваются не добрые и злые дела, есть только состояние души. От состояния души на пороге смерти зависит твой переход. Если человек живет в суете, отвлекаясь на скандалы и конфликты, то очень тяжело будет в последний миг проявить стойкость.

Вспомним слова Спасителя: «В чем застану, в том и сужу». Нужно жить так, чтобы в последний момент не оказалось, что сердце наше слабое и ничего духовного в нем нет.

Подготовлено при поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива – 2021»