Светлана Москалева (Благотворительный фонд во имя Св. Матроны Московской): «Наша задача – чтобы ребенок знал, что есть люди, которые именно в нем заинтересованы, именно его навещают, любят, знают, поддерживают в жизни».
По статистике, более 75% отказов родителей от детей происходит в роддомах. Человек, с первых дней и месяцев жизни лишенный родительской любви, растущий и воспитывающийся в доме ребенка, упускает, теряет очень многое. Даже если в Доме ребенка окажется замечательный персонал – воспитатели, медсестры – эти люди не заменят ему отца и мать. А если у человека от рождения серьезные проблемы со здоровьем, то он имеет все шансы недополучить даже то воспитание, которое ему могут предложить в доме ребенка – ведь немалую часть своего младенческого времени он будет проводить в обычных детских больницах, где вообще не предусмотрено наличие специалистов-воспитателей и каких-то развивающих методик. Больница есть больница, просто медицинское учреждение. Именно тогда детям на помощь могут прийти представители общественных организаций.
В домах ребенка дети-отказники воспитываются до 4-х лет. Потом они попадают в детские дома или другие подобные учреждения, относящиеся к Комитету по социальной защите. В детские дома общественные организации нынче приходят весьма часто. А вот в Дом ребенка их представителям попасть гораздо сложнее – ведь это учреждение относится к сфере здравоохранения. Тем более, детская больница. До некоторых пор благотворительные организации просто посылали младенцам вещи, подарки, помогали учреждениям с оборудованием, иногда что-то ремонтировали или организовывали для детей праздники. Одной из первых организаций в Санкт-Петербурге, участвующих в жизни конкретных детей на постоянной основе, стал Благотворительный фонд во имя Св. Матроны Московской. Рассказывает директор фонда Светлана Москалева:
|
Фонд осуществляет непосредственное участие в жизни детей-инвалидов, оставшихся без попечения родителей. Первый наш проект назывался «Тихий свет детства» – модель родственного ухода за детьми-отказниками в больницах. В 2009 г. проект вошел в число победителей конкурса социальных проектов и получил грант от Благотворительного фонда Серафима Саровского. Наша задача – чтоб ребенок знал, что есть люди, которые именно в нем заинтересованы, именно его навещают, любят, знают, поддерживают в жизни. Логическим продолжением стал проект «Тихий свет детства – 2», по итогам конкурса социально-значимых проектов в октябре 2009 г. вошедший в число победителей и получивший грант от Общероссийского общественного фонда Национальный благотворительный фонд. При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением президента Российской Федерации от 16 марта 2009 года № 160-рп.
Проект реализуется в специализированных психоневрологических Домах ребенка силами подготовленных волонтеров с привлечением специалистов для работы с самими волонтерами, во взаимодействии и согласованности с некоторыми государственными учреждениями и госструктурами, в частности, с Комитетом по здравоохранению Санкт-Петербурга. Первые годы жизни являются определяющими в развитии ребенка. Компенсация отставания в развитии детей, оставшихся без попечения родителей, усугубляется пороком развития или заболеванием, а также недостатком индивидуального личностного общения. Общеизвестно, что воспитанники сиротских учреждений заметно отстают от сверстников, воспитывающихся в семье. А дети с отклонениями в развитии имеют ничтожные шансы на семейное устройство. Подтверждено специалистами, что наилучших результатов у «проблемных, особых» детей можно достичь, начав заниматься с ними в самом раннем возрасте, особенно это касается детей с ДЦП, отклонениями в психическом развитии и пороками развития.
– Почему лично Вы занялись детьми-отказниками?
Светлана Москалева: Я врач по образованию и работала всю жизнь по специальности. А когда вышла на пенсию, то пришла в санкт-петербургское отделение центра «Жизнь» и работала с беременными женщинами, находящимися в кризисных ситуациях. Одновременно я познакомилась с группой энтузиастов, выходцев из России, живущих в Финляндии, которые занимались здесь в России организацией помощи детям-отказникам. Несколько раз они попросили организовать уход за детьми в больницах. Посмотрев, как живут дети-отказники, особенно те, кто родился с какими-то отклонениями в развитии, я поняла, что мне ближе работа с ними. У них очень мало шансов попасть в семью, стать полноценными членами общества. Когда у меня появились единомышленники, мы стали ухаживать за детьми в больницах как инициативная группа. А потом мы столкнулись с тем, что многие организационные вопросы можно решить, только если есть статус юридического лица. Прежде всего, это вопрос допуска в больницу, ведь когда приходишь к ребенку в больницу, сразу у администрации возникает вопрос: «А вы ему кто?».
Благотворительный фонд помощи детям сиротам-инвалидам во имя Св. Матроны Московской был официально зарегистрирован как некоммерческая организация 23 мая 2008 года. Деятельность фонда благословил Преосвященнейший Владимир, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Сотрудники фонда заняты индивидуальным и преемственным уходом и воспитанием детей-инвалидов от периода новорожденности (с обязательным включением модели и элементов родственного ухода и развивающих методик) при нахождении малышей в больнице и в Доме ребенка, реализацией индивидуальных программ по лечению, коррекции, компенсации и реабилитации пороков развития и последствий заболеваний, а также духовно-нравственным формированием личностей своих подопечных.
Наиболее активно фонд сотрудничает с Первой детской городской больницей на Авангардной улице. Также волонтеры фонда приходят в 5-ю инфекционную больницу им. Филатова, 2-ю Детскую городскую больницу им. Св. Марии Магдалины и в больницу в Колпино. В фонде всего два штатных сотрудника – директор и бухгалтер (оба работают безвозмездно). Все остальные – волонтеры. Людей, заинтересовавшихся волонтерской работой, в фонде около 70 человек – это те, кто заполнили специальные анкеты и пока только присматриваются к этой деятельности. Регулярно работающих волонтеров человек 20, еще есть человек 15-20, участвующих в разовых акциях. Волонтеры – в основном девушки из числа заканчивающих вузы, мужчин всего четверо.
Проекты фонда подразумевают сопровождение его подопечных и после 4-х лет – при необходимости до совершеннолетия. Особенно это касается детей с хроническими заболеваниями. По мере возможностей сотрудники фонда предполагают обеспечивать индивидуальным уходом в больницах и детей-отказников без серьезных отклонений в развитии.
– Длительным сопровождением детей занимаются ваши более-менее постоянные волонтеры?
– С. М.: Да. Как сказала одна из сотрудниц про малочисленность наших волонтеров: «Зато у нас штучный товар». К нам идут те, кто готовы заниматься постоянной планомерной работой. Иногда к нам приходят поработать люди, которые собираются усыновить ребенка – для того, чтобы немножечко вжиться в это, чтобы понять, как с детьми обращаться. Ведь чаще усыновляют те, у кого своих детей еще нет. Они приходят попробовать себя, проверить серьезность своих намерений. Немаловажно, что участие в наших проектах волонтеров из числа молодежи повышает их социальную и индивидуальную активность и ответственность. Привлечение молодежи к социальной деятельности и милосердному служению, работа с детьми и просветительская деятельность способствуют формированию нравственности и проявлению лучших человеческих качеств. Ведь дети с особенностями и отклонениями в развитии являют образец терпения и смирения, незлобивости. Эти дети учат нас любить ближних.
Все волонтеры проходят тематическую, теоретическую и практическую подготовку в «Школе волонтера», организованной специально для этих целей.
– Среди волонтеров много верующих, воцерковленных?
– С. М.: Воцерковленные есть. Основная цель нашей организации – социальное служение. У нас в анкете есть вопрос об отношении к религии и в частности к Православию. Но это не является критерием отбора волонтеров. Поэтому мы даже не всегда знаем, воцерковлен человек или нет. Как правило, приходят люди, которые, по крайней мере, сочувствуют христианству, Православию. Из них большая часть – люди, так или иначе участвующие в церковной жизни.
– Вы сотрудничаете с другими организациями?
– С. М.: Да. В первую очередь мы поддерживаем связь с администрацией одного из домов ребенка, с Комитетом по здравоохранению у нас есть контакты. Еще мы сотрудничаем с общественными организациями. Есть такая организация «Перспективы» – в Санкт-Петербурге она уже несколько лет занимается помощью детям-инвалидам. Организация «Петербургские родители» – мы с ними сотрудничаем, обмениваемся волонтерами. Кроме того у «Петербургских родителей» материальные возможности несколько другие, и когда нам нужны какие-то средства гигиены или еще что-то, они нам не отказывают в помощи. Еще в Павловске, при храме Св. Марии Магдалины есть организация «Подорожник» – мы с ними дружим и участвуем в жизни детей из ПНИ № 4, которым они помогают, когда те попадают в больницы. Еще мы участвуем в Пасхальных и Рождественских епархиальных выставках – мы предложили «Перспективам» и «Подорожнику» выставлять художественные работы детей. Бывает, что знакомство с этими работами на выставке переворачивает отношение человека к детям-инвалидам. Сотрудничаем и с Духовной семинарией – у них есть программа «Детская миссия», они работают в детских домах, стремятся к катехизации и к воцерковлению детей. Вместе с их волонтерами мы ездим в детский дом в Колпино. Помогает нам и воскресная школа Новодевичьего монастыря – благодаря хорошему отношению к нашей деятельности настоятельницы матушки Софии, директора школы Людмилы Константиновны Ведерниковой и иерея Антония Прилепко, духовника школы, у нас есть помещение. Здесь мы осуществляем подготовку волонтеров для работы в больницах и организуем разные мероприятия, например, Рождественский праздник для детей из детских домов.
– В некоторых организациях специалисты, волонтеры привлекают к своей работе детей. В вашей организации есть что-то подобное?
– С. М.: В Доме ребенка это невозможно, а про детские дома такие мысли есть. Вот, например, мы ходим в детский дом для слабослышащих, там семь детей разного возраста, живущих без попечения родителей. Мы уже прорабатываем проект с о. Артемием Скрипкиным, руководителем епархиального молодежного отдела. Он является настоятелем храма Св. Ап. Петра и Павла при РГПУ им. Герцена, там есть приход для глухонемых. Есть идея привлечь людей из этого прихода (там и молодежь есть) к общению с воспитанниками детского дома. Еще в колпинском детском доме перед пасхальной епархиальной выставкой наши волонтеры рассказывали про то, как они ездят к больным детям из разных детских домов. А в Колпино дети обычные, сохранные. И вот эти дети сами предложили свои работы отдавать на выставке за пожертвования для того, чтобы на эти пожертвования мы могли чем-то порадовать детей-инвалидов. И они очень радовались, когда мы им рассказывали, как их работы приобретались, как мы потом приносили подарки и необходимые вещи тяжелым детям. То есть дети-сироты готовы помочь таким же детям-сиротам, которым еще хуже.
– Бывают ли у вас какие-то конфликты с администрацией медицинских учреждений?
– С. М.: Как правило, к нам относятся хорошо. Но я говорю волонтерам по поводу больниц: «Не ожидайте, что персонал примет вас с распростертыми объятьями. Потому что они там работают, а вы приходите, посторонние, они еще не знают, чего от вас ожидать. Но если вы выбираете правильную позицию и приходите помочь им, то это вряд ли останется незамеченным».
Родители
– Чаще от детей отказываются по причине нежелания возиться с ребенком или из-за бедности?
– С. М.: Я считаю, что к любому действию можно притянуть любую причину. Какие бы ни были внутренние причины, всегда можно обосновать, что нет возможности содержать ребенка. Поработав с кризисными беременными женщинами, с детьми-отказниками и иногда сталкиваясь с их родителями, я четко знаю: если женщина хочет иметь ребенка, то для нее никакие проблемы (с деньгами, с жильем, с работой и т. д.) не будут достаточными для того, чтобы от ребенка отказаться. Некоторые говорят открыто: «Я не хочу ребенка». Но большинство пытается облечь свои отказы в «благопристойные» формы. Другое дело, когда дети рождаются с признаками инвалидности, с отклонениями, мне понятна боязнь родителей не справиться – когда родители начинают понимать, что в принципе перспективы, что ребенок будет здоров и будет нормально развиваться, нет. Был случай, когда девочку до пяти лет воспитывали в семье, а у нее было тяжелое генетическое заболевание нервной системы. Девочка росла, заболевание прогрессировало. Ребенок стал требовать больше времени, внимания, средств. Родители поняли, что ребенка не вылечить, что просто справиться с ним они уже не в состоянии и отдали девочку в детский дом для того, чтобы ее, по крайней мере, содержали. Но они продолжают ее периодически навещать. Некоторые считают, что в учреждении такому ребенку будет лучше, что там он будет хотя бы получать какое-то регулярное лечение.
Мы учим наших волонтеров не вдаваться в подробности, почему отказались от того или иного ребенка, кто его родители, чем они занимались и т. д. Потому что очень велик риск впасть в осуждение, осудить родителей за то, что они отказались от ребенка. Наша задача совсем другая – работать с тем, что есть. И если родители как-то участвуют в жизни детей, то мы волонтеров призываем к тому, чтобы они всячески поддерживали эти отношения и пытались их укрепить. Чтобы эта связь между ребенком и родителями сохранялась каким-то образом.
– Если люди отказываются от своего ребенка, они автоматически лишаются родительских прав?
– С. М.: Нет. Если раньше, в советские времена, родители, которые просто хотели отказаться от ребенка, преследовались по закону, то в перестроечные и постперестроечные времена закондательство изменилось, сейчас судебного преследования таких родителей нет. Любой человек может отказаться от ребенка без последствий для себя. Родительские права за ним сохраняются не всегда. Существуют две формы отказа – временный и постоянный. Временный отказ от ребенка – это когда родители сдают его в учреждение на какой-то период времени, и если они по установленным правилам участвуют в жизни этого ребенка, то они родительских прав не лишаются и могут потом забрать его. Например, совсем свежая ситуация. Женщина приехала из соседней республики в Россию на заработки, здесь родила ребенка – он оказался с пороком развития. Гражданства нет ни у него, ни у его матери, лечить его у нее нет возможности, девать его некуда, уезжать к себе на родину она не собирается. И она отдает ребенка с признаками инвалидности в детское учреждение с тем, чтобы его там лечили, содержали и так далее. Но она его навещает. И через какое-то время, за которое ребенку были сделаны операции, она его забирает обратно. Либо родители окончательно отказываются от ребенка и лишаются прав. И тогда уже ребенок может быть усыновлен или еще как-то устроен – его родители на него никаких прав предъявить не могут.
– Как к вам относятся родители, с которыми вы сталкиваетесь?
– С. М.: Хорошо, потому что они видят: мы любим этого ребенка и стараемся скрасить его жизнь. И, кроме того, когда они видят, что мы не относимся к ним негативно, то тем более воспринимают хорошо. Другой вопрос, что бывают ситуации, когда приходящие в больницы мамы начинают ревновать своего ребенка к волонтерам. Но это бывает на пользу – в таких ситуациях мамы изыскивают больше возможностей находиться самим со своими детьми.
– Бывает, что отказавшиеся родители передумывают?
– С. М.: Таких случаев я не знаю. Бывало, когда люди сожалели через много лет после того, как от ребенка отказались. Дело в том, что с момента, когда оформляется окончательный отказ, защищаются уже права ребенка. И отказавшиеся родители могут не знать ни фамилии этого ребенка, ни куда он попал. Вот эта конфиденциальность сохраняется – найти потом концы этим родителям крайне сложно. Они этим обычно и не занимаются. Но я знаю, например, такую ситуацию, когда мама, отказавшаяся от младенца, потом сожалела об этом, а ребенок, когда вырос, сам разыскал ее. Хотя детям тоже достаточно сложно найти своих родителей, окончательно отказавшихся от них.
– Пытаются ли выросшие отказники искать родителей?
– С. М.: Пытаются. Но здесь и для них препятствий много, ведь их пытаются оградить от этих родителей. Ведь бывают ситуации, когда только женщина знает, что у нее есть ребенок, от которого она отказалась, а больше никто из родственников. У нее другая жизнь, другая семья, другие дети… Был один случай, когда девочка нашла свою мать и пришла к ней просто познакомиться и повидаться – у ребенка всю жизнь была мечта увидеть маму. И вот девочка пришла к ней, мама мало того, что ее выставила, сказав: «Нет у меня никакой дочери, знать не знаю…», обвинила ее в каких-то корыстных побуждениях, а потом еще написала заявление, жалобу: «Как посмела администрация этого детского дома дать сведения о ней, когда она отказалась от ребенка?». Детей пытаются оградить от таких историй. И, кроме того, если под старость лет людям вспомнится, что у них есть ребенок, от которого они отказались, и эти люди захотят восстановить какие-то связи, то ребенок может быть уже давно усыновлен. Так что тайна сохраняется. Это очень спорный вопрос, я не знаю, правильно это или нет. В принципе, взрослый человек вправе знать про своих родителей.
Дети
– Как по-вашему, отказников становится год от года больше или меньше?
– С. М.: Точные статистические данные я не знаю, но думаю, что буду недалека от истины, если скажу, что количество отказов от детей растет. Парадокс еще в том, что, несмотря на все достижения медицины и техники, детей, рождающихся с какими-то отклонениями, становится все больше.
– Рано или поздно ребенок понимает, что его родители бросили. Какая реакция бывает у детей?
– С. М.: В доме ребенка так устраивается жизнь и так проводится воспитательная работа, что дети не чувствуют своей ущербности. Им не даются извне поводы, чтобы они это ощущали. В ребенке всячески поддерживается надежда, что мама найдется. Дети так устроены, они с этим живут.
– А вы с ними на эти темы говорите?
– С. М.: Специально мы не заводим такие разговоры, но если они затрагивают эти темы, то говорим, конечно. Многие из детей постарше (а в детских домах, куда ездим мы, дети от 7 лет) знают, что родители от них отказались или лишены родительских прав, или находятся в тюрьме. И они все равно поддерживают в себе настрой, что когда-то ситуация изменится. А дети совсем маленькие… Вот такой случай: мама не лишена родительских прав, но дети ее воспитываются в доме ребенка. Они попали в больницу, маме разрешено посещать их. Мама – алкоголичка. Когда у нее бывают запои, она не приходит к детям, естественно, приходит в промежутках. Несмотря ни на что она приходит к своим детям. А как ее дети ждут! Для них она все равно мама. И персонал больницы говорит: «Выгнали бы ее, иногда по две недели к детям не приходит. А когда видим, как дети ей радуются, думаем, ну пусть».
– Стараетесь ли вы привести детей к вере?
– С. М.: И наш духовник, и отец Артемий говорят: поскольку основная наша цель – социальное служение детям, то проповедовать можно делом. Старайся жить по Евангелию и этого достаточно с тебя. Действенная любовь к этим детям – она видна.
– Ваш новый проект называется «Семейный уголок». Что это?
– С. М.: Как я уже сказала, лучшие результаты достигаются при занятиях с детьми младенческого возраста. Нельзя забывать и о хронической недоукомплектованности персонала в детских сиротских учреждениях. Поэтому в дополнение к нашей обычной деятельности мы решили организовать в Доме ребенка специально оборудованную комнату или некую часть помещения для дополнительного общения волонтера с ребенком и индивидуальных дополнительных занятий. Это и будет называться «Семейным уголком». Необходимое оборудование и оснащение для этого, а также необходимые согласования есть. Занятия в «Семейном уголке» будут методически согласованы со специалистами Дома ребенка, сочетаться с музыкотерапией. Проводить их будут волонтеры с детьми с нарушениями опорно-двигательных функций и отклонениями в развитии – это продолжение проекта «Тихий свет детства», но на более глубоком уровне. Проект представляет собой следующее: постоянные волонтеры выполняют часть родительских трудов, участвуя в различных сферах жизни ребенка-инвалида. Подготовленные волонтеры могут снова и снова повторять с ребенком те движения, играть с ребенком в те игры, которые рекомендуют специалисты именно для этого ребенка, закреплять с ребенком те навыки, которые формируют специалисты. Т.е. по существу, волонтеры могут делать то, что делали бы обычные родители или родственники ребенка в дополнение к усилиям специалистов. Но самое важное, когда ребенок с ограниченными возможностями удовлетворяет потребность в дополнительном индивидуальном личностном общении с любящими его людьми – лично такому ребенку уделяется больше внимания и любви. И даже в случаях без особых перспектив ребенок получит достойное внимание, ощутит себя любимым. Ведь даже если тело не реагирует, душа непременно откликается. В результате будут созданы более благоприятные условия для развития и улучшения компенсации отклонений, подготовки к последующим этапам развития и к обучению, да и просто к жизни в условиях инвалидности, расширятся возможности для проявления способностей и талантов ребенка. В реализации «Семейного уголка» мы на первых этапах. Трудностей много – дело-то новое. О результатах говорить слишком рано. Но то, что проект внедряется – уже результат. Уповаем на помощь Божию и заступничество святой блаженной нашей Матронушки Московской.
Игорь ЛУНЕВ
