Помочь порталу
Православный портал о благотворительности

«Берегите галерею и будьте все здоровы»: кому мы обязаны знаменитой Третьяковкой

27 декабря – день рождения Павла Михайловича Третьякова. Человека, который создал картинную галерею, ставшую символом русского искусства. В которую и сейчас стоят очереди

портрет П.М.Третьякова на фоне созданной им коллекции
Портрет П.М. Третьякова на фоне созданной им коллекции. И.Е. Репин, 1901 год. Третьяковская галерея

Редко кому из меценатов-коллекционеров удавалось – исключительно с помощью закупочной и экспозиционной деятельности – создать моду на направление в искусстве. Павлу Третьякову это удалось.

Павел Михайлович Третьяков родился в 1832 году в Москве в купеческом семействе. Характером он обладал живым и деятельным, при этом, в отличии от большинства своих сверстников, не любил шумные сборища. Если семейство выезжало в гости, он всегда просился остаться дома. Если ему не позволяли, то, случалось, просто прятался под лестницей или в чулане. Пристальное внимание большого количества людей смущало мальчика. Он говорил: «Не хочу, чтоб меня напоказ, словно медведя, вывозили».

Третьяков взрослеет, присоединяется к фамильному делу, контора становится, фактически, его вторым домом. Ничто не предвещает будущего увлечения.

Павел Михайлович Третьяков

Павел Михайлович сначала вместе в отцом, Михаилом Захаровичем, потом вместе с братом Сергеем Михайловичем контролировал крупное целлюлозное, или бумагопрядильное производство. На фабриках было занято несколько тысяч человек. Состояние П. М. Третьякова к моменту его смерти оценивалось в 3,8 млн руб. Павел Михайлович являлся почетным потомственным гражданином, грамоту которого он получил в 1856 году. Третьяков служил на государевой службе в должности коммерции советника, согласно табелю о рангах того времени. В 1897 году получил звание почетного гражданина Москвы и с 1868 по 1889 был членом отделения Совета торговли и мануфактурмосковском отделении.

Технология создания коллекции

В 1856 году Павел Михайлович едет по делам фирмы в столицу, там случайно знакомится с коллекционером Федором Ивановичем Прянишниковым, и тот показывает молодому человеку свое собрание.

Сказать, что оно поразило Павла Михайловича – не сказать ничего. Дело в том, что в моде в это время были парадные портреты в духе Рокотова и прилизанные, совершенно ненатуральные пасторальные пейзажи. Но то, что видит Павел Михайлович у Федора Ивановича не имеет с этими работами ничего общего. На прянишниковских картинах изображена жизнь – такая, какая она есть, без прикрас, с искренним горем и искренней же радостью. Венецианов, Тропинин, Федотов.

Критик В. Стасов напишет впоследствии: «До начала 50-х годов нынешнего столетия русское искусство лениво купалось в потемках полного и слепого подражания и только с помощью Федотова впервые выглянуло в 1848 и 1849 гг. на вольный воздух».

Но Третьяков, конечно, ничего подобного не знает. Он только чувствует, но и этого достаточно. Павел Михайлович, что называется, увлекся. Он просит Прянишникова продать ему свою коллекцию. Всю, целиком. И, что самое интересное, тот вроде бы даже не против. Правда, цену называет неожиданно высокую, да просто фантастическую – 70 тысяч рублей. Разумеется, таких свободных денег у Третьякова нет, вынуть их из бизнеса тоже не представляется возможным. Кто другой, может, рискнул бы, но не рассудительный и ответственный Павел Михайлович.

Зато он разрабатывает технологию создания коллекции (в том, что коллекция будет создана, сомнений больше нет). Нужно ходить по мастерским художников и там приобретать работы. И выбор больше, и цены ниже. В первой же мастерской он совершает покупку — картину Николая Шильдера «Искушение». На полотне – та самая правда жизни. Тяжело больная мать, а рядом дочь и сваха, которая явно уговаривает ее выйти замуж за богатого, но малоприятного господина. Каким будет решение девушки? Остаться верной своему возлюбленному или выйти за богача, загубить свою жизнь, но обеспечить лечение матери?

«Тут виден был громадный почет и уважение всей Москвы»

«Искушение». Николай Шильдер, 1857, Третьяковская галерея
«Искушение». Николай Шильдер, 1857. Государственная Третьяковская галерея

Дело пошло лучше, чем предполагалось. Мастерские Петербурга и Москвы открывают свои двери перед Третьяковым. Большинство работ уходит к нему за копейки – в моде, как уже говорилось, парадная и гламурная живопись. Больше того – по обеим столицам пошли слухи, дескать, живет в Замоскворечье один чудак, который покупает всяческие жизненные сцены.

Свою собирательское кредо Третьяков выражает в 1857 году в письме к художнику Горавскому: «Мне не нужно ни богатой природы, ни великолепной композиции, ни эффектного освещения, никаких чудес, дайте мне хоть лужу грязную, да чтобы в ней правда была, поэзия, а поэзия во всем может быть  – это дело художника».

Да и сам он выглядит под стать своим картинам. Константин Станиславский писал: «Кто бы узнал знаменитого русского Медичи в конфузливой, робкой, высокой и худой фигуре, напоминавшей духовное лицо!»

Интересны и воспоминания Е. Дмитриевой: «Как-то мой муж ехал на извозчике по Мясницкой. Впереди он обратил внимание на кого-то, едущего на плохой лошадке и в стареньких санках с порыжелой полостью, вид кучера какой-то неказистый, а седока почти не было видно за большим поднятым воротником шубы — однако все встречные, и на хороших рысаках, с блестящей сбруей и толстыми нарядными кучерами, и просто прохожие, только увидя встречную скромную фигуру, усиленно все кланяются. Мужа это заинтересовало  – кто же это, заслуживающий такого почета? Он попросил извозчика обогнать впереди едущего, и когда обогнали, муж мой оглянулся и с восхищением увидел Павла Михайловича. Обеими руками он снял шапку и как можно низко поклонился Павлу Михайловичу – великому создателю Третьяковской галереи. При его на редкость поразительной скромности тут виден был громадный почет и уважение всей Москвы».

Начинающий тогда художник М. В. Нестеров признавался: «Каждого молодого художника (да и старого) заветной мечтой было попасть в его галерею, а моей – тем более: ведь мой отец давно объявил мне, что все мои медали и звания не убедят его в том, что я «готовый художник», пока моей картины не будет в галерее».

Новая мода на живопись

Павел Михайлович Третьяков в кругу семьи, 1884 год
Павел Михайлович Третьяков в кругу семьи. Слева направо: Вера, Иван, Вера Николаевна, Михаил,  Мария, Мария Ивановна, Павел Михайлович, Александра, Любовь. 1884. Фото: https://www.tretyakovgallery.ru/

В чем же секрет популярности коллекции Павла Михайловича? Почему он сделался одним из знаменитых москвичей своей эпохи, а художники были готовы чуть ли не приплачивать за то, чтобы Павел Михайлович взял к себе в галерею хотя бы одну из картин?

Все, в общем-то, вышло само собой. Ажиотаж вокруг третьяковского собрания создали сами художники. Поначалу они, действительно, рассматривали Павла Михайловича, как московского купца-самодура, который тратит деньги на такую ерунду, которая другим любителям прекрасного и даром не нужна. И не заметили, как сами попали в зависимость от Третьякова, а «самодур» вдруг обернулся компетентнейшим и бескомпромиссным ценителем живописи. Правда, подчас доходит до абсурда. Он, например, отказывается приобретать работы известного художника Семирадского. Причина такова: «Семирадский свою лучшую картину подарил городу Кракову. Значит, он считает себя у нас иностранцем. Как же я буду держать его в русской галерее?»

С Третьяковым спорит сам Толстой. Пишет по поводу отказа Павла Михайловича приобрести картину Ге «Что есть истина»: «Выйдет поразительная вещь: Вы посвятили жизнь на собирание предметов искусства живописи и собирали подряд все для того, чтобы не пропустить в тысяче ничтожных полотен то, во имя которого стоило собирать все остальные… И когда прямо посреди навоза лежит очевидная жемчужина, вы забираете все, только не ее».

Коллекционер, однако, остается непреклонен. Принцип его остается все тот же: «Скажу вам откровенно, что я не желал бы венецианского вида, все уж очень надоели они». Только жизненная правда и, по возможности, поменьше аллегорий.

«Тройка». В.Г. Перов, 1866. Государственная Третьяковская галерея
«Тройка». В.Г. Перов, 1866. Государственная Третьяковская галерея

Этот подход нередко приводил к самым неожиданным последствиям. В частности, в 1867 году Павел Михайлович купил картину Василия Перова «Тройка». А спустя некоторое время к Перову пришла мать мальчика, позировавшего для этой работы. Она объяснила, что сын ее умер, и попросила продать его портрет или хотя бы показать его. Перов отвел несчастную женщину в галерею. Он вспоминал: «Придя в ту комнату, где висела картина, которую старушка так убедительно просила продать, я предоставил ей самой найти эту картину. Признаюсь, я подумал, что она долго будет искать, а быть может, и совсем не найдет дорогие ей черты; тем более это можно было предположить, что картин в этой комнате было очень много. Но я ошибся. Она обвела комнату своим кротким взглядом и стремительно пошла к той картине, где действительно был изображен ее милый Вася. Приблизившись к картине, она остановилась, посмотрела на нее и, всплеснув руками, как-то неестественно вскрикнула: «Батюшка ты мой! Родной ты мой, вот и зубик-то твой выбитый!» – и с этими словами, как трава, подрезанная взмахом косца, повалилась на пол».

В другой раз сумасшедший испортил полотно Ильи Репина «Иван Грозный и его сын Иван». Не удивительно, что именно эта работа привлекла безумца. Маргарита Морозова так писала о знакомстве с полотном: «Однажды, когда мы находились в галерее, Павел Михайлович подозвал нас и открыл простыню, покрывавшую картину, и показал нам ее. Мы онемели от ужаса: это был Иван Грозный, убивший сына, работы Репина. Впечатление было страшно сильное, но отталкивающее. Потом эту картину повесили в маленькой комнатке, прилегающей к большому залу, и перед ней положили персидский ковер, который был как бы продолжением ковра, изображенного на картине, и, казалось, сливался с ним. Казалось, что убитый сын Грозного лежал на полу комнаты, и мы с ужасом стремглав пробегали мимо, стараясь не смотреть на картину».

Простыня, кстати, возникла неспроста – власти потребовали скрыть «Ивана Грозного» от глаз обычных посетителей.

«Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». И.Е. Репин, 1883 – 1885
«Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». И.Е. Репин, 1883 – 1885

Впрочем, огромное значение имела и эпоха. Вторая половина пятидесятых годов, в обществе явственно чувствуется запрос на либерализм, дело идет к отмене крепостного права. Разумеется, картины, покупаемые Третьяковым, то, что впоследствии назовут «критическим реализмом» и «натуральной школой», приобретают особую актуальность.

Но, разумеется, галерея бы не состоялась, если бы не черты характера ее создателя. Он строго придерживался выбранной линии, и ничто не могло повернуть его в сторону. И в результате — не только успех галереи, но и признание властей. В 1868 году Третьяков получает послание от вице-президента Академии художеств князя Григория Гагарина: «Милостивый государь Павел Михайлович! Покровительство, которое Вы постоянно оказываете нашим художникам приобретением их произведений, доказывает Вашу искреннюю любовь к художеству и желание дать средства к дальнейшему совершенствованию нашим отечественным талантам, побудило Совет Императорской Академии Художеств и Общее собрание постановлением… признать Вас, Милостивый Государь, Почетным Вольным Общником. Препровождая при сем Диплом… я от лица всей Академической семьи приношу Вам… искреннюю благодарность за Ваше участие к молодым художникам, оставаясь убежденным, что оно не ослабнет и в будущем».

А на стенах российских гостиных вместо слащавых пасторалек и батальных композиций появились мужики в простреленных шапках, последние кабаки у заставы и крестные ходы в Курской губернии. Третьякову действительно удалось создать новую моду на живопись.

Открытие галереи

Один из залов галереи в 1898 году
Один из залов галереи в 1898 году. Фото: https://www.tretyakovgallery.ru/

В 1892 году умер Сергей Михайлович Третьяков, младший брат создателя галереи. Его смерть поставила Павла Михайловича в затруднительное положение. Сергей тоже был собирателем, но гораздо менее серьезным. Будучи в искусствах абсолютным дилетантом, он скупал при случае то, что ему вдруг неожиданно приглянется. В результате получилась странная коллекция, состоящая из 75 картин иностранных авторов и нескольких картин русских художников. Младший брат больше увлекался общественной деятельностью – был одно время городским головой  – характер, в отличии от брата, имел легкий, общительный, любил веселые компании, словом, был полной противоположностью Павла Михайловича. Если Павел Михайлович Третьяков писал критику Стасову: «Имею слишком мало времени для душевной жизни, но зато не знаю карт и клубов, гостей и пр.», то Сергей Михайлович, напротив, обитал в этих стихиях.

Зная, что старший брат решил со временем передать свою галерею в собственность города, Сергей Михайлович тоже завещал Москве свою коллекцию. Павел Михайлович прекрасно понимал, насколько странно и нелепо выглядел бы этот дар. И он принимает решение  – не откладывая, передать городу и свое собрание. В результате уже в следующем году в Лаврушинском переулке торжественно открывается «Городская художественная галерея Павла и Сергея Третьяковых».

Это, фактически, ставит крест на деле жизни Павла Михайловича. Ведь галерея больше не принадлежит ему, и уже не создатель «Третьяковки», а особый попечительский совет решает, что приобрести, а что отвергнуть. И в результате в экспозиции появляются работы Кипренского, Рокотова, Брюллова и Виктора Васнецова  – то, что было невозможно в принципе при единовластии основателя.

Третьяков делает приписку к завещанию: «Нахожу не полезным и не желательным для дела, чтобы Художественная Галерея пополнялась художественными предметами после моей смерти, так как собрание и так уже очень велико и еще может увеличиться, почему для обозрения может сделаться утомительным, да и характер собрания может измениться».

Но процесс уже нельзя остановить.

«Берегите галерею и будьте все здоровы»

Посетители Третьяковской галереи
Посетители Третьяковской галереи. Фото: Сергей Пятаков/РИА Новости, 13.01.2019

В 1898 году Третьяков умирает. До нас дошли его последние слова: «Берегите галерею и будьте все здоровы».

Попечителей более ничего не сдерживает. И уже в 1900 году галерея приобретает «Аленушку» Виктора Васнецова, от которой Павел Михайлович в свое время категорически отказался.

В 1913 году директором и главным попечителем «Третьяковки» становится Игорь Грабарь. С этого момента принципы отбора, завещанные Павлом Михайловичем перестают работать окончательно. Художник Михаил Нестеров пишет философу Василию Розанову: «Они, отстаивая своих ставленников, забыли старика Третьякова. Он молчит там в могиле, значит ли это то, что мы, его современники, должны безмолвствовать? Здесь готовится в ответ на наше «стариковское» заявление  – «заявление теперешних этих собирательных Грабарей. Они сулят, когда явится «Сверх-Грабарь», повыкидать из собранного Третьяковым все то, что не по вкусу им, что они считают ниже своей магазинной — мюнхенской «культуры». Грозятся подменить культуру Третьякова — этого благородного умницы-самородка – своей культурой «красных фраков», бутоньерок в петлицах и всяческих «премьер»».

Но переписка двух интеллигентов «старой школы», разумеется, так и осталась частной перепиской.

Читайте наши статьи в Телеграме

Подписаться

Для улучшения работы сайта мы используем куки! Что это значит?