О заложниках теракта в «Норд-Осте» и их близких обычно вспоминают накануне очередной даты, но сами они не любят ворошить прошлое. «Скажите, что вы нас не нашли», – будто под копирку, говорили мне люди по телефону, пока я искала героев для этой публикации.
Каждый год на Дубровке 26 октября проходит акция памяти, и с каждой годовщиной, если та не юбилейная, собравшихся все меньше. Те, кого это коснулось непосредственно, постепенно уходят из жизни, а поток новых событий постепенно закрывает собой события 22-летней давности. Может быть, только в этом году, после трагедии в «Крокусе», сюда опять придут люди. Будет снова звучать реквием, объявят минуту молчания, а потом в осеннее небо запустят 130 воздушных шаров, по числу погибших.
23 октября 2002 года в 21:05 по московскому времени здание Театрального центра на Дубровке было захвачено группой чеченских террористов под руководством Руслана Эльмурзаева (кличка Абу-Бакар) и Мовсара Бараева. Группа нападавших состояла из 40 человек (из них 19 женщин-смертниц), а в зале в тот момент находилось более 800 человек.
Ворвавшись на сцену во время первой сцены второго акта, террористы согнали в зал сотрудников и актеров мюзикла, которые находились за кулисами, и других граждан, бывших в здании Дома культуры, в том числе около 30 человек из школы ирландского танца «Иридан». Всего в заложниках оказалось 912 (по другим данным – 916) человек.
В течение трех дней террористы удерживали людей в заминированном зале Театрального центра на Дубровке. Заложники долгое время находились без еды и воды, питаясь лишь тем, что им приносили из буфета. Посещать туалет также было запрещено – для этих нужд использовалась оркестровая яма.
Переговоры с террористами, которые пробовали вести депутат Асламбек Аслаханов, певец Иосиф Кобзон, политики Ирина Хакамада и Григорий Явлинский, журналистка Анна Политковская, представители Красного Креста и детский доктор Леонид Рошаль, увенчались успехом лишь частично. Заложникам удалось передать воду и лекарства, террористы выдали тело Ольги Романовой, которая самовольно ворвалась в захваченное здание, желая убедить захватчиков отпустить заложников, и была расстреляна. Также удалось освободить несколько детей, беременных женщин и иностранных граждан. Кобзон вывел из здания заложницу Любовь Корнилову и трех детей: двух ее дочерей и одного ребенка, которого она также назвала своим.
Так прошли два дня, 24 и 25 октября. Ранним утром 26 октября начался штурм. В 5:10 погасли прожекторы, освещавшие площадь перед захваченным ДК, и через вентиляцию начали закачивать в зал усыпляющий газ. Его состав не раскрыт до сих пор, но предполагается, что речь идет о производных фентанила – мощного наркотического опиоидного анальгетика с высокой степенью токсичности.
Террористы потеряли сознание, не успев подорвать задние с помощью размещенных в зале зарядных устройств и так называемых поясов шахидов, которые носили смертницы. В ходе штурма все террористы были ликвидированы. Заложников выносили из здания и развозили по больницам. При этом не соблюдался порядок размещения пациентов с тем, чтобы не дать им захлебнуться рвотными массами, а врачи не знали ничего об антидоте, который было необходимо ввести заложникам.
В результате теракта погибло 130 человек (из них 17 детей), большинство – не в результате огнестрельных ранений, а от последствий отравления газом.
Чтобы память о тех событиях и о людях, которые пострадали, продолжала жить, мы публикуем истории пострадавших. Мы хотим, чтобы о «Норд-Осте» помнили.
Средний возраст погибших – 36,6 лет
И снова перед глазами экраны домашних телевизоров, которые не выключались в каждом доме в России с 23 по 26 октября 2002 года. В эфире здание Театрального центра на Дубровке и люди, которые пришли посмотреть мюзикл, а оказались под прицелом автоматов и угрозой взрыва. Они провели 56 часов между жизнью и смертью. Эти часы пахли смрадом оркестровой ямы, куда заложников водили в туалет, и газом, пущенным в зрительный зал перед началом штурма.
О точном количестве жертв спорят до сих пор. Как и о том, что стало причиной смерти большинства заложников: обострение хронических болезней, обезвоживание организма или пагубное действие усыпляющего вещества и неразбериха во время штурма. Только пять человек, из которых заложниками являлись двое, погибли от пуль боевиков.«Средний возраст погибших – 36,6 лет. Это отличает заложников «Норд-Оста» от жертв других терактов, – рассказывает Дмитрий Миловидов, координатор общественной организации «Норд-Ост» (РОО «НОРД-ОСТ»), которая объединяет жертв этой трагедии.
36,6 – как температура тела у здорового человека. Но в этой цифре по отношению к теракту на Дубровке мало здорового. В те времена никаких разовых выплат, которые сегодня выдают жертвам новых ЧП, просто не было. Дмитрий Миловидов вспоминает, что после теракта осталось 70 сирот, которым приходилось выбивать пенсии по потере кормильца: зарплаты тогда зачастую были «серыми», доказать, кто и сколько получал на самом деле, было невозможно.
Сейчас некоторые бывшие заложники подбираются к пенсионному возрасту, многие – с целым «букетом» диагнозов и часто неоформленной инвалидностью. «Это не жизнь, когда некоторым из наших сегодня приходится выбирать, что купить – качественные продукты или дорогие лекарства», – вздыхает Миловидов.
Среди заложников были две несовершеннолетние дочери Дмитрия Эдуардовича. Старшая Нина погибла. Сейчас ей было бы 36 лет, но навсегда осталось 14. Боевики говорили, что отпустят детей, но возраст определяли на глазок – по росту. Нина выглядела старше своих лет, ей удалось спасти только младшую сестру.
Искали потерпевших по кладбищам
В ноябре 2002 года гробы из «Норд-Оста» развозили в 35 городов России и 6 стран: в Белоруссию, Украину, Казахстан, Нидерланды, Австрию, США. По 42 городам разъехались сами бывшие заложники.
Людей объединили только три дня в зрительном зале и звук отрывающегося скотча, с помощью которого террористы приматывали взрывные устройства к сиденьям и стенам. Каждый, кто там был, вспоминают этот оглушительный треск до сих пор. Ничто другое объединить этих людей после освобождения не могло. До появления социальных сетей оставалось еще несколько лет, точные списки заложников нигде не публиковали.
Искать друг друга, чтобы поддерживать и вместе защищать свои права, приходилось самыми невероятными способами. «Мы на могильных оградах оставляли записочки, выясняли, кто похоронен и где. Писали на сайт «Норд-Оста», на форум поклонников мюзикла бросали клич: «Помогите собраться заложникам», – вспоминает Миловидов. Всего из бывших заложников дали о себе знать и активны порядка 250 человек.
«Недавно рассказали: она жива, родила двоих детей»
Многие истории «Норд-Оста» невероятным образом повторяют друг друга, словно однояйцевые близнецы, как зеркальное отражение друг друга – похожие и одновременно противоположные.
Алексею Рябову было 14 лет, когда он с мамой Александрой пошел на «Норд-Ост» – билеты подарила бабушка ко дню рождения внука. Она с дочерью купила мальчику на спектакль обновки. Но из театрального центра Лешу вывели практически голым, вместе с детьми до 12 лет… Он выглядел мелким, и ему повезло.
Бабушка рассказывала, что после «Норд-Оста» Алексей не учился год, ходил по врачам, часами катался на скейтборде – пытался забыться. Недавно его не стало…
Еще одна история: выжила мать, а сын, 15-летний Ярослав Фадеев, погиб. Женщина не смогла справиться с болью, ее спасли чудом. В морге она попросила оставить ее наедине с ребенком, чтобы попрощаться, затем вышла через черный ход, остановила машину. Денег у нее с собой не было, она только ушла из больницы. Сняла с пальца кольцо, отдала его водителю и попросила тормознуть на мосту в Коломенском. Как вспоминают родные, тот высадил женщину прямо посередине моста и спокойно уехал, не поинтересовавшись, что же она собирается сделать. К счастью, неподалеку сидели в машине парень с девушкой, они вытащили женщину на берег.
На связь с журналистами мама Ярослава Фадеева не выходит. Но через бывших заложников удалось узнать, что она жива, у нее родилось двое детей. «Очень хочется, чтобы это было правдой», – говорили мне люди, так или иначе знакомые с этой ситуацией.
Думала, что погибнет от пули. А пуля ее спасла
Врач-педиатр Тамара Старкова приходит к Театральному центру на Дубровке каждый год 26 октября вместе с сыном и внуками.
На мюзикле она была вместе с подругой Натальей, мужем Александром и 16-летней дочерью Лизой. Младшего, 11-летнего Сережу, оставили дома. В зале сидели так: бомба, шахидка, потом свободное кресло, Лиза, Саша, Тамара и подруга. Когда ожидание смерти стало уже невыносимым, Старкова не знала, как успокоить дочь, поэтому сказала очень страшные слова: «Мы взорвемся очень быстро, даже ничего не почувствуем…»
На исходе третьих суток Тамару ранила шальная пуля: по рядам кресел, прямо на них бежал какой-то парень, у которого сдали нервы. Боевики выстрелили в него, Тамара ощутила удар в левый бок, но не поняла, что случилось: на черном платье не было видно следов крови.
Находившиеся в зале врачи из числа заложников обработали рану и настояли на том, чтобы вызвать скорую. Тамара понимала, что при таком сильном кровотечении шансов выжить у нее почти нет, она только просила боевиков вместе с ней выпустить Лизу.
Скорая приехала на Дубровку через полтора часа. Женщину потащили к выходу на какой-то тряпке. Из последних сил она пыталась достучаться до главаря: «Пожалуйста, вы же обещали отдать дочь». На эти слова ушли последние силы, и Тамара отключилась.
Она была уверена, что погибнет от пули. А вышло наоборот: пуля ее «спасла». Когда она пришла в себя в больнице, то первое, что попыталась узнать: был ли взрыв? Нет, взрыва не было. Был штурм.
«Где Саша? Где Лиза?»
Врачи отводили глаза.
Когда Тамара вышла из больницы, сказала себе: «У тебя сын. Надо жить, несмотря ни на что».
«У меня есть две жизни – «до» и «после». Я потеряла мужа, дочь, была ранена сама… Эта рана никогда не зарубцуется. Октябрь всегда переживаю тяжело. Но потом живу… дальше», – грустно улыбается Тамара Старкова. Она уже давно на пенсии. Так и проработала до ухода детским доктором. «Я даже не помню, когда и как я вышла на прием… После второй операции, наверное… Дали инвалидность третьей группы. Просила первую. А через год сняли и третью, на комиссии сказали, что здорова», – говорит Старкова. И добавляет: «Если бы меня не вытащили раньше, я была бы там, с ними…»
Настоящие герои «Норд-Оста»
Об этом мало говорят, но несколько бывших заложников «Норд-Оста» получили правительственные награды за подвиг, совершенный во время теракта. Почти все эти люди были награждены посмертно.
Людмила Товмасян из Челябинска сумела уговорить террористов освободить ее подругу – беременную Наталью Сухареву. В ноябре 2002 года Наталья родила мальчика. Сейчас ему уже 22 года. Людмила погибла.
Указом президента РФ был награжден посмертно орденом Мужества Павел Платонов. До того, как страна узнала из новостей о захвате террористами зрителей мюзикла, он смог первым набрать телефон человека, который знал, как распорядиться информацией. Рискуя собой, Платонов работал по поручению людей, руководивших операцией по освобождению заложников. В первые сутки он выходил на связь каждые полчаса, в дальнейшем реже. Когда террористы отобрали у него мобильный, Павел посылал SMS с чужих сотовых. Последнее сообщение от него поступило за несколько минут до начала штурма…
Подполковник юстиции 35-летний Константин Васильев, пробравшись со служебным удостоверением к зданию, вступил в переговоры с террористами, предложил себя вместо детей-заложников и был изрешечен шестью пулями. Рядом с его телом, по воспоминаниям, лежал сорванный православный крестик.
Орденом Мужества его наградили тоже посмертно только несколько лет спустя, в первоначальном списке героев Константина не было, но товарищи по службе добились справедливости. Именем Васильева названа школа в его родном Сарове.
36-летний врач из Краснодара Олег Магерламов хотел пойти на другой мюзикл, но тот был на английском языке, поэтому они с коллегой Владиславом Пономаревым выбрали роковой «Норд-Ост». Все три дня потом оказывали медицинскую помощь заложникам, перевязывали раненых. Вот только орден Мужества Пономарев получал уже один. Магерламова наградили посмертно.
«Я не оглядываюсь назад»
Светлана Губарева из Казахстана – автор Книги памяти «Норд-Оста». В 2002 году у 45-летней женщины все было хорошо. Любимая дочь, жених из Америки. Для получения визы невесты они с 13-летней Александрой поехали в американское посольство в Москву на интервью, туда же прибыл избранник Светланы Сэнди Алан Букер. Он мог послать документы по почте, но решил использовать повод, чтобы вновь встретиться с любимой женщиной. После собеседования, окрыленные, гуляли по российской столице, затем купили билет на гремевший мюзикл…
«Я не думала, что так скоро вернусь в Казахстан. И вернусь одна, – взвешивает Светлана каждое слово. – На момент похорон Саши я не знала, что Сэнди тоже погиб. Поэтому ее могила на Троекуровском. Как я тогда думала, прилетать из США в Москву будет легче, чем в Караганду. И еще мне показалось неправильным, что погибшие заложники будут лежать здесь, в России, а она там одна…»
Накануне годовщины она опять прилетела в Москву. И сразу – на могилу к дочери.
«Я не оглядываюсь назад, иначе жить было бы совсем невозможно. Я понимаю, что ни одно государство в мире не способно абсолютно защитить своих граждан от терактов. В некоторой степени и само общество виновато, мы не делаем выводов из случившегося. Помнить все, наверное, нереально, если не касается человека лично. Но и забывать тоже неправильно», – говорит Светлана.
Долгое время она мечтала, чтобы в Караганде, на фасаде школы появилась мемориальная доска с именем Александры Летяго. В конце концов ей было отказано с формулировкой: «Извините, но Саша не сделала ничего важного для нашей страны».
Сестра, которая работает «звездочкой в небе»
«Мы не умрем. Только не надо больше войны». Мама Даши Фроловой прочитала это предсмертное послание дочки в феврале 2004 года. Эти слова на левой ладони судмедэксперт зафиксировал в первом посмертном описании тела…
Уголовное дело по теракту в «Норд-Осте» состояло из 126 томов, однако в них отсутствовали постановления, касающиеся причин гибели людей. Только родственники имели хоть какой-то доступ к материалам, при этом они могли посмотреть только первичную судебно-медицинскую экспертизу и только по своим близким. С некоторыми документами бывшие заложники получили возможность ознакомиться лишь спустя семь с лишним лет.
В этом году на 20-летие Бесланской трагедии матери погибших школьников просили Владимира Путина, чтобы расследование теракта 2004 года было возобновлено. Формальный повод для этого нашелся: не все террористы были опознаны тогда. В случае с «Норд-Остом» также не все имена убитых боевиков известны. Были сомнения в личности командира банды Руслана Эльмурзаева (Абу-Бакар), но генетическая экспертиза, сделанная по заявлению РОО «НОРД-ОСТ», расставила все точки над «i»: он тоже уничтожен.
Сегодня оснований для того, чтобы поднимать старое уголовное дело, вроде бы нет. Но родственники жертв «Норд-Оста», как и пострадавшие в Беслане, продолжают надеяться, что на их требования обратят внимание.
Как и в Беслане, речь идет о медицинской реабилитации заложников, о том, чтобы наконец появился статус жертвы терактов и чтобы пилотный проект организации помощи, реализованный в Беслане, был распространен на остальные регионы.
Невозможно перечислить их всех – тех, кто погиб и кто выжил, пересказать их судьбы. Как ни старайся.
После смерти Нины в семье Миловидовых, где остались сын и дочка, родилась еще одна девочка. Сегодня ей уже 21 год, ее зовут Надежда. В детстве им с братом рассказывали о старшей сестре, которая работает «звездочкой в небе».
