«Тяжелых лет будет немного»: старец Паисий о будущем и войне – на собственном опыте

Старец Паисий Святогорец вырос в Греции и с детских лет вел благочестивую жизнь, мечтая о монашестве. Но время было неспокойное, и в юности ему пришлось немало воевать.

Он участвовал и в так называемой албанской (1939–1940) и во Второй мировой войнах, а также в гражданской войне, разразившейся в Греции в 1946–1949 годах между коммунистами и правительственными войсками. Как говорится в житии старца, Бог сохранил его от необходимости убивать на войне, так как он служил радистом.

«С кем у тебя высокие связи, что ты получил такую хорошую воинскую специальность?» – выпытывали у Арсения (таково было мирское имя старца Паисия. – Ред.) сослуживцы. «Да нет у меня никаких связей», – отнекивался он. «Да ладно тебе…» – не верили те, и тогда он отвечал: «Я знаком с… Богом».

На фронте Арсений нередко выполнял за сослуживцев их обязанности, многие даже злоупотребляли его добротой. Однако, как говорит составитель жития старца, сам он чувствовал радость от жертв, на которые шел: отсиживая за кого-то на дежурстве или находясь в наряде, он имел возможность молиться в одиночестве. «Что будет с этим человеком? – удивлялся командир части. – Он никогда не просится отдохнуть».

«Если бы такую же аскезу, как страдания на войне, я совершил как монах, то стал бы святым», – вспоминал старец в свои последние годы.

Уступил место в окопе

«В одном бою, – рассказывал старец, – я вырыл себе небольшой окопчик. Один солдат подполз и попросился ко мне. Я потеснился, и с трудом мы сидели в тесном этом окопчике. Потом, когда приполз еще один солдат, я выбрался из окопчика и дал ему возможность укрыться. Вдруг – один осколок чиркает меня по голове! Я был без каски – только в капюшоне. Щупаю голову рукой и никакой крови не чувствую. Снова щупаю – ничего! Осколок сбрил на голове волосы, оставив голую полоску шесть сантиметров шириной. Не осталось даже царапины. Уступив ребятам место в окопчике, я сделал это от сердца. „Лучше, – подумал я тогда, – если меня сейчас один раз убьет, чем убьет кого-то еще, а потом и меня всю оставшуюся жизнь будет убивать совесть. Как я вынесу мысль о том, что я мог его спасти и не спас?« Конечно, Бог очень помогает тому, кто жертвует собой ради других».

О том, почему полезна молитва

Старец рассказывал: «Однажды наш полубатальон попал в окружение, против нас было тысяча шестьсот мятежников. Мы окопались за скалами, которые представляли собой как бы естественное оборонительное сооружение. Все мои сослуживцы быстро подтаскивали к скалам боеприпасы, и командир приказал мне помогать другим, а рацию бросить. Он даже стал угрожать пистолетом, думая, что я уклоняюсь от этого, потому что якобы хочу спрятаться.

Я присоединился к ребятам, стал носить ящики с боеприпасами, а в промежутках бегал к рации, пытаясь соединиться с главным штабом. После многих попыток я установил связь и сообщил, что мы находимся в опасности. На следующий день, когда мятежники приблизились к нам так близко, что мы уже слышали их брань, – прилетела наша штурмовая авиация и разбила их в пух и прах».

Впоследствии старец приводил этот случай в пример тем, кто спрашивал его: «Какую пользу приносят монахи, сидящие в пустыне и не желающие выйти в мир, чтобы помочь людям?» – «Монахи, – отвечал Старец, – это радисты Церкви. Если своей молитвой они устанавливают связь с Богом, то Он спешит на помощь и помогает более действенно. Лишний одиночный выстрел погоды не сделал, а вот когда прилетела авиация – это решило судьбу сражения».

Встал помолиться под пулями

Сослуживец Арсения рассказывал: «Однажды мы окопались на одной высоте, которая называется Фониас. Мятежники нас обложили, и мы не могли никуда ускользнуть, потому что все пути были закрыты. Тогда Арсений встал в полный рост. Пули вокруг свистят, осколки падают. Я его схватил за рукав и тяну к земле. А он не ложится. Глядит вверх, а руки вот так – крест-накрест. Не иначе как пожалел нас Господь – прилетели штурмовики и расчистили нам путь к отступлению. Начали мы отходить, и я его спрашиваю: «Слушай, голубь ты мой, да почему же ты не ложился?» – «Я, – говорит, – молился». – «Молился?! – я ушам своим не поверил».

Что может «растормошить» на молитву?

Уже будучи монахом, старец в своих проповедях и наставлениях часто обращался к военному опыту. Однажды старца спросили, что может «растормошить» на молитву.

«Если думать о людских страданиях «в общем и целом», то пользы от этого немного, – отвечал старец. – Молясь, вспоминай лучше о конкретных людях, которым прямо сейчас очень тяжело.

Поступая так, ты начнешь сострадать им, и молитва твоя станет сердечной. Оттолкнись от какого-нибудь случая или от происходящих сейчас событий, которые больше всего беспокоят твое сердце, а потом думай и о других страдальцах.

Скажем, на любой войне много несчастных раненых. Если ты можешь сопереживать всем пострадавшим, даже не видя их, – это большое дело. Но если тебе трудно сопереживать им заочно, то можно поступать так: увидев, как человек, скажем, порезал палец, ты начинаешь размышлять: „Господи, как же ему больно! А если бы он не палец порезал, а стал инвалидом, остался без руки или без ноги?! А сколько уже живет на свете таких несчастных, у которых нет рук или ног, и сколько теряет их прямо сейчас!..«

Согласись, ведь одно дело просто услышать в абстрактных новостях, что где-то поезд сошел с рельсов, и другое – увидеть своими глазами сошедший под откос состав и множество погибших и изуродованных людей. Так, с болью молясь о конкретных страданиях, ты и сам получаешь помощь, и ближнему помогаешь.

В нашу эпоху отвага является редкостью. Люди замешаны на воде. Поэтому если, Боже упаси, начнется война, одни умрут от страха, а у других опустятся руки, потому что они привыкли к хорошей жизни. Страх необходим тогда, когда он помогает человеку обратиться к Богу. Страх же от недостатка веры, недостатка доверия Богу – губителен.

Такой страх изгоняется отвагой. Будем помнить: чем больше человек боится, тем сильнее искушает его враг.

Поэтому я и говорю вам: возделывайте жертвенность, братскую любовь. Пусть каждый из вас достигнет состояния духовного, чтобы, оказавшись в трудной ситуации, вы смогли выбраться из нее. Не находясь в духовном состоянии, человек трусит, потому что любит самого себя. Он может и отречься от Христа, предать Его.

Воин должен радоваться, что умирает ради того, чтобы не умирали другие. Если расположить себя подобным образом, то ничего не страшно. От многой доброты, любви и самопожертвования рождается отвага. Но сегодня люди и слышать не хотят о смерти. Однако тот, кто не помнит о смерти, живет вне реальности. Те, кто боятся смерти и любят суетную жизнь, находятся в духовном застое. Люди же дерзновенные, полагая перед собой смерть и постоянно думая о ней, побеждают суету и уже здесь начинают жить в вечности и райской радости.

Пусть тот, кто сражается на войне за Веру и Отечество, осенит себя крестом и не боится, ведь он имеет помощником Бога! Сам Бог будет судить, жить ему или умереть. Надо иметь доверие Богу, а не самому себе».

«Мы еще не поняли, в какие годы живем»

В последние годы старец говорил: «Меня беспокоит царящая безмятежность. Что-то готовится. Мы еще не поняли как следует ни того, в какие годы живем, ни того, что умрем. Что из этого выйдет, не знаю, положение очень сложное. Судьба мира зависит от нескольких человек, но Бог еще удерживает тормоз. Нужно много и с болью молиться, чтобы Бог вмешался в происходящее… Время очень сложное. Скопилось много пепла, мусора, равнодушия – и для того, чтобы все это улетело, нужно, чтобы сильно подуло…

Страшно! Наступило вавилонское столпотворение! Требуется божественное вмешательство… Происходит великое волнение. Такая каша! Голова у народа совсем заморочена. Однако, несмотря на это брожение, я чувствую в себе некое утешение, некую уверенность. Есть все же часть христиан, в которых почивает Бог. Есть еще люди Божии, люди молитвы, и Всеблагий Бог терпит нас и снова приведет все в порядок. Не бойтесь! Мы пережили столько гроз и не погибли. Так что же, испугаемся бури, которая должна разразиться? Не погибнем и сейчас!

Бог любит нас. В человеке есть скрытая на случай необходимости сила. Тяжелых лет будет немного. Лишь одна гроза…»

Источники:

Иеромонах Исаак. Житие старца Паисия Святогорца

Преподобный Паисий Святогорец. Слова. Том VI «О молитве».