Эпидемии были всегда
Ты боишься сразу и коронавируса, и того, что тебя, не спросясь, изолируют неизвестно где, и что заболеют твои близкие, и что ты потеряешь работу из-за карантина, и что застрянешь за границей. Некуда бежать, потому что опасность везде, во всем мире.
Эпидемии случались всегда: в античном мире, в Средневековье и в наше время. Мы не можем предвидеть их приход или сбежать от опасности, когда она становится всеобщей.
Как эти времена переживали христиане? О чем задумывались? Получали ли ответы? Спорили ли так, как сегодня в сетях о том, можно ли заразиться через материю в Таинствах, мракобесно ли не переставать целовать иконы, вообще посещать храм?
Где проходит граница «гигиенических мер» и угождения кесарю?
Вера дает нам то, что современный философ Насим Талеб называет понятием «антихрупкость» – устойчивость к передрягам и способность найти в хаосе источник для развития, способности смотреть вперед.
Примеров на тему «святой и эпидемия» множество. Есть даже свидетельства из камня: замок святого ангела в Риме назван в честь видения Архангела Михаила святителю Григорию Двоеслову: Архангел обходил город крестным ходом во время моровой язвы.
Мы отобрали несколько свидетельств, письменных, относящихся ко временам, когда Церковь была гонима в Римской империи, когда от Церкви отходили в угасающей Византии (симфония с государством заканчивалась, а турки-сельджуки – «антихристы», появились), и времени современной Церкви в секулярном обществе.
Мы специально взяли те из них, где святые не говорят (как сейчас бывает) о христианах как людях избранных, героях, не боящихся за себя. Святые говорят, что во времена бедствий мы такие же, как и все, со своими грехами, недоумениями, но у нас есть шанс испытать свою веру.
«Бедствие – это упражнение»
В 252 году в Римской империи бушевала эпидемия, которую называют Киприановой чумой. Болезнь по симптомам была больше похожа на черную оспу, чем на бубонную чуму. «Киприановой» же ее называют из-за священномученика Киприана, епископа Карфагенского, образованного и блестящего оратора и публициста, в сочинениях которого упоминается болезнь. Эпидемия возникла через год с небольшим после жесточайшего гонения на христиан, предпринятого императором Декием.
Святой Киприан во время мора не только не покинул свою паству, но и призывал христиан всячески помогать больным – как своим собратьям по вере, так и язычникам. От этого времени остались его назидательные трактаты «О смертности» и «О благотворении и милости».
Они говорят о стойкости христианина перед трудностями и смертельной опасностью, и дается ответ на вопрос: за что же Бог подвергает этим скорбям «своих» наравне с язычниками.
При этом епископ Карфагена проводит границу между терпением благородного светского человека, которое пропагандировала школа стоиков, и христианским терпением как преданием себя в волю Божию. Эта воля нам не понятна до конца, но мы можем увидеть некие ее «контуры».
Так, по мысли священномученика, эпидемия, как и любая экстремальная ситуация, помогает людям увидеть самих себя без прикрас во всех своих страхах, немощах и грехах. Конечно, если человек не отказывается смотреть.
Святой Киприан уточняет, что Церковь до гонения Декия долго жила в покое, и христиане «расслабились», их затягивали житейские дела, «проблемы», которых становилось все больше, а единое на потребу – Тот, ради кого вся жизнь, отодвигалось чуть-чуть, совсем немножко, в сторону.
Пастырь считал, что такие времена – напоминание христианам о том, что Бог даровал им жизнь вечную, а не одни лишь заботы житейские.
Важно, что мудрый иерарх не муссировал мысли о том, что бедствие обрушилось на языческую империю за преследование христиан, скорее – за общее падение, ведь суд Божий с Его дома, Церкви, начинается. В общем, все хороши, и все в одной лодке.
Почему болезнь не различает, где христианин, а где атеист или гностик
Св. Киприан Карфагенский:
«Некоторых смущает то, что нынешняя болезненная язва поражает наших наравне с язычниками: как будто христианин для того только и уверовал, чтобы бедствия не касались к нему и он, при наслаждении мирским временным счастием, свободный от всяких зол, сохранен был для будущей радости!
Смущает некоторых то, что нынешняя смертность есть общая для нас с другими. Но доколе мы находимся здесь, в мире, дотоле мы связаны с родом человеческим одинаковостию плоти, а отделяемся духом».
«Нечем хвалиться, когда нет опасности. Истина выходит наружу во время столкновениями с бедами».
«Страх настоящей смертности воспламеняет равнодушных, обуздывает развратных, пробуждает беспечных; отступников побуждает к обращению, язычников располагает к вере, верующих призывает к покою; является новое и многочисленное воинство, одушевленное мужеством».
«Не видна ли вся польза и необходимость настоящей моровой язвы, которая представляется столь страшною и жестокою, из того, что она исследует правоту каждого и испытывает помыслы человеческого рода, открывая: служат ли здоровые больным; любят ли искренно ближние родных своих; жалостливы ли господа к рабам, подвергшимся немощи; не оставляют ли врачи больных, умоляющих о помощи;
укрощают ли свою свирепость жестокосердые; угашают ли в себе хищники, хотя из страха смерти, сребролюбие; гордые, преклоняют ли свою головы; нечестивые смягчают ли свою дерзость; богатые, умирающие без наследника, отказывают ли что-нибудь бедным своим братьям?
Так, это бедствие служит для нас упражнением, а не погибелью».
В эпидемию прекратились все языческие служебные культы, а христиане – служили
Современником святого Киприана Карфагенского был один из выдающихся деятелей христианской Церкви III века священномученик Дионисий Александрийский. Во втором городе империи – Александрии, где он был епископом, эпидемия чумы, вспыхнувшая одновременно с карфагенской, продолжалась до самой Пасхи 264 года.
Пасхальное послание св. Дионисия дает нам яркие картины эпидемии и разницу в отношении к заболевшим со стороны христиан и язычников, которые «прогоняли от себя начавших хворать, убегали от самых дорогих людей, выбрасывали на улицу полумертвых и сваливали трупы без погребения, стараясь отвратить передачу и распространение смерти, хотя при всех усилиях им нелегко было достигнуть этого».
В эпидемию прекратились все языческие служебные культы.
Христиане же проводили свои собрания «на всяком месте своей скорби, была ли то деревня, пустыня, корабль, гостиница или темница».
Служение ближним во времена мора – это мученичество за Христа
Служение больным при риске погибнуть св. Дионисий сравнивает с добровольным мученичеством за Христа:
«Весьма многие из наших братьев от избытка любви и братолюбия не щадили самих себя и поддерживали друг друга, безбоязненно наблюдали за больными, неутомимо ухаживали за ними и, служа им ради Христа, вместе с ними радостно умирали, исполняясь страданиями других, привлекая на себя болезнь от своих ближних и добровольно принимая на себя их мучения…
Таким-то образом оставили жизнь лучшие из наших братий, некоторые пресвитеры и диаконы и многие весьма похваляемые из народа.
Они принимали тела святых на распростертые руки и перси, закрывали им глаза, заключали уста, носили их на своих плечах и потом полагали, прижимали их к себе, обнимали, омывали и украшали одеждами, а вскоре и сами сподоблялись того же, потому что остававшиеся в живых всегда следовали по стопам своих предшественников».
Смягчите ваши души
Проповедник внутреннего света святитель Григорий Палама произнес одну из своих проповедей (т. н. 39-ую омилию) на литии, совершенной во время эпидемии. Он говорил, что бедствия – это отрезвляющие средства для людей:
«Мы наказуемся, и будем еще наказываться; потому что желаем и ищем освобождения от бед, а в то же время к существующим винам, за которые наказуемся, прилагаем еще иные вины. Желаете ли знать, каким великим злом является любостяжание? – Вы можете это видеть на основании эпидемии, от которой мы ныне страдаем: потому что, как видите, кровь, являющаяся одним из элементов тела, непомерно увеличившись в количестве, приносит смерть заболевшим сей болезнью.
Итак, как накопление излишков в теле разрушает тело, так любостяжание разрушает и умерщвляет душу, изгоняя из нее Божию благодать, являющеюся выражением более божественной (возвышенной) жизни. Эта душевная смерть всегда предшествует телесной смерти, которая произошла по причине оставления человеком Бога».
«Излечим наше зло, чтобы нам не оказаться быть уничтоженными им».
Оптинские старцы о холере
О вреде мнительности
Наш современник старец Паисий Святогорец говорил о загадочном явлении: люди сегодня придумывают множество фантомов, которые в результате им же мешают быть счастливыми и жить по Богу.
«Самая страшная болезнь — это когда человек поверил своему помыслу о том, что он чем-то болен или вот-вот заболеет.
Этот страх душит человека тревогой, расстраивает его, лишает аппетита и сна, заставляет принимать лекарства, и в конце концов, будучи здоровым, человек действительно заболевает.
Я понимаю, когда лечится человек, который действительно чем-то болен. Но, будучи сперва здоровым, а потом, посчитав, что болен, действительно заболеть, не имея на то никаких причин, такого я понять не могу.
«Нас ждут великие испытания. Давайте отнесемся к этому серьезно и станем жить духовно. Обстоятельства вынуждают и будут вынуждать нас работать духовно. Однако эта духовная работа будет иметь цену, если мы совершим ее с радостью, от своего произволения, а не оттого, что нас принудят к этому скорби. Многие святые просили бы о том, чтобы жить в нашу эпоху, чтобы совершить подвиги».
