Елизавета Глинка: советы добровольцам

Первая, обзорная лекция была посвящена духовным основам милосердия. Провел лекцию о. Аркадий Шатов. Он рассказал добровольцам о том, что нужно служить ближнему разумно и процитировал отрывки из книги аввы Дорофея «О том, что должно проходить путь Божий разумно и внимательно».
«Помогая другим, общаясь с другими, вы делаете это для Христа; важно помнить, что в каждом человеке являет себя нам сам Господь». Для укрепления на пути служения о. Аркадий посоветовал читать жития милостивых святых: Павлина Милостивого, Филарета Милостивого, Иоанна Милостивого. Также, усердствуя в служении ближним, нужно усердствовать и в Литургии, участвуя в ней все более осмысленно.

Вступительное слово произнесли О.Е. Грачева — первый заместитель руководителя Департамента социальной защиты населения г. Москвы и О.В. Климанова — начальник Отдела координации гуманитарной и благотворительной деятельности Департамента. Они поблагодарили добровольцев за их желание помочь тем, кто оказался в тяжелых жизненных обстоятельствах, рассказали про устройство социальной помощи пенсионерам и объявили сбор вопросов.

Ольга Евгеньевна Грачева и Ольга Васильевна Климанова

Выступила перед добровольцами Елизавета Глинка, директор киевского хосписа №1, хорошо известная постоянным посетителям нашего сайта. Публикуем стенограмму ее выступления:


Важно говорить с людьми на их языке
«Я работаю с узкой категорией больных, все мои больные умирают. Все до единого у меня нет ни одного больного, который поправился. Если вы, как добровольцы, общаетесь с этой категорией больных, я поделюсь своим опытом. Мои пациенты – это абсолютно такие же люди. Как мы с вами, только они проживут меньше» – сказала Елизавета Петровна в начале встречи.

Про смерть

– Мы помогаем на дому пожилым и одиноким людям, бывают тяжелые больные. Часто возникает страх – что я буду делать, если человек прямо сейчас, при мне умрет.
– Боитесь по-человечески, или не знаете, что делать? Надо вызвать милицию и скорую помощь одновременно.
А по-человечески… Процесс агонии очень длительный. Есть так называемые симптомы приближающейся смерти. Прежде всего, меняется характер дыхания. Сначала оно становится хриплым. Потом меняет свою регулярность
Если вы заметили, что промежутки между вдохами удлиняются, это могут быть признаки угнетения дыхательного центра. Это признак того, что что-то не в порядке и нужно звать помощь. При регулярном дыхании оно может просто затихать. Еще один признак – холодеют конечности, бледнеет носогубный треугольник.

– Как облегчить состояние человека в агонии?
– К сожалению, скорая помощь не всегда выезжает к терминальному больному. Тех, кто находится рядом с умирающим обычно пугают предсмертные хрипы, но как правило, процесс агонии для больного проходит безболезненно. Что делать? Обеспечить комфорт больному, повернуть голову, очистить ротовую полость с помощью пальцев, обернутых ватой.

Про стресс

– Подскажите способы снятия стресса
– Стресса – для Вас? Но ведь это не ваша боль, правда? Это боль вашего больного. Это его заболевание. Это его семья. Вы – доброволец, и столкнулись с этим человеком на очень коротком этапе его жизни. Взять его боль – не ваша обязанность, не ваша цель и, вообще, этого делать нельзя. Ваша задача – его боль облегчить. А если вы будете примерять на себя его страдания, от вас не будет толка. Вы и добровольцы, а здесь надо быть профессионалом. Как выносить эту боль? Вы сможете помочь гораздо большему количеству людей, если вы научитесь немного абстрагироваться. Это не значит – не любить данного больного. Мы советуем медсестрам – выходя за дверь, занимайтесь своей жизнью. И помните, что жизнь вашего больного осталась там, за дверью.

Про общий язык

– Ваши пациенты очень разные – взрослые, дети, старики, бездомные, уголовники, психически больные люди. Как Вы находите контакт?
– Нужно общаться с ними на их языке, на языке, который им понятен. Я вот феню (блатной жаргон) выучила. Человек, который всю жизнь сидел в тюрьме, другого языка просто не поймет. И я их не понимала. Вот он мне говорит «репа», а оказывается, что это – голова. Пришлось изучать словарь татуировок и блатного жаргона – я поняла, что без этого я на контакт просто не выйду. Последний мой больной спросил меня, где я сидела. Когда-то я выучила язык глухонемых. Вынуждена была – было четыре глухонемые пары и не было переводчика.
Важно, конечно, не перегнуть палку, сохранить какую-то дистанцию.
Пациенты у нас бывают очень разные. Научиться работать с бомжами невозможно за один день. Публика эта очень сложная и очень неблагодарная. Знать их повадки нужно, они тогда дисциплинируются. Вот вы знаете, где вокзальные бомжи носят клей? А я знаю! Они его носят в пакете вот тут, в рукаве, сверху. И если надо на понюшку, быстренько нюхают. А когда подходит милиционер, карманы чистые. Один клялся, что не нюхал, просил деньги на еду и покупал клей. Где-то нужно уговорить, где-то убедить. Иногда я мою руки вместе с больными, или пью с ними чай, (не из одной чашки, разумеется). Это бывает психологически важно. Часто больные автоматически повторяют ваши действия.

Чтобы узнать, чего человек хочет, важно его разговорить. Можно поставить вопрос так, чтобы человек автоматически ответил: «Я пью черный кофе, а Вы?» Иногда можно заинтересовать человека неожиданным вопросом, например: «Как зовут твою маму?»
Но понятно, что если человек не хочет идти на контакт, особо настаивать не стоит.

Не надо напряженности. Относитесь к ним естественно. Их надо жалеть, но не всегда надо этого показывать. Есть больные, которых жалость унижает. Надо это уважать. Бомжи, наоборот, любят, когда их жалеют.

Бабушки любят поговорить. Вот у меня одна бабушка все время спрашивала одно и тоже. В таких случаях помогает начать говорить о том, что вам самим интересно. Вот научились вы вышивать… рассказывайте об этом! Вас с удовольствием будут слушать. Они абсолютно счастливы, когда с ними разговаривают. Но вообще бесконечное повторение вопросов должно насторожить, возможно, это повод пригласить врача.

У нас сейчас лежит бабушка-подкидыш. Она себе придумала, что она живет в деревне. Она абсолютно неадекватна. Она всем все время просит: «Людка-а! Пойдем в туалет во двор!» И ей бесполезно говорить, что она в больнице, что у нее памперс, что нет тут никакой Людки. И вот в очередной раз на это предложение я ей сказала: «Пойдем!» И она забыла об этом и больше на улицу не просила. То есть, в какой-то момент, когда это неопасно можно пойти на поводу у больного. Вот она мне говорит: «Слушай, а эта сволочь пожарит нам сырников?», она явно кого-то там видит…Я отвечаю: «Нет, она этого не сделает». Старушка неожиданно легко соглашается: «А! Ну и ладно!» Происходят такие диалоги:
– Твой мужик-то пьет?
– А как же!
Она другого ответа и не ждала. Если ей говорить: «Валентина Ивановна! Да Вы в больнице! Не пьет у меня мужик, а в туалет надо в памперс», она вас просто не услышит. Откуда она помнит в 99 лет, что на ней памперс!

– Как быть, если родственники больного препятствуют его общению с добровольцами?
– К сожалению, в этом случае вы ничего не можете сделать. Часто бывает, что от горя люди говорят очень жестокие и несправедливые вещи. Не дай Бог нам с вами оказаться на их месте. Если вашу помощь не принимают, не надо ее навязывать.

– Чего должны избегать добровольцы при общении со своими подопечными, проще говоря, чего делать не надо?
– Не надо больным врать. Если не знаете, что сказать, лучше скажите «Я не знаю». Не надо обещать того, чего вы точно не сделаете. Не надо говорить, что позвоните, или придете, и не делать этого. Я вам говорю из своего печального опыта. Все больные верят, что вы придете и позвоните. И все они ждут. К сожалению, большинство добровольцев не перезванивают и не приходят. Это очень ранит наших больных. Нельзя давать советы по лечению и уходу. Нельзя обсуждать назначения докторов. Не надо навязываться, если больной не хочет с вами общаться. Не надо насильно кормить больного.
Никакого насилия. Уважайте пациента, цените его время и уважайте его желания. Это совершенно такие же люди, как мы с вами. Обращайтесь с ними так же, как хотите, чтобы с вами обращались.

– Как общаться с «отказными» детьми в детских домах и больницах?
–Поиграть с ребенком, не привязывать ребенка к себе. Общаться не с одним ребенком, а с несколькими – взять пять детей примерно одного возраста, посадить в кружок, поиграть с ними в колобок, в ладушки. Принесите им еды, если вам разрешают это делать.
А если совсем маленький ребенок – искупать, наверное. Погулять с ним на улице.
Если вы не планируете забирать этого ребенка, лучше делать это добро тихо. Чтоб малыш не привязывался.

Про бездомных

– Возвращение бомжей на улицу – это болезнь?
– Вы знаете, я затрудняюсь ответить. Вероятно, это все-таки образ жизни. Все бомжи, которые у меня умирали, хотели обратно. У меня в хосписе было два вокзальных бомжа и оба говорили: «Вот подлечусь и уйду». Не знаю, болезнь это или образ жизни. Я не психиатр, я онколог. Но я знаю, что ограничение их свободы их страшно угнетает. Я уверена, что тот бомж, которого сейчас положили, он тоже уйдет, как силы будут. Есть те, которые мечтают вернуться в нормальную жизнь. У меня была девочка-бомжиха, которая мечтала, что депутат купит ей квартиру, и она выйдет замуж и перестанет бомжевать.
Бомжи – это другой мир. У них своя иерархия, свои ценности. Мы им чужды так же, как они нам. Мы для них дикие, непонятные. Они нас, в общем, очень не любят – у нас все есть, мы не болеем…Мне с уголовниками, честно, проще, чем с бомжами. Бомжи обманывают, сбегают, воруют.

– Они деградировавшие люди?
– Не всегда. Они бывают очень разные. Бомжом в этой жизни может стать каждый. Не всегда они деградировавшие, часто это просто чудаки, или люди которые когда-то решили попробовать и втянулись, есть обманутые, есть просто больные. Я знаю женщину, которая четвертого ребенка родила на вокзале. Деградация? Как это ни назови – ничего не изменится.
Бездомные есть везде, их много и в благополучных странах.

Кто лучшие волонтеры по работе с бездомными? Сами бездомные. Никакой доброволец не заменит бывшего бомжа, который их понимает, говорит на их языке.

О воцерковлении

– В Вашем хосписе есть какая-то программа воцерковления? Приход к вере хоспису помогает?
Хоспису приход к вере не помогает никак. Больному – помогает. Программы воцерковления в хосписе нет. Это светское учреждение. У меня, к сожалению, церковь при хосписе. Вот когда будет хоспис при церкви… Мне бы, конечно, в таком хосписе гораздо приятнее было работать. Конечно, если человек попросит, я найду ему священника среди ночи, но чтобы воцерковить, у нас времени маловато, несколько недель они живы. Нам бы успеть исповедовать, если есть такое желание. Насильное воцерковление – это ужасно. Мы на себя этим страшный грех берем. Чем мы тогда будем отличаться от баптистов?

Про болезнь

– Как себя вести с онкобольным? У человека постепенно угасают желания и интерес к жизни. Он отвечает отказом на предложение поесть и помыться. Что делать?
– Все очень индивидуально. Не хочет купаться? Предложите вымыть его в постели. Заставлять нельзя ни в коем случае. Есть больные, которых можно уговорить, есть ряд больные, которых нельзя уговорить ни в коем случае. Некоторые хотят, чтобы их уговаривали. Вот недавно я столкнулась с пациентом, которого очень сложно было уговорить что-то сделать. Сопротивлением он привлекал к себе внимание. Он всю жизнь был очень одинок, внутренне одинок – это не значит, что вокруг него не было людей, но вот он считал себя брошенным. И вот этот больной мне говорит: «Знаешь, я всю жизнь мечтал поменять имя. Давай, ты будешь меня называть другим именем. Давай мы с тобой будем в такую игру играть». Больной полностью адекватный, наркотики не получает. Таким образом, он, попав в хоспис, он решил создать себе новую жизнь. И вот, когда к нему обращаешься: «Коля, давай, вымоем руки, помоемся и покушаем», он не реагирует, но если его назвать Васей, то с ним просто договориться. Этот человек сидел в тюрьме и бомжевал много лет и вот придумал для себя такой выход. Наверное, к каждому больному можно найти такой подход. Можно человека спросить, чего он хочет – поесть, попить, что он любит. То есть выйти на уход за таким больным через разговор с ним, начиная издалека.
Очень часто к больным, которые в полубессознательном и в коматозном состоянии относятся как к вещи. Больные очень этого не любят. Нужно обязательно объяснять, что я буду делать: «Вот сейчас я Вас поверну. Сейчас мы помоемся. Сейчас я Вам дам таблетку». С тяжелобольными нужно запомнить одну вещь – они точно такие же, как мы с вами. Как мы не хотим, чтобы нам насильно в рот что-то засунули, так и они этого не хотят. Как вас можно уговорить поменять рубашку, мотивируя это чем-то, например, что вам будет теплее, так и их. Крайне редко я встречала больных, которые на наши просьбы отвечали категорическим отказом. Надо искать причины – может быть, человеку больно, или вы неправильно что-то делаете, непрофессионально. Чтобы повернуть, или накормить больного вы, в первую очередь должны его обезболить.

– Как Вы считаете – скрывать от больного диагноз, или говорить правду?
В России это очень сложный вопрос. И да, и нет. Я стараюсь говорить больным правду. Я вообще не люблю, когда обманывают. Лично я бы близкому человеку сказала. Но есть ситуации, когда условия ставят родственники, а нам приходится принимать эти условия. Не знаю ни одного, кому бы это жизнь продлило, а осложнений я видела много.
Врать тоже можно до определенного предела. Врать до агонии – это же тоже неправильно.
Не всегда больные хотят слышать эту правду. Я вам скажу – в 90% случаев больной знает свой диагноз. Просто не всегда хочет об этом говорить. Важно ведь еще – как сказать. Выбрать правильные слова и правильное время. Не называйте это онкологией, не называйте это раком. Назовите это опухолью. Я иногда говорю: «Вы долго и давно больны». Подберите какие-то слова. Как правило, это возможно. И – никогда не надо терять надежду.

Записала Алиса Орлова

Задавайте вопросы специалистам Департамента социальной защиты населения по электронной почте dobroshkola@gmail.com!