Подводя итоги 2013 года, мы спрашиваем руководителей благотворительных фондов о том, что уходящий год принес их организации.
Елена Альшанская, директор фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам».
– Этот год был годом всплеска интереса общества к теме сиротства. Год как наше государство запретило усыновления в США, а к концу этого года почти во все остальные страны мира. Вроде бы временно. Ситуация для детей при этом совершенно не изменилась. Никакого бурного всплеска российского усыновления не последовало. Однако интерес к теме все-таки привел к определенным сдвигам, дающим надежду на лучшее завтра.
В семейном кодексе устройство детей в детские дома впервые названо «временной мерой». А еще, в этом году мы со участвовали совместно с министерством образования в работе над «Постановлением об устройстве детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в организации детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», предполагается что этот документ будет рассмотрен правительством в январе. Потенциально этот документ может стать основой для реформ системы учреждений для детей-сирот в РФ.
Но до окончательной победы, конечно, еще далеко. Главная проблема не в том, чтобы реформировать устройство учреждения внутри, хотя и это принципиально и важно, а в том, чтобы разобраться, как и почему дети туда попадают, и свести это к минимуму, сохранив для них кровные семьи, а тех, для кого это не представляется возможным, направив в принимающие. Хотя разговоров о необходимости системной работы с семьей в этом году было много (что не может не радовать), но принципиальные решения по этому вопросу на государственном уровне не приняты, и поддержка семьи, и работа над сохранением семьи все еще отдельный спорадический опыт регионов или даже скорее конкретных организаций.
В этом году Москва сообщила о запуске новой модели системы профилактики социального сиротства, и в этом году первые интернатные учреждения Москвы начали перестраивать организацию своей работы. Идеи реформирования всей системы поддержки семьи и устройства детей в Московской системе соцзащиты нас, конечно, радуют, но в то же время держат в напряжении, потому что ситуация любых перемен всегда чревата перекосами, поэтому нужно внимательно наблюдать за процессом и отслеживать его правильность. Исторические особенности перемен у нас в том, что «лес рубят, щепки летят», происходит это потому, что «сверху» не видно того, что происходит на местах, а в отчетах все всегда выглядит замечательно, а если что-то не так, виноватым всегда оказывается последний член цепочки – воспитательница или нянечка. Ровно поэтому мы стараемся держать руку на пульсе и работать в сотрудничестве с департаментом социальной защиты.
В ходе государственных реформ социальной сферы НКО – прекрасный барометр, регистрирующий проблемные зоны и ошибки а процессе реформ. Задача представителей фондов – увидеть процесс на месте своими глазами и донести эту информацию до авторов идеи, роль экспертов, общественных наблюдателей и участников процесса. У меня ощущение, что в этом году наверху нас стали слышать, хотя, может быть, нам просто везет на конкретных людей, с которыми мы взаимодействуем.
При этом в 2013 году стало очевидно, что государство явно и откровенно снижает расходы на социальную сферу, это видно по всей социальной сфере и на федеральном, и на региональном уровне.
– Но при этом в этой сфере начинаются реформы?
– Реформы заявлены в Москве, город не бедный, может себе позволить. На федеральном уровне есть пока только проект постановления, главные события будут на этапе его рассмотрения в правительстве, а последнее слово будет за Минфином. Именно на этапе рассмотрения проекта нужно серьезное внимание СМИ к этой проблеме.
«Сиротскую» систему нельзя оставить как есть, ситуация уже настолько перегрелась, что даже большей части общества стало понятно – не могут дети жить в таких условиях, нельзя их калечить системно.
– В этом году впервые была четко сформулирована идея: «Давайте не будем нести подарки в детские дома». Как вы думаете, общество поймет?
– Я бы не говорила о таких призывах, как о массовом явлении. Мне кажется, что до среднего жителя нашей страны, особенно в глубинке, эта волна еще не дошла, это пока коснулось только нашего социального поля, того слоя соцсетей, где мы с вами общаемся, тут есть некое единомыслие. Когда ты выходишь на улицу, понимаешь, что такого единомыслия там нет. Но при этом у меня четкое ощущение, что становится больше людей, которые по-другому смотрят на «сиротскую» тему, позитивно относится к усыновлению, и понимают что в детских домах плохо не потому, что там стены не крашены.
– А можно ли сказать, что у нас постепенно намечается переход от товарной благотворительности к системной помощи?
– Мне кажется, что да. Но мы смотрим на свой круг. В нашем кругу многие организации, которые начинали с товарной благотворительности, «дорастают» до благотворительности системной.
– Ваша организация этот путь прошла?
– Да. Мы первые два года хаотически занимались вещевой помощью, проще говоря, возили тоннами памперсы в больницы. Но очень быстро стало понятно, что это – не метод.
– Раньше вы носили памперсы в больницы. А сейчас – чем занимаетесь?
– На самом деле мы все равно носим памперсы в те регионы, где их нет, но это уже маленький кусочек нашей деятельности. Мы занимаемся семейным устройством, помогаем детям найти семью, обучаем и консультируем приемных родителей. У нас есть служба поддержки семей с особыми детьми. 65 детей получили в этом году помощь в рамках проекта «Близкие люди», это дети с особенностями развития, которых взяли в семьи на разные формы семейного устройства.
Второе направление – профилактика, работа с семьями, которые находятся на грани потери своего ребенка – или его у них забирают, или уже забрали, бывает речь идет о добровольном отказе. Мы не помогаем всем семьям в трудной ситуации. Семей в кризисе и в бедности в России слишком много, не потянем, поэтому сосредоточиваемся на довольно узкой категории. Сейчас мы ведем около 60 таких семей. Мы помогаем семьям на дому, а еще выезжаем в роддома на отказы. Для мам, которым было некуда уйти из роддома, у нас есть приют – «Теплый дом» – где мама может пожить со своим младенцем, пока мы помогаем ей восстановиться и вернуться в мир. Через «Теплый дом» в 2013 году прошли 16 мам с детьми .
Каждый год дает какой-то новый проект, хотя мы постоянно даем себе обещание никаких новых проектов не начинать, а работать с имеющимися. В 2013 году у нас появился новый проект, очень маленький и сложный – сопровождаемое проживание. Среди наших подопечных появились несколько мам с разнообразными ментальными и психическими нарушениями, в диапазоне от умственной отсталости до шизофрении. Такие женщины могут быть мамами для своих детей, но одни они не справятся, им нужна постоянная поддержка. В проекте у нас одинокие мамы, которых больше некому поддержать.
Мы этих мам встречали в роддоме, на этапе отказа от ребенка состояние не всегда было сразу заметно, некоторые странности можно было объяснить стрессом или шоком. Но потом, когда уже начали работать с этими женщинами, оказалось, что особенности их поведения – на самом деле особенности диагноза. Что делать в такой ситуации? Отобрать ребенка? Родственников у наших подопечных нет, но есть привязанность и любовь к детям. При нормальной помощи постороннего человека они могут воспитывать своих детей. Мы нанимаем няню, которая с такой мамой и ребенком совместно проживает, либо, если все не так серьезно, находим куратора, который будет регулярно эту семью навещать, разговаривать и оказывать какую-то помощь, например, заполнять квитанции, ходить в сберкассу, оформлять пособия. Маме с умственной отсталостью сложные задачи «не по зубам», но с бытовыми она справится, за мамой с психиатрией нужен контроль.
Этот наш проект нельзя назвать популярным, на такие программы люди не хотят жертвовать свои средства. Пока все наши попытки пиара вылились в обсуждения «Зачем вы гробите жизнь этим детям? Лучше отдать их в детдом!» Понятно, что ситуация не идеальна, но объяснить почему семья с сопровождением лучше, чем разлученные взрослые и дети, без очевидных перспектив нормального будущего, удается не всем.
