– Если мы захотим узнать, как «закон Димы Яковлева» повлиял на семейное устройство сирот, то данные статистики, которые ежегодно публикуются уже много лет, покажут нам, что на его динамику именно он почти никак не подействовал.
Источник: Росстат
Бурный рост количества желающих взять детей в семью начался намного раньше 2013 года, в котором этот закон вступил в силу.
Перед его принятием количество потенциальных усыновителей снизилось. Я думаю, что это было связано с введением обязательного обучения в школах приемных родителей – в первый год ШПР были открыты не везде, где-то их было мало – 1 или 2 на регион, кто-то не сумел пройти обучение, и т.д. Процесс сильно затормозился без нужных справок.
Кроме того, к 2013 году уже вовсю шел процесс снижения количества вновь выявленных детей, оставшихся без попечения родителей, и числа таких детей, находящихся в учреждениях. Чем меньше детей выявлялось, тем меньше их оставалось и для устройства в семьи.
Поэтому, если говорить про влияние «закона Димы Яковлева», то оно почти не заметно по статистике.
Что действительно изменилось – граждане России начали брать в семьи детей-инвалидов.
Так, в 2012 году семейное устройство в разных формах получили 58824 детей, из них 971 инвалид. В 2013 году, при снижении числа вновь выявленных детей без попечения родителей, в семьи были устроены 61485 таких детей, из них инвалидов – уже 1465.
Семейное устройство детей в семьи российских граждан – 2012 год:
Семейное устройство детей в семьи российских граждан – 2013 год:
Источник данных: Портал «Усыновление в России»
Мы можем предположить, что это – эффект общественного внимания к теме, вызванного широким обсуждением в СМИ судьбы детей с инвалидностью, лишившихся возможности попасть за рубеж и получать там лечение. После этого об их усыновлении стали задумываться россияне.
Но ситуация по детям с инвалидностью – небольшой сегмент общей картины. По другим параметрам общее снижение по цифрам шло и до появления закона и сопутствовавших ему мер в области поддержки детей, оставшихся без попечения родителей.
Как уже говорилось, выявлять таких детей стали меньше. Это связано и со спадом рождаемости, и с тенденциями в работе органов опеки, и с региональными программами по профилактике отказов от новорожденных.
Изменилось соотношение между числом вновь выявленных и устроенных в семьи детей без попечения родителей. Ведь основная категория нуждающихся в семейном устройстве детей сегодня – не здоровые младенцы и маленькие дети, а дети с ОВЗ, дети школьного возраста, в котором чаще всего проявляются проблемы, приводящие к отбиранию из семьи.
Меньше стали лишать родительских прав: где-то – за счет того, что с проблемными семьями ведется работа, где-то – просто из-за того, что опека перестает реагировать на кризисные ситуации и не подает иски о лишении прав в суд. Не будем сейчас обсуждать, хорошо это, или плохо – важно, что это влияет на количество сирот.
Что же касается профилактики – ее начали вести НКО, и в некоторых регионах это позволило снизить число отказов вдвое, если не втрое.
– Как можно оценить влияние указа «О некоторых мерах по реализации государственной политики в сфере защиты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», вступившего в силу одновременно с «законом Димы Яковлева» – с 1 января 2013 г.?
– Мне кажется, что предложенные там меры оказались не очень эффективными. Например, увеличили единовременное пособие при усыновлении детей с ОВЗ, но их начали брать в первую очередь не на усыновление, а под возмездную опеку. Установили выплаты при усыновлении сиблингов, детей-подростков старше определенного возраста. Не эти меры стимулировали людей брать детей в семью, а то, что о сиротах и их семейном устройстве постоянно говорили СМИ.
Отдельные регионы существенно увеличили опекунские выплаты, в первую очередь – Москва. В других пособия опекунам остались на уровне двух-трех тысяч, дошло до того, что приемные родители стали перебираться туда, где платят больше. Вообще, идея, что только материальная поддержка способствует семейному устройству – ложная.
Приемных родителей не нужно стимулировать деньгами, это очень плохой подход. Должна быть иная мотивация.
– 481-е постановление правительства (о преобразовании детдомов в центры содействия семейному устройству) также было принято в связи с повышенным вниманием правительства к теме сирот?
– Дело в том, что эта реформа начала готовиться задолго до того, как стало известно о «законе Димы Яковлева» – за год или полтора. Это был результат усилий общественных организаций. Задача реформировать систему детских домов была поставлена в Национальной стратегии действий в интересах детей. Затем, в самом начале работы Совета по вопросам попечительства в социальной сфере, на одном из его первых заседаний, было принято решение о ее подготовке, совместно с Минобром начали создаваться пошаговые планы, методические рекомендации и т.д.
Я думаю, что «закон Димы Яковлева», конечно, ускорил этот процесс.
В 2014 году проект уже был принят, хотя до того мы считали, что работа займет еще несколько лет. Но, повторю, готовить реформу начали не в результате принятия закона, а до его появления – прямой связи между ними нет.
– Насколько эффективно регионы используют 481-е постановление, действительно ли после него выросло число усыновлений?
– Во-первых, усыновление, с моей точки зрения, подходит не для очень большого количества детей – лишь для тех, у кого родители умерли или лишены прав, контакт с ними отсутствует, и т.д. Основная масса детей, с большей вероятностью, пойдет под опеку, либо они будут возвращены в родную семью, или переданы кровным родственникам.
481-е постановление – не про усыновление, а про то, как работают сами учреждения.
Задачи реформы в том, чтобы ребенок в учреждениях оставался как можно меньше. Чтобы он возвращался домой, в кровную семью, устраивался к родственникам либо к посторонним людям. И чтобы формат его нахождения в учреждении был приближен к семейному.
Любой регион может обеспечить это совершенно спокойно, имея политическую волю и некоторые финансы. Эти два фактора совершенно необходимы. Но процесс нужно грамотно организовать и контролировать, выделить на него определенные средства, переобучить людей, привлечь специалистов по работе с семьей, наладить связь между социальными органами, органами опеки и учреждением, потому что лишь в связке три эти структуры могут реально выстроить работу.
Органы опеки занимаются устройством судьбы ребенка, социальные органы работают непосредственно с семьей. Все это в наших реалиях более, чем возможно.
– Насколько «закон Димы Яковлева» способствовал преодолению коррупции в системе детдомов, когда детей «приберегали» для иностранных усыновителей?
– Это совершенно неправильная, с моей точки зрения, постановка вопроса, потому что у этого закона не было такой цели. Для борьбы с коррупцией нужны совсем другие законы, нужны расследования конкретных случаев. Но их не было.
Главное из того, что случилось: коррумпированные структуры в России потеряли значительную часть своей «кормовой базы».
Ее обеспечивали агентства по международному усыновлению, работавшие с клиентами из США. Это были большие деньги. Но, если человек коррумпирован, то он так или иначе будет искать для себя другие возможности. И мы уже начали слышать жалобы от наших соотечественников на то, что в некоторых регионах в органах опеки сотрудники им намекают на взятки, чтобы подобрать «подходящих» детей. Увы, к таким сообщениям почему-то очень невнимательно относятся.
Последняя история, насколько помню, была в Свердловской области, СМИ сообщили о нескольких свидетельствах вымогательства денег и других нарушений. Но, как я понимаю, и сотрудники детдома, и сотрудники опеки, о которых шла речь, – все остались на своих местах.
Мы слышим множество таких историй. Но когда мы предлагаем приемным родителям идти в следственные органы или в прокуратуру – они боятся. Они хотят взять ребенка, они уязвимы и зависимы. Здесь человек решился на откровенный рассказ, но я не вижу активной работы ни прокуратуры, ни СКР, ни органов полиции.
– Официальные российские представители не раз заявляли, что готовы отменить ограничения на усыновление в США, если им будет предоставлена возможность контролировать положение переданных туда детей. Насколько эффективным может быть такой контроль?
– В принципе нет ничего сложного в том, чтобы заключить такое соглашение. Но контроль там не решит проблему коррупции здесь. С моей точки зрения, решение – в изменении нашего законодательства, в контроле за ситуацией с семейным устройством, в особенности – за рубеж.
Нужна процедура, которая могла бы исключить применение нелегальных схем, гарантировать, что не происходит продажа ребенка, что его не отрывают от готовых заботиться о нем кровных родственников, не прячут от российских усыновителей, не приписывают ему ложных диагнозов. Нужны не запреты на усыновление в какие бы то ни было страны, а прозрачная, подконтрольная и ясная история работы с каждым ребенком.
Конечно, мы не можем говорить о том, что «закон Димы Яковлева» принес хоть какой-то позитивный результат. Там, где изменения к лучшему были, их вызвали существовавшие и прежде тенденции или обсуждение недостатков этого закона, которое вывело тему социального сиротства в топ СМИ.
Читайте также:
«Закон Димы Яковлева»: неожиданный эффект
В Петербурге усыновили почти всех детей, попавших под «закон Димы Яковлева»
В России стало больше усыновителей, и тех, кто одобряет «закон Димы Яковлева»
