Елена Альшанская. Фото с сайта facebook.com
Это, конечно, удивительная история. Я зарекаюсь говорить о бэйби-боксах, пытаюсь отказываться от комментариев и молчать. Но они меня все равно догоняет волной.
Сейчас по фейсбуку идет перепост моего старого поста, который, в свою очередь, еще год назад перепостил Правмир.
В свете обсуждения поддержки правительством запрета (которого, как выяснилось, и не было), выглядит так, будто я начала активно писать что-то про бэби-боксы в поддержку этой инициативы.
Это не так. Этот текст был написано ровно в противоположной ситуации, когда лоббисты бб пытались продвинуть законодательство об установке бб повсеместно. Совсем другая история, не правда ли?
И я в стотысячный раз повторю. Я не выступаю с предложениями все позакрывать. Я вообще не сторонник решения каких бы то ни было проблем запретительными мерами. Я последовательно выступаю как критик этой технологии, а не прошу все закрыть и всех наказать.
И предлагаю искать не под фонарем, а там, где потеряли. Перестать вообще говорить о бб, а говорить о том, что на самом деле надо, чтобы помочь женщинам в кризисной ситуации не дойти до отказа от ребенка, и уж тем более до убийства (все из которых предотвратить не удастся никогда). Плясать не от бьющего по эмоциям образа, а от анализа проблем, от сравнения технологий решений, с точки зрения их адекватности проблемам, верифицируемости и результативности.
Вы говорите про доступный и удобный способ отказаться от ребенка анонимно и без свидетелей. В какой ситуации и кому это нужно? В какой ситуации происходит оставление ребенка обычно? Обычная ли это вообще история? Просто ли навсегда оставить своего ребенка?
Женщине, которая принимает решение навсегда расстаться с ребенком, которого она носила 9 месяцев, которого она недавно родила — может быть не просто тяжело, а тяжело смертельно.
Фото с сайта ngs24.ru
Ее редко двигают на такой шаг простые обстоятельства и обыденная жизненная ситуация. С последствиями этого шага она, возможно, будет пытаться справиться всю свою жизнь.
Большинство из них в очень уязвимой ситуации принимают очень тяжелое для них решение. И если мы хоть на минуту думаем о них и о том, что с такой проблемой, с таким явлением делать — то надо думать о тех социальных технологиях, которые действительно способны помочь, эффект которых можно верифицировать.
Как кому-то может быть близка идея, что мы в такой тяжелой ситуации в таком тяжелом решении должны подтолкнуть женщину решать все одной, анонимно? Мне кажется это очень легко снимает с нас психологическую ответственность и сопричастность. Мы ее не видим, мы ничего о ее жизненной ситуации не знаем и не узнаем (и решать ее, значит, не надо), нам она глаза не мозолит. А потом опа — и отделенный ребеночек. И типа очень приятное чувство: спасли! Мы — спасатели!
Надо вообще перестать думать и говорить о бб. Если нам на самом деле, всерьез есть дело до этих женщин, их детей, до этой проблемы — надо ее решать и думать, как именно решается эта проблема.
И тогда совершенно очевидно, что это другие варианты помощи. Другие виды услуг и технологий.
Самая большая проблема бб — они ловят не свою аудиторию.
Это говорят все исследования, это подтверждают и сами организаторы бб во всех странах, речь не идет о спасении жизни, а об отказе, — ну может быть, но неизвестно, о профилактике оставления в общественных местах (не когда мусорка, а когда положили в людном месте, но это тоже опасно для ребенка).
Допустим. Дальше, конечно у меня резонный вопрос
— что это за аудитория, который нужно только техническое устройство для анонимного оставления?
Которым не нужна никакая помощь, поддержка, у которых это решение осознанное, не связано с давлением внешних обстоятельств (такие вполне есть, кстати, их где-то 50 процентов от тех, к кому мы выезжаем на отказ в роддом и они обычно отказываются).
Фото с сайта nashgorod.ru
Но тут же какая-то другая категория. Они не наблюдались в ЖК, их не видели беременными коллеги и соседи, они не рожали в роддоме (наличие всех этих факторов полностью нивелирует анонимность бб). И им почему-то нужна именно анонимность, и принятие решение в одиночестве, вне медучреждения. Мне сложно представить такую категорию женщин. Да, можно представить тех, для кого частичная анонимность важна (например чтобы не узнали близкие, члены семьи), но полная, да еще и роды вне медучреждения или оставление не там и в одиночестве? Моей фантазии не хватает.
Если у нас есть проблемы с грубостью медперсонала или неорганизованной работой по принятию родов анонимно, надо решать их. Если у нас есть проблема с тем, что при неанонимном отказе женщина должна будет платить алименты, — надо обсуждать эту проблему.
Очень не простую, кстати. Вообще вопрос ответственности за родительство крайне непростой. Вот, например, одно соображение: может ли любой родитель в любой момент без последствий отказаться от воспитания своего ребенка? Ок, в особых обстоятельствах, допустим, может. Что это за обстоятельства? Распространяются ли они на отцов, у которых по закону равные права? Могут ли они в любой момент оставить ребенка, без обязательств и выплаты алиментов в особых обстоятельствах — в каких именно?
Подумайте над этими соображениями. Мне, кстати, и правда было бы интересно поднять дискуссию об этом. Потому что все равно это надо обсуждать, чтобы прийти к приемлемому, законодательно урегулированному, общему подходу к анонимному оставлению и отказу от родительства без последствий. В любых ли обстоятельствах, всегда ли? Только ли женщина (и почему?) Вот это, действительно, стоит нашей с вами дискуссии, которая пока еще в нашем обществе даже не началась.
P.S.: И кстати, если вся система поддержки женщин в кризисной ситуации, от кризисного консультирования, до разных социальных служб для тех, кто решил не отказываться, будет выстроена на территории, тогда можно и бб иметь, для маленькой категории, которым ничего этого не нужно и заморачиваться лень. Хотя, по-моему, правильнее во сто крат служба анонимного отказа в родильном доме — чтобы не провоцировать рожать вне мед помощи. И в таком формате я уж точно не против. Но не так как это делается сейчас и без введение людей в заблуждение относительно аудитории.
