Город Елабуга известен в первую очередь тем, что в нем покончила с собой великая русская поэтесса Марина Цветаева. Однако же до революции у города была несколько иная слава. Вятские губернские ведомости в 1904 году писали: «Мы затрудняемся указать другой уездный город, где бы благотворительность проявлялась в таких широких размахах, как в Елабуге». Действительно, здесь практически не было нищих, бездомных. Пьяные в канавах не валялись. Драк старались не устраивать. Образ жизни вели созидательный и смиренный.
«Они почти царствующий дом»
Современник писал: «Купечество занимается хлебной торговлей, сплавляет хлеб по реке Каме в низовые города. Кроме того закупает мед, воск, кожи, щетину, холст, конопляное и льняное сем, горох, просо и частью лесные материалы, доставляя их сухими путем до города Казани разных других торговых мест. Со сбытием же сих товаров привозят в Елабугу кубовую краску, сукна, шелковые, шерстяные. Бумажные, юфтевые. Кожевенные и металлические товары. Мещане занимаются кузнечным мастерством, отправляясь для сего в другие места, и другими ремеслами, а также рыболовством. Самобеднейшие мещане нанимаются в весеннее время в бурлаки».
Воплощением же елабужской благотворительности было семейство Стахеевых. Можно сказать, что благотворительность была для них чем-то наподобие семейного, фамильного промысла. Правда, промысла наоборот. Ведь цель традиционного промышленника – преумножить и еще много раз преумножить свои капиталы. Здесь же, похоже, цель была, наоборот, избавиться от капиталов и налегке отправиться в загробный мир.
Писатель Евгений Пермяк так описывал этот удивительный род: «Елабуга город веселый, но такой он, видимо, только летом. В Елабуге есть что-то от Перми и что-то от Мильвы. Наверно, деревянные дома. Но у Елабуги свое лицо. Это уездный город-купец. Во всяком случае, таков его центр. Главная фамилия в городе – Стахеевы. И это не просто фамилия, а второе слово после слова Елабуга. Стахеевы здесь имеют ко всему отношение. Они сильнее губернатора. Они почти царствующий дом. Стахеевы могут сделать все. Поднять человека, осыпать его милостями. А могут и разорить, уничтожить, стереть с лица земли…
У них столько капиталов… сколько их нет во всей Елабуге. И если продать Елабугу со всеми ее домами, церквями, лавками, то все равно денег выручишь меньше, чем у Стахеевых».
И автор во многом был прав.
Комитет и фонд
В начале 1870-х годов в Елабуге был образован «Благотворительный братьев Д. И. и И. И. Стахеевых комитет» –
цель его состояла, как легко заключить из названия, оказание помощи своему ближнему. Да и дальнему тоже. При этом сфера приложения вспомогательного рычага ничем не ограничивалась – от сиротопитательной и медицинской деятельности до просвещения и помощи искусствам.
Собственность фонда зашкаливала за два миллиона рублей, а «на устройство церквей и текущие дела благотворительности по заявлениям и просьбам нуждающихся» – то есть, собственно благотворительную деятельность – шли проценты с этого капитала. Все, казалось бы, логично. Не логично было то, что центром этой организации, действующей, кстати говоря, по всей России, был не столичный город, а мало кому вообще известная Елабуга.
А ведь существовал еще и «Фонд имени Стахеевых», выделявший около миллиона рублей в год на благотворительные нужды, в том числе регулярно поддерживая 29 бесплатных народных столовых для взрослых и 99 пунктов выдачи продуктов неимущим.
Перейдем, впрочем, к персоналиям.
Иван Иванович Стахеев
В 1876 году в Елабуге было экстренно созвано заседание городской Думы. На повестке дня – «слушание предварительного заявления елабужского купца Первой гильдии Ивана Ивановича Стахеева». Немолодой уже –
да что там говорить, семидесятичетырех летний старик! –
выступил с прочувственной речью: «Дожив до старческих лет и с помощью Всемогущего Бога, составив трудами своими достаточный капитал, с самого начала своей торговой деятельности дал перед Господом Богом такой обет: помогать нуждающейся меньшей братии, способствовать распространению христианской религии устроением храмов Божьих и вообще благотворить по силе возможности своей, а затем основной благоприобретенный капитал завещать нашему обществу с тем, чтобы дело благотворения, начатое… самим, передавалось и по переходе его в загробную жизнь и распространялось бы на все будущие поколения посредством сооружения вновь и поддержания существующих храмов больших, а также и пособие беднейшим неимущим жителям всех сословий нашего края».
Дальше шли цифры. Много разных цифр. Десятки, сотни тысяч. На церковные и гражданские потребности общества отписывались в общей сложности миллионы. Отдельная сумма жертвовалась на обустройство училища, при этом подчеркивал, что выбор преподавателей должен производиться с учетом их «хорошего нравственного направления».
Иван Иванович оптимальнейшим образом сочетал стремление к прогрессу и служение Богу. Наряду с образовательными учреждениями строил он и церкви. И даже один женский монастырь – Казанско-Богородицкий – в котором особенно привлекал «пятиглавый, красивой архитектуры храм с богатым внутренним убранством». Помимо храма в монастырских стенах располагались дом игуменьи и два корпуса для монахинь, а за пределами стен – богадельня и службы. Монастырь обошелся Ивану Ивановичу в 300 тысяч рублей серебром.
Каменное здание присутственных мест, общественный банк, приходское училище, гостиный двор, дом призрения для инвалидов – все это были так, мелочи, подаренные Иваном Стахеевым Елабуге.
Существует одно из преданий, описанное современником: «Иван Иванович Стахеев – это знаменитый богач и благотворитель, купец-миллионер г. Елабуги, строитель церквей, монастырей и разных благотворительных учреждений. Желая, по заповеди, раздать свои имения и последовать Христу всесовершенно, Иван Иванович, старец уже под 80 лет, задумал скончать свой век на Афоне, которому много благотворил на своем веку. Собираясь теперь положить там и кости свои, Иван Иванович захватил собой туда 100 000. Но этому крайне своенравному старцу, который, ворочая миллионами, весь век свой проходил в изорванном зипуне, в засаленном картузе и смазанных сапогах, весьма не понравилось на Афоне, что там его встретили с великим подобострастием. Обидевшись подобострастным приемом и ухаживанием за этим золотым мешком, этим великим жертвователем и своеобычным подвижником Афонских старцев, он поворотил назад в свое любезное отечество, в свою Елабугу. Здесь в Елабуге Иван Иванович велик».
Стахеев скончался в 1895 году. В газете «Вятские губернские ведомости» был опубликован некролог: «В ночь на 13 сентября скончался в Елабуге Потомственный почетный гражданин Иван Иванович Стахеев. Главная черта покойного была благотворительность. Чтобы дать понятие о размерах последней, достаточно указать на то, что Иван Иванович, бывший некогда миллионер и главный воротило в торговых делах, умер с очень незначительным капиталом, громадная часть которого была истрачена на различные благотворительные учреждения. Будучи сам глубоко религиозным человеком, он главное свое внимание обращал на устройство церквей. На его средства выстроен в Елабуге прекрасный женский монастырь; кроме того, он пожертвовал несколько домов под общественные учреждения».
Елабужское купечество почтило память Ивана Ивановича достойно – было собрано больше тысячи рублей, которые вложили в банк и ежегодно, 8 мая (день небесного патрона Ивана Ивановича) проценты с него выдавались нуждающимся.
По всему было видно, что елабужские предприниматели вовсе не являлись наивными прожектерами-мечтательными, а стояли крепко на ногах, прекрасно знали жизнь и понимали бухгалтерию.
«У нового водопровода были собственные деньги»
Не менее яркой личностью был младший брат Ивана Ивановича Дмитрий. Тоже житель Елабуги, тоже меценат, тоже купец (владел в городе четырьмя зданиям и огромным земельным участком). Если старший братец торговал зерном (снабжая хлебом чуть ли не половину России), то младший так себя не ограничивал. Его филиалы, специализирующиеся на зерне, мануфактуре и чае, располагались в Москве (там за бизнесом присматривал сын Дмитрия Ивановича), и в Сибири. Будучи некоторое время бургомистром Елабуги, а затем и городским головой, его пожертвования естественным образом имели самое прямое отношение к коммунальному хозяйству. В частности, полностью отремонтировал старый, действовавший еще с 1833 года водопровод. У нового водопровода были собственные деньги – Дмитрий Иванович положил в банк 15 тысяч рублей, проценты с которого направлялись исключительно на поддержку этого инженерного сооружения. Реальное училище, торговые корпуса, здание казармы, тюремный замок – это все деньги Дмитрия Стахеева. При этом меценат отказывался получать свое жалование городского головы и вообще был предельно скромен.
Последнее, кстати, причиняло свои неудобства. В частности, когда городская общественность «проникаясь чувством благодарности к почетному гражданину своему, купцу 1-й гильдии Дмитрию Ивановичу г. Стахееву за сделанные им пожертвования и желая торжественно выразить эту признательность, положило устроить в честь его обед», сразу же возник вопрос – а придет ли? Пришлось посылать специальную депутацию – уговаривать. К счастью, Дмитрий Иванович дал свое согласие присутствовать, и в один прекрасный день «залы городского дома были полны собравшейся публикою, стекавшейся со всех сословий».
Незадолго до смерти Дмитрий Иванович приказал читать себе вслух векселя собственных должников, а таковых набрался немаленький сундук. Около половины векселей купец распорядился сразу же порвать – долги таким образом были прощены.
Ипполит Матвеевич?
Жил в городе еще один Дмитрий Иванович Стахеев, значительно моложе первого – родился в 1840 году. Он, помимо своих благотворительных дел, вошел в историю еще и как писатель. При этом Дмитрия Ивановича привлекала именно жизнь маленького провинциального города, каковым, собственно, и была Елабуга.
Вот один из фрагментов одной его книги: «Попробовал было один из канцелярских служителей, видимо, не в меру расторопный молодой человек, настрочить в газету насчет неисправности городских фонарей, именно в том смысле, что они будто недостаточно ярко светят; но проба его оказалась крайне неудачною. Два месяца он находился, так сказать, на подножном корму, пока не принес искреннего, где следует, раскаяния в том, что «заблуждался» и насчет действительной силы света городских фонарей имел крайне превратное понятие».
Маленький городок, маленькие события, а за всем за этим – насыщенные мыслями и духовными поисками человеческие судьбы.
Кстати, именно этому купцу принадлежали знаменитые «доходные дома Стахеевых» в Москве, на Лубянке, в одном из которых жил и застрелился Маяковский.
Интересной личностью был Николай Григорьевич Стахеев. Его добрые дела – елабужская Иосифовская церковь со школой грамоты, церковной школой и «нищенской богадельней», много построек в Казани, Уфе и других городах. Больше, впрочем, занимался не глобальными сооружениями и постройками, а делами, которые забываются быстро, но от этого не менее значительны – устраивал благотворительные обеды для нищих, помогал им деньгами.
После выхода романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» в Елабуге появилось обидное для Николая Григорьевича предположение о том, что именно с него был списан Ипполит Матвеевич Воробьянинов. Но это невозможно – хотя бы потому, что Николай Григорьевич Стахеев скончался в 1907 году и в принципе не мог оказаться в ситуациях, описанных в романе. Предположение же возникло на том основании, что Центральный дом детей железнодорожников, располагавшийся в Москве на улице Новой Басманной, некогда принадлежал Николаю Григорьевичу. Но, во-первых, на деньги вдовы Петуховой, за которыми охотился Вробьянинов, был построено другой культурное учреждение, центральный клуб железнодорожников на Каланчевской площади, и это явно прописано в романе. А во-вторых, придуманный Ильфом и Петровым дом так и не достался Воробьянинову, а особняком на Басманной Николай Григорьевич действительно владел до революции.
Бизнес-леди и дерзкий юноша
Но не только мужчины-благотворители прославили стахеевский род. В историю вошла также Глафира Федоровна Стахеева, представительница возникшей к началу двадцатого века новой формации деловых женщин. Она внесла полмиллиона рублей на постройку елабужского епархиального училища, а после постоянно опекала это учреждение. Формы опеки были разные – от денежных переводов до участия в училищных мероприятиях и отправке обучавшимся там девочкам-сиротам корзин с фруктами.
Новое время – новые задачи. В начале двадцатого века «Товарищество Стахеевых» – очередная мегаблаготворительная организация – занялась обустройством народного политехникума, вложилась в несколько издательств, стало одним из основных пайщиков в первом Всероссийском телеграфном агентстве. «Товарищество» учредило «Общество распространения образования», целью которого было финансирование петербургского реального училища и столичных же народных образовательных курсов. Обороты стахеевской благотворительной организации были к тому времени миллиардными.
А современники отнюдь не всегда выражали свою благодарность. Иногда доходило и до откровенного хамства. Однажды, к примеру, к одному из Стахеевых обратилась организация анархистов. Она потребовала, чтобы меценат положил под названный анархистами камень 150 рублей – иначе, в городе последует серия террористических актов. К счастью, у предпринимателя хватило рассудительности обратиться в полицию. «Кровожадным анархистом» оказался бедный студент, которому требовались средства для обучения.
Как поступил Стахеев в этом случае, история умалчивает. Возможно, и профинансировал обучение дерзкого юноши. Но как бы там ни было, этот случай – незначительная капля в океане благотворительности, который был разлит в нашей стране стахеевским семейством.
