«У меня была тяжелая жизнь, – говорит Михаил Панасик. Он тут же смеется, но совсем коротко – и переводит на меня серьезный взгляд. – Об этом вообще можно рассказывать?»
Мы сидим на кухне квартиры сопровождаемого проживания: здесь подопечные «Домика» учатся жить самостоятельно. Для обычного подростка или молодого взрослого приготовить обед или сделать уборку нетрудная задача, но в Свято-Софийский социальный дом попадают ребята с особенностями развития. Для них многие навыки заботы о себе – это результат долгой и упорной работы при поддержке сопровождающего, или, как говорят в «Домике», значимого взрослого. Термин, пришедший из психологии, означает человека, которому ребенок может доверять и с которого берет пример. Таким взрослым шесть лет назад стал Михаил.
Бог есть любовь
За 33 года Михаил Панасик пережил много смертей. Грустная математика: «Я как-то сел, посчитал: это порядка 12 совсем близких людей и около 6 дальних родственников». Череда потерь началась с отца: его сбила машина, когда сыну было всего 10. Образ отца со временем становится размытым, но Михаил помнит папины руки: «Он как-то спас меня из лужи – я мог захлебнуться, утонуть, – и молча нес меня. И я закрываю глаза – и как сейчас помню, ощущаю его крепкие руки, которые меня обнимают и несут домой».
Мальчик остался с мамой вдвоем. С уходом отца рухнул привычный мир: школа, друзья, игры в мяч, любимый папа, и раз – самого родного человека не стало. Чтобы прокормить семью, мама стала работать на двух работах, а сын все больше времени проводил в одиночестве.
«Мама работала много, я ее практически не видел. То есть у меня пропал отец, и как бы «пропала» мать. Помню, как смотрел в окно и ждал ее с ночных смен, засыпал под утро, когда она возвращалась. Мне так было спокойнее».
Когда стало казаться, что теперь все будет хорошо, семья снова столкнулась со смертью: один, второй, третий дядя, а затем бабушка – все со стороны отца. Красные гробы перед подъездом, похороны, мерное покачивание кадила – все казалось ребенку странным. «Помню, для меня это было как-то возмутительно. Я не мог понять: за что мне все это, почему это со мной происходит?» Михаил вернется к этому вопросу позже, на 4-м курсе: по дороге на пары он обратит внимание на храм рядом с институтом – и почему-то захочет остановиться.
«Не знаю, почему, я просто встал как вкопанный и стал созерцать эту красоту: как блики солнца освещали купола, как женщина убирала цветы, а маленькие дети ждали своих родителей на территории. Описываю долго, но на деле все длилось не дольше 5 секунд. Тогда я почему-то захотел перекреститься».
В семье Панасик не было глубоко верующих людей, но в этот момент внутри Михаила начал складываться какой-то важный пазл. Захотелось поехать на кладбище к отцу – впервые с похорон. Все, что было дальше, Михаил объяснить не может: «В день, когда я приехал на кладбище, рядом со мной остановилась машина: «Тебя довезти?» Это была моя школьная учительница основ православия. Пока ехали, мы с ней немного поговорили, и тут она остановилась, посмотрела мне глубоко в глаза и сказала: «Миша, тебе креститься надо». На следующий день Михаил пошел в храм: отстоял литургию, поговорил с батюшкой и рассказал ему о больших потерях в своей жизни. А еще спустя некоторое время покрестился. К Богу Михаил пришел в 23 года.
«Я уже не могу жить без ощущения, что мы с Богом встали рядышком – и идем неразлучно. Я проявляю к нему свое внимание, Он проявляет свою бесконечную любовь, и я это чувствую. Иногда говорят, как важен диалог с Богом – это одна из главных вещей, которые мы в суете жизни забываем. Сейчас я сам не понимаю, как жил без этого: не представляю себя вне общения с Ним».
На 90%
Три дня в неделю Михаил проводит время с Леоном. Леону 22, и у него редкое заболевание – миодистрофия Дюшенна, из-за которой постепенно перестают работать мышцы тела. Передвигаться молодой человек может только на коляске, в остальное время ему нужна помощь сопровождающего. Перенести Леона на руках, помочь сесть, надеть корсет и одежду для прогулки – действия, с которыми Михаил справляется привычными движениями. Но важно держать себя в форме: мальчик растет, а вместе с тем меняется и вес.
Каждый рабочий день не похож на предыдущий: «У Леона есть какие-то обязательства, связанные с медициной или учебой, а в остальное время мы сами решаем, чем хотим заниматься. Леон мечтает участвовать в создании компьютерных игр, поэтому еще занимается 3D-моделированием. А так, мы смотрим фильмы, читаем, раз в неделю ездим в бассейн. Но главное для нас все-таки общение».
Подопечные «Домика» – это, как правило, дети, от которых отказались родители. Многие из них не знают, каково это – быть прижатым к маминой груди, чувствовать родительскую защиту и принятие. Вместе со значимыми взрослыми ребята учатся заново доверять миру, и дать им любовь и поддержку – одна из главных целей социального дома. Михаил уверен: чтобы быть рядом, не обязательно учиться наставничеству. «Главное, что мы должны делать, это следить за своим внутренним состоянием и за состоянием наших ребят. Они доверчивые, ранимые, и очень сильно зависят от нас. Из-за этого ты чувствуешь ответственность за каждый свой шаг. На это нужны силы, поэтому понятие собственной ресурсности ключевое, наверное, не только у меня, а вообще у всех, кто работает в социальной сфере».
На вопрос о том, страшно ли идти на работу, о которой ничего не знаешь, Михаил отвечает просто: мандраж был, но общение с детьми и поддержка коллег развеивали все сомнения. «Я попал в эпицентр тепла и сразу почувствовал себя в настоящем домике: вокруг меня была такая концентрация невероятных, заряженных людей – я до этого даже не знал, что такие существуют! Все какие-то добрые, инициативные, включенные, всем близка тема заботы».
Первое время приходилось схватывать на лету. Слушая куратора, Михаил делал заметки в телефоне обо всем, что может пригодиться: как правильно переворачивать ребенка с двигательными проблемами, когда какие лекарства принимать. С началом работы все конспекты оказались ненужными: дети сами указывали на ошибки и объясняли, как надо. Обучение ускоряли и совместные выезды: спустя два месяца после прихода в «Домик» Михаил вместе с командой поехал в лагерь.
«Мы поехали в «Галактику» в Калужской области – до сих пор вспоминаю это место с большой радостью. Лагерь – это место, которое людей сближает, делает их друг для друга понятнее. Я еще не был сопровождающим Леона, но мы совпали интересами и стали общаться».
В лагере Михаил первый раз перевернул коляску с Леоном, налетев на кочку. Мальчика спасли ремни: на них Леон повис в нескольких сантиметрах от земли, а Михаил упал прямо перед коляской.
– Там была плохая дорога, а я просил Мишу ехать быстрее, – Леон кажется немного смущенным, когда вспоминает о первой совместной шалости. – Подростком был.
– А я тогда понял, что надо все брать в свои руки, – говорит Михаил. – Вечером на общем сборе у костра рассказал о случившемся. Нас поругали, потом пожалели – история закончилась хорошо. После этого я стал чаще проведывать Леона.
«Эпическое падение» – точка отсчета их дружбы, а дальше – первые серьезные испытания. Одним из них стал ковид: для Леона особенно опасны заболевания, связанные с работой легких, поэтому несколько месяцев он был практически заточен в квартире. Михаил вспоминает, как они читали смешные рассказы Чехова, заказывали пиццу, смотрели фильмы – и так старались не сойти с ума на самоизоляции. Несмотря на постоянное общение, пандемию удалось пережить без ссор: «Я вообще не помню ни одного раза, чтобы мы с Леоном серьезно ругались. Иногда из-за усталости оба можем реагировать эмоционально, но быстро «отходим». Не знаю, как описать наши отношения, но они очень легкие. С Леоном я чувствую любовь, свою нужность. И я понимаю, что я не нянька – я друг. Наверное, 90% всего, что меня держит в «Домике», это Леон. Благодаря нашим отношениям, у меня есть настроение, сила и желание идти сюда».
Наш разговор прерывает звук ключей: в квартиру заходит Галя, еще одна сотрудница «Домика». Они с Михаилом спешат на кухню, слышится пиликание мультиварки: пора готовить обед. Оставшись с Леоном, я пытаюсь расспросить его о Михаиле.
– Михаил Панасик – какой он человек?
Два слова. «Хороший друг».
Нужно что-то менять
«Я по образованию вообще педагог, а конкретно – трудовик, – рассказывает Михаил, – то есть человек, который с детьми может что-то нарисовать, начертить и построить. Хотя на учебе я чаще скучал, было то, что мне всегда нравилось: общение с людьми».
После выпуска из МГОУ, он так и не пошел учителем в школу – четкого карьерного плана не было, но хотелось пробовать новое. Одна работа сменяла другую: «свободная касса» в тогда еще «Макдоналдсе», доставка зонтов и телефонов. А потом старший брат предложил место в своей небольшой компании по продаже пластиковых окон, и на четыре года Михаил попал в мир консультаций клиентов, звонков и сделок со строительными организациями.
На новой работе было все: и хорошая зарплата, и надежный партнер в лице брата, и перспективы, но чем больше появлялось заказов, тем сильнее «что-то человеческое» уступало автоматизму, рутине. «Была какая-то монотонность: включаешься в работу, делаешь, что от тебя зависит, и все. Наверное, мне хотелось каких-то изменений. Не в том смысле, что я пожалел о своем выборе: с братом отношения были хорошие, дело шло, но я чувствовал, что нужно менять свою жизнь. Может, я просто стал более взрослым и захотел сделать что-то важное сам?»
Михаил последовал за чувством – и оно привело его в «Домик», почти случайно. В интернете всплыла реклама: не надувных лодок или других жизненно необходимых товаров, а сбора средств на лечение ребенка. Михаил тогда только встал на путь воцерковления: начал читать православную литературу и узнавать, как люди помогают ближним. Ему стало интересно, кто стоит за этими объявлениями: организует сборы, ищет лекарства, связывает свою жизнь с помощью другим.
Михаил связался с одной из сестер милосердия, чьи контакты удалось найти, и спросил, нужны ли где-то мужчины: сделать ремонт, помочь с хозяйственными вопросами. Оказалось, в Свято-Софийском социальном доме ищут помощников, и так Михаил оказался в «Домике». Позже он назовет это своим первым взрослым решением.
Сложные взрослые
Михаилу знаком вопрос: «Что самое тяжелое в общении с этими детьми?» В ответ он пожимает плечами: можно попытаться придумать какую-то сложность – но зачем? «Если честно, меня чаще утомляют взрослые: мне кажется, они очень много говорят лишнего, мало делают. Мы с Леонычем иногда уходим в комнату и закрываемся, чтобы не слушать их: болтаем о своем или спокойно сидим в тишине».
У значимых взрослых нет шаблонов и инструкций: все, кроме медицинских процедур и обучения ребят, строится на субъективном представлении о «хорошем» и «плохом» воспитании. Михаил считает, что многие установки сопровождающих родом из детства: «У меня в семье не было строгих правил: папа рано погиб, а от мамы я никогда не слышал каких-то запретов или ограничений. У кого-то в семье было по-другому. Все-таки на 60%, наверное, нас формируют родители, и где-то на 40% – социум».
Работа в «Домике» показала, что труднее всего совладать с собой, а с ребятами почти обо всем можно договориться. Иногда дети не могут справляться со своими эмоциями, но и сами сотрудники «Домика» в первую очередь люди.
«Сложности здесь больше эмоциональные: от усталости и общего перегруза можно принести свои проблемы в «Домик». Но, раз мы значимые взрослые, мы должны следить за тем, чтобы не смешивать общение с ребятами и нашу обычную жизнь. Но, конечно, если человека что-то беспокоит, дети это чувствуют».
Когда Михаил только пришел в Свято-Софийский социальный дом, он не почувствовал никакого отторжения, несмотря на первый опыт общения с особенными детьми. «Когда я думаю, почему мне легко было здесь освоиться, понимаю, что рядом со мной с детства были люди, нуждающиеся в заботе», – говорит Михаил. Глухонемой сосед, с которым можно было общаться на собственном языке жестов, или одноклассник с РАС – Михаил вспоминает о каждом с теплотой. Эти люди не вызывали отвращения или дискомфорта: «Для меня никогда не было проблемой, например, обнять человека, который плохо пахнет, или поговорить с наркоманом. Любой человек – это Божье создание, и сейчас ему, может, не так хорошо, как тебе бы хотелось. Возможно, это не каждому близко».
– А как понять, что тебе это подходит? Ну, работа в «Домике» и социальная помощь в целом?
– Если тебя здесь нет, ты выбрал что-то другое. А если ты здесь, значит… ты уже здесь.
Домик, где тебя ждет семья
«Когда я пришел сюда, я был уверен, что никаких отношений у меня не будет, особенно на работе: не дай Бог, это помешает мне включаться в общение с ребятами. А получилось так, что моя жена из «Домика».
Со Светланой Михаил встретился в свой первый день в «Домике»: он заметил ее сразу, но на серьезные шаги долго не мог решиться: мешали неловкость и страх не справиться с работой из-за чувств. Они оба сопровождали детей и часто проводили время вместе: на прогулках, в лагерях, в квартире для подопечных. «Домик дает много «семейного контента», и мы часто видели друг друга в совершенно разных бытовых ситуациях. Может, поэтому мы перескочили какой-то этап разговоров и сразу решили, что хотим строить семью вместе».
От признания до венчания прошло три месяца: Михаил и Светлана стали семьей. Об их отношениях в «Домике» не подозревали: пара не делилась подробностями личной жизни. Зато никто не удивился, когда семья Панасик объявила об усыновлении Коли – одного из подопечных. Коле 18 лет, и у него ДЦП: хотя мальчик передвигается на коляске, он умеет стоять и немного ходить. Когда Михаил еще не работал в «Домике», Светлана проводила много времени с ребенком – и они привязались друг к другу. С тем, чтобы принять и полюбить еще одного человека, у Коли не возникло трудностей: ему было важно получить мужское внимание, поддержку сильного взрослого. Когда Светлана и Михаил решили пожениться, вопроса о том, как быть с ребенком, не возникало.
«Я изначально понимал, что это история на троих – другие варианты даже не рассматривались. В тот момент я уже созрел и искренне хотел создать семью, а сейчас ни секунды не жалею о своем решении и благодарю Бога каждый день за то, что эти люди появились в моей жизни».
Мастер с маленькой буквы
Три стука в дверь – в комнату заглядывает кареглазый мальчуган. Секунду он разглядывает меня, новое лицо в доме, и сразу переводит внимание на Михаила.
– Миш, привет!
– Привет, Саматик!
– Миш, на следующей неделе начнем шлифовать?
У Самата большие планы: перекрасить шкафчики в своей комнате. Работы много, и без помощи опытного мастера будет непросто: сначала мебель нужно отшлифовать, а уже потом покрасить в выбранный цвет. Михаил поддерживает любую творческую идею: ему нравится вес инструмента в руке и возможность создать что-то вместе с ребятами. «Я скромно себя называю мастером с маленькой буквы – до большой пока не дотягиваю, но есть куда расти. Мне действительно по душе делать что-то своими руками».
Помимо «Домика», в жизни Михаила есть любимое дело: строительные и ремонтные работы. Клиентов ищет через «Авито», и работы всегда хватает – приходится выбирать небольшие проекты, с которыми можно справиться в одиночку. У Михаила есть мечта – собрать команду опытных мастеров, чтобы вместе браться за большие заказы, но поиск людей идет медленно. «Наверное, я нажал на «газ» не в полную силу, поэтому не вкладываюсь в поиск так, как мог бы. Мне кажется, если сосредотачиваешься на какой-то одной цели, всегда приходится чем-то жертвовать, а я сейчас на это не готов».
Совмещать работу и уход за подопечными несложно: количество заказов Михаил выбирает сам, и эту свободу распоряжаться своим временем ценит больше всего. Строительные работы – дополнительный доход и удовольствие, а «Домик» – это место общения, а не заработка. «Я понял, что проводить больше трех дней в «Домике» мне было бы скучно: все-таки хочется заниматься и собой, и семьей, и работой. Поэтому, как появляется кусочек свободного времени, я строю, кашпо всякие и лавки делаю. Это моя отдушина».
Жить без обиды на себя
– Вы бы сейчас поменяли что-нибудь в своей жизни?
– Я думал об этом и, наверное, не стал бы что-то кардинально менять. Мне бы только хотелось меньше обижаться на себя.
Обиды Михаила – в «прошлой жизни», там, где еще не было «Домика» и общения с Богом, зато была большая компания и ожидание веселья. В старшей школе начались типичные для подростков развлечения: встречи за алкоголем и легкими наркотиками. «Это не мое» – ощущение, преследовавшее с самого начала, но остановиться было сложно: с зависимостью Михаил боролся 10 лет.
«Наверное, половину времени мне действительно нравилось: все эти тусовки, как субкультура какая-то, где все друг друга знают, понимают и поддерживают. А вторую половину было тяжело, но покончить с этим не получалось. Наверное, мне просто нечего было делать, да и казалось, что употреблять – это модно, круто, весело».
Желание бросить приходило уже в университетские годы. Когда Михаил пришел к Богу, он почувствовал поддержку, на которую можно опереться. Вместе с воцерковлением в жизни появились и новые люди, и смыслы, которыми хочется наполнять свое существование.
«Я понял, что я не просто какая-то субстанция, которая в какой-то момент накроется красной крышкой – и исчезнет. Захотелось перечеркнуть все это гнилое, липкое, вонючее, от чего я деградирую. Мне просто стало стыдно отравлять себя дальше, и потихонечку я смог выйти из зависимости. Слава Богу, что мне это удалось. Наверное, сейчас мне бы хотелось одного: жить, не подводя себя, и делая что-то для других».
