Меня спасло рисование
Анастасия, 36 лет, общий стаж употребления психоактивных веществ (ПАВ) – около 5 лет.
– Я жила обычной, нормальной жизнью, пока не начались проблемы с наркотиками. Это и привело к ВИЧ. Употребление начиналось в юности как баловство – «расслабиться на выходных». Потом были девять лет затишья, за это время успела выйти замуж и родить двоих детей. Потом все возобновилось и растянулось на три года. В основном употребляла героин и опиаты в любом виде. Алкоголем я не увлекалась – противно, невкусно.
К счастью, дети здоровы, а последний брак распался два года назад. Муж не выдержал жизни с больным человеком, это очень тяжело; ведь психика больного отличается от психики здорового. Понять его могу. Простить пытаюсь.
До болезни работала женским парикмахером и работу свою очень любила; десять лет отстояла у кресла, пока позволяло здоровье. Когда мне пришлось бросить работу, так переживала, что если бы не нашла нового любимого дела, наверное, сорвалась бы в очередной раз или же сошла с ума. Но произошла встреча с рисованием.
Что было на моей первой картине? У мужа были фотоальбомы с фотографиями живой природы, я перелистывала эти альбомы, разглядывала картинки, пока не нашла свое. Это было что-то из пустынных пейзажей.
Так появилась первая картина – засохшее дерево за окном. Потом пошли дома;
дома любила рисовать всегда – и до своей бездомной жизни и во время нее. Люблю их рисовать, даже не знаю, как объяснить это с точки зрения психологии, нравится сам процесс рисования, построения.
А потом стало рождаться что-то совсем невероятное: чаши, бабочки. Все эти образы приходят сами, если, глядя на какую-то картинку, фотографию в интернете, меня завораживает цветовое сочетание или игра цвета. Не скажу, что я художник-рисовальщик. Может быть, неплохой колорист, и это связано с моей основной профессией: сначала окрашивала женские волосы, а затем вот перешла на картон.
Если говорить о кошках, которых много на моих рисунках, наверное, я всегда ассоциировала себя с ними – такая кошка, которая гуляет сама по себе. Независимая, свободолюбивая, не прислушивающаяся ни к чьему мнению. Поэтому, наверное, и моя жизнь есть следствие того, что жила всегда так, как хотела, в том числе совершая глупости и ошибки. Итог этой «кошачьей» свободы налицо: я ВИЧ-инфицирована уже около 10 лет.
Я умирала. Я не принимала терапию, и сейчас могу сказать, что это было большой ошибкой, когда я уперлась и решила, что проживу столько, сколько мне дано без лекарств.
Теперь, когда попадаю в поликлинику и с кем-то общаюсь в больнице, советую не затягивать с терапией. Очень прошу всех, кто имеет такую же проблему: не нужно бояться, не нужно затягивать, потому что качество жизни будет совсем другим.
Семь последних лет живу без наркотиков. Бог дал мне еще один шанс, я хорошо восстановилась, но понятие этого «хорошо» очень далеко от состояния здорового человека. Если бы начала АРВ-терапию раньше, вполне возможно могла бы еще работать, заниматься своей любимой профессией.
Не нужно бояться, читать всякие глупости в интернете о том, что АРВ-терапия – это химия, которая убивает организм, нужно все делать вовремя. Я – наглядный пример того, как человек сам себе сократил жизнь.
Я больше не хочу быть одиноким
Мурат, 40 лет, стаж употребления наркотиков около 20 лет.
Его родители умерли, когда он был маленьким, и с 15 лет он начал работать. Выучился на банщика-массажиста, работу свою полюбил. Но подсел на наркотики и потерял место. Жил в режиме: проснулся – нашел деньги – принял дозу, уснул.
В конце 1990-х заболел. Но организм так привык к жизни от дозы до дозы, что Мурат долгое время просто не замечал, что с ним не так.
Мы познакомились в день его выписки из стационара на Соколиной горе. За ним должны были с минуты на минуту приехать добровольцы службы «Милосердие». Из-за перелома шейки левого бедра Мурат передвигается медленно, на ходунках.
– В стационаре я уже не первый раз, но никогда не мог долечиться до конца. Очень помогли сестры милосердия (службы паллиативной помощи ВИЧ-инфицированным – прим. Ред.). Они не прошли равнодушно мимо, поддержали, обещали помочь с оформлением пенсии.
Я хотел бы и дальше сотрудничать с ними. Здесь я увидел и понял, что люди могут относиться ко мне по-доброму, даже с уважением;
сестры говорят, что с таким заболеванием можно жить дальше. Это не смертельно. Без таких их слов и помощи было бы очень тяжело.
Сейчас вот пойду на реабилитацию. Больше не хочу употреблять – у меня и так вся жизнь загублена. Когда остаешься в одиночестве и не знаешь, чем занять себя, первое что приходит на ум, – это пойти и взять наркотик. Забыться. Где-нибудь спрятаться. И плевать на следующий день. А когда приходишь в сознание, понимаешь, что стало только хуже.
Думаю, что реабилитационный центр для меня – это единственная возможность выскочить. Мой шанс. Я больше не хочу чувствовать себя одиноким и брошенным, ведь самое страшное – это когда ты один.
Я потерял контакт с семьей, с дочерью, с которой не виделся 7 лет. У меня есть родная сестра, с которой мы тоже долго не общались.
А после реабилитации я хочу вернуться к семье, к жене и дочке. Может быть, меня примут.
Очень хочу опять стать, как все люди. Ведь многие до сих пор считают, что раз ВИЧ-инфицированный, или наркоман, значит, человек опасный, непригодный для жизни.
Сейчас за мной приедут волонтеры, и мы поедем в паспортный стол. Мне помогли оплатить квитанцию и пошлину, помогут восстановить документы. С паспортом на руках я смогу встать на учет в поликлинике по месту жительства и начать прием терапии. Надеюсь не подвести сестер, старавшихся ради меня.
1 декабря отмечается Всемирный день борьбы со СПИДом. СПИД – синдром приобретенного иммунодефицита – это последняя стадия заболевания, которое развивается при инфицировании вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ).
В России к началу 2017 года было зарегистрировано 870 952 россиянина с диагнозом ВИЧ/СПИД. Это 0,59% от всего населения страны (146 804 372). По данным Роспотребнадзора, число новых выявленных случаев ВИЧ-инфицирования продолжает расти в среднем на 10% в год.
