Когда Лера впервые забралась на скалодром, и сама она, и ее бабушка плакали. «А почему плакали?» – «Страшно было», – отвечает девочка. «Я и подумать не могла, что скалолазание – это про нее», – отвечает бабушка, Светлана Дергунова.
Четыре года назад читатели сайта «Милосердие» собирали для нее средства на одну из реабилитаций. Сейчас Лере 16, она идет в модный московский спортивный центр на тренировку по скалолазанию и мечтает поехать на чемпионат в Японию.
Дорога к спорту
По дороге от метро до спортклуба бабушка и внучка рассказывают о том пути, который они прошли до этого места. В 2015 году по приглашению друзей они попали на ежегодный Московский фестиваль адаптивного скалолазания, где Лера и совершила свое первое восхождение. А оттуда – в «Метелицу», международную общественную организацию, одна из программ которой посвящена физической реабилитации с помощью параклаймбинга (от англ. «climbing» – скалолазание).
До этого были и бассейн («Вечно мокрые волосы и страх, как бы не продуло», – вспоминает бабушка), и иппотерапия («Лера два раза падала с лошади и стала бояться»). Скалолазание оказалось самым удобным (всегда сухие волосы) и самым безопасным (страховка делает падение невозможным) видом активности.
– Суббота у нас была днем спорта, – рассказывает Светлана. – Из недели в неделю, кроме периодов, когда Лера была на реабилитации. Иногда мне очень хотелось пропустить занятия, но она утром просыпалась и говорила: «День спорта!» И мы ехали в «Метелицу». На очередном фестивале Лера взяла кубок, и стало понятно, что мы выросли, нужно как-то развиваться дальше.
Светлана нашла спортшколу рядом с домом, и тренеры, познакомившись с Лерой, были готовы заниматься, но не совсем тем, чему до этого училась девочка. Менять вид скалолазания семья не решилась. И бабушка села за интернет и на телефон.
– Скалолазание с 2020 года включено в олимпийскую программу, но пара-направления у нас в стране как бы не существует, – рассказывает Светлана. – То есть, Федерация по скалолазанию знает, что такое есть – я туда тоже звонила, – но никак это не финансирует и не поддерживает. Спортсмены существуют сами по себе. И единственный наш чемпион мира по параклаймбингу и тренер Михаил Сапаров живет и работает в Питере. Я нашла его в соцсетях, позвонила и спросила: «а в Москве есть кто-то вроде вас?» И вот он отправил нас сюда, в эту промзону, к Максиму. Мы пришли – и я очень рада! У Максима глаза горят. Он нас увидел и говорит: в Японии в августе чемпионат, будете ходить – поедем! И мы начали шутить на тему этой Японии…
– Япония, Япония! – Лера пытается перекричать шум машин. – Хочу в Японию!
«Для занятий скалолазанием набираю группу сверхлюдей»
В спортцентре светло, просторно, грохочет музыка. Ждем тренера за столиком в кафе.
– Здесь еще батуты, бассейн и вейк-парк, – говорит Лера. – А мне – туда, – и показывает на двенадцатиметровый скалодром, по которому карабкаются изящные девушки и мускулистые парни.
Максим – в шортах, в бейсболке, с татухой – появляется внезапно, смотрит хитро и внимательно.
– Объявление дашь? – сразу спрашивает он, узнав, что я журналист. – Набираю группу для параклаймбинга.
Недостатка в учениках, которые платят ему за услуги инструктора, у Максима Семенова нет. Поэтому с Лерой и другими детьми и взрослыми, возможности которых принято считать ограниченными, он занимается бесплатно. Вход в клуб придется оплатить, но это не огромные деньги. Бесплатные скалодромы существуют только при общественных организациях. Там хорошо. Но здесь – совсем другое. И в смысле ресурсов для развития, и в смысле атмосферы, которая создается приходящими сюда современными активными людьми.
– Я тоже хочу татуировку, – шепчет Лера бабушке на ухо, направляясь к стене. В целом, нормальное желание для пятнадцатилетнего подростка.
Она здесь совсем недавно, и, кажется, в этой пока новой для нее обстановке немного теряется. Галя, завсегдатай клуба, с готовностью соглашается посмотреть обувь и подсказывает, как лучше подбирать скальники. Лера, смущаясь, поясняет, что у нее есть некоторые физические недостатки.
– Да в общем-то незаметно, – говорит Галя. – Кстати, можно ж юбку длинную носить, сейчас это модно, – и продолжает увлеченно: – Я вот магазинчик знаю…
Никто не обращает внимания ни на Лерины особенности, ни на то, что рядом два незрячих скалолаза страхуют друг друга. Они тоже тренируются у Максима, вместе с ним ездили на международные соревнования.
– Я работаю со всеми! – говорит инструктор. – У меня ребята с аутизмом есть, с ДЦП, без рук. Я с детства не воспринимаю их – скажем это плохое слово – как «больных». Я воспринимаю их как людей, которые круче, чем я. Сверхлюди.
Стараться жить на позитиве
Иначе восприняли Леру врачи при рождении. Пока она делает первые разминочные восхождения на скалодроме, бабушка вспоминает:
– Это было ужасно. 28-ая неделя беременности. Ее мама в одной больнице, она в другой, мы с сыном сидим на кухне, не понимаем, что вообще происходит, и отовсюду нам говорят: «никаких шансов».
Мама тогда выжила, девочку через полгода выписали домой с диагнозом ДЦП.
– Отрицания ни у кого никакого не было. Единственное, мои дети – мой сын и его жена – от меня сначала скрывали, что произошло. Ольга потом призналась: «Я боялась, что вы не примете внучку». Как я могла ее не принять? Наоборот, готова помочь! Я по образованию дошкольный педагог, и я смотрела на ребенка, про которого врачи говорили, что это лежит «овощ», и «овоща» не видела.
Лере было около года, когда Светлана ушла с работы, решив, что не может заниматься чужими детьми, если нужно помочь своей родной внучке. Операции, реабилитационные курсы – все, какие предоставляла Программа московского правительства, логопед, окулист, развивающие занятия… Лера встала на ноги и как смогла пошла. В 4 года заботливая бабушка отправила ее в детский сад:
– Ей было очень тяжело, она плакала, но я уперлась: ничего – походишь, поплачешь. С ее родителями мы обсуждали перспективы учебы, и я хотела услышать от них, что они думают. Сейчас существуют i-школы, разные возможности, но мои дети сказали: только обычная школа!
– Вы не жалели ее? Не хотели, чтобы ей было как-то полегче?
– Нет, а как она будет жить? Да, в школу она пошла чуть позже, в 8 лет, и начальную школу выбрали все же ту, где моя подруга была завучем. А с пятого класса – просто по месту жительства. Лера попала в лицейский класс, причем с уклоном в математику. Не знаю, почему так вышло, она чистый гуманитарий. Но ничего, сидит, что-то там решает.
Лере было шесть лет, когда ее мама внезапно умерла от аневризмы сосудов головного мозга. Прошло уже почти 10 лет, Светлане тяжело вспоминать тот день, но она помнит его в деталях.
– Мы с сыном год промолчали, не говорили Лере. Сейчас ездим с ней к маме на могилу. Без истерики. Мы вообще стараемся жить без этого. Стараемся жить на позитиве. Папа у нас тоже вечно такой, собачка у нас такая жизнерадостная. Нас это выручает.
Движение вверх
Лера упорно лезет вверх по скалодрому.
– Левая нога, – Максим страхует и подсказывает. – Другая левая нога, – добродушно смеется над ошибкой ученицы. – Чего стоим, кого ждем? Шагай, шагай, шагай. Давай, я рядом всегда. Работай дальше! – И поворачивается к бабушке: – Вот она приспособила левую ногу к шагу, в прошлый раз так не делала, то есть она делает свои слабые стороны сильными – этого я и хочу!
Польза адаптивного скалолазания как раз в том, что оно распределяет нагрузку на все группы мышц, независимо от особенностей организма, учит лучше контролировать тело. При некоторых поражениях опорно-двигательного аппарата лазить даже легче, чем ходить. Годы занятий дали результат: если когда-то в «Метелицу» Лера пришла, облокачиваясь на бабушку, как на костыль, то теперь она только припадает на ногу.
– Видите, она на носочек встает, – показывает мне Светлана. – Это для нее очень трудно, но она научилась! И чего бы мы дома сидели? – улыбается, глядя, как Лера, наконец добравшись до верха, с визгом спрыгивает и на страховке спускается вниз.
– Как-то на характере эти занятия сказываются?
– Да, она становится более целеустремленной, идет до последнего.
Уже два часа с небольшими передышками под команды инструктора она карабкается по стене. Рядом лезут и устало вытирают пот здоровые мужики. Девочка-подросток с немного неловкими движениями нисколько им не уступает.
– Вот некоторые люди сюда приходят, – рассуждает Максим, – потому что это фитнес, потому что это сейчас модно, потому что можно запостить в интернете: «я на скалодроме, я крутой». При этом они 3 минуты лазят и 10 сидят, в итоге толку – никакого, они просто свое время спускают. Я никогда не даю сидеть. Время – это единственный невосполнимый ресурс. Цени его, – обращается он уже к Лере. – Цени время бабушки, время отца, а в первую очередь – свое время. Особенно, когда сидишь в соцсетях, всякой фигней занимаешься, вспоминай, что ты в этот момент жизнь не проживаешь, а прожигаешь.
– Ну, она 15 лет прожигала, – как и положено бабушке вставляет Светлана. Уж кому как не ей известно, что ее целеустремленная внучка с диагнозом ДЦП к тому же еще и самый обычный подросток – со всеми сопутствующими закидонами, сложностями и горькими ошибками.
– Это еще не предел, – успокаивает инструктор, – многие люди и в 45 не догоняют, что прожигают. А ты, Лера, молодец!
Своими присказками, прибаутками, ненавязчивыми советами Максим заставляет уставшую уже девочку вновь и вновь лезть. Лера раскраснелась, руки у нее черные, сил нет, но есть огонек в глазах.
– А тебе-то это зачем? – спрашиваю после занятия Максима. – «Карму поправить»?
– Ну, это априори, – говорит, – а вообще, я кайфую! – И продолжает не то в шутку, не то всерьез: – Скалолазание стало олимпийским видом спорта – хочу быть тренером параолимпийской сборной.
– И в ответ на мой недоверчивый взгляд: – Ну что просто сотрясать воздух: не хочу, а буду!
Уж что-что, а мечтать и двигаться в нужном направлении Максим умеет, и другим передавать этот свой настрой – тоже. В августе в Японии будет проходить чемпионат по параклаймбингу. Теперь и у Леры есть, о чем помечать. По дороге к метро они с бабушкой рассуждают, готова ли Лера поехать с тренером и другими спортсменами без нее, самостоятельно? Лететь в Японию вдвоем слишком дорого.
Лера при всем своем активном образе жизни – она неплохо учится, умеет делать все домашние дела, занимается с педагогом рисованием и даже вместе с бабушкой возила в Париж свои работы на Фестиваль прикладного искусства молодых инвалидов «Мы вместе!» – на самом деле, очень привыкла к тому, что Светлана всегда рядом. Девочка задумывается, поехала бы она одна, и вроде даже соглашается.
– У меня, конечно, по отношению к ней гиперопека… – признается Светлана. – А главная задача – вывести, отпустить ее в этот мир.
Поедет ли Лера в Японию, пока под вопросом. Но даже если какие-то мечты не сбываются, им на смену приходят другие, если не сидишь на месте. Движение, как известно, жизнь, а тем более, когда это движение вверх.
