Братья, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем. Смотрите, чтобы кто кому не воздавал злом за зло, но всегда ищите добра и друг другу и всем. [1 Фес.5:14-15]
Богадельня – это дом для тех, кто не может сам о себе позаботиться, дом призрения. Призреть кого-то – это значит принять, отнестись милосердно, дать приют и пропитание, озаботиться его нуждами. Современный мир диктует свои правила, и слова «призрение», «жалость» вызывают у многих противоречивые чувства. Но на самом деле, пожалеть другого – это не стыдно, а наоборот, – уверен председатель Комиссии по церковной социальной деятельности при Епархиальном совете г. Москвы протоиерей Аркадий Шатов.
Отец Аркадий Шатов : Говорят, что жалость – это плохое чувство. Почему? Жалость – это очень хорошее чувство. Конечно, может быть, есть такая жалость, которая кого-то унижает, но на самом деле, пожалеть человека – это очень важно и нужно. Это в советское время пренебрегали как-то жалостью, говорили, что это недостойно человека. В Евангелии жалость и милосердие – это синонимы.
При том, что тех, кому милосердие необходимо, в современном мире очень и очень много, слово «призрение» практически ушло из употребления. Притом, что стариков, о которых некому позаботиться, огромное количество, богадельни можно пересчитать по пальцам. Многие сегодня даже и не знают значения этих слов, а о существовании подобных учреждений даже и не подозревают.
А между тем, в одном из обычных московских домов уже восемь лет располагается Свято-Димитриевская богадельня, созданная по инициативе Комиссии по церковному социальному служению. Работающие здесь сестры милосердия взяли на себя заботу о двенадцати бабушках. В двух находящихся друг над другом квартирах в каждой комнате по две насельницы. Почти все они – лежачие. Ну что ж, пойдемте знакомиться. Заходим в одну из комнат.
Ольга Иорданская (старшая сестра милосердия Свято-Димитриевской богадельни) : Вот, это у нас лежачие бабулечки, они у нас совсем тяжелые, с ними даже пообщаться невозможно. Стеша иногда услышит что-то, еще как-то может ответить, да и то по-своему.
Самой молодой насельнице – 67, у нее болезнь Альцгеймера. Остальным обитательницам богадельни – больше 70, 80, 90 лет. Раису Ивановну сестры милосердия знают уже 15 лет. Она лежала в Первой Градской больнице, потом стала прихожанкой храма святого благоверного царевича Димитрия при больнице, перенесла тяжелую операцию, ее сбила машина, квартира ее горела – в общем, много ей пришлось претерпеть горестей. Сейчас она прикована к постели, но все равно это очень общительная, живая, своеобразная бабушка.
Ольга Иорданская: На час она занимает телефон и обзванивает всех своих знакомых, всех наших прихожан, чьи телефоны у нее есть, там всю информацию получает, нам потом все докладывает.
Когда мы зашли в комнату, Раиса Ивановна читала. Увидев сестер, она тут же отложила книгу и стала рассказывать. О своих снах.
Раиса Ивановна: Мне сны снятся какие! То спасаю утопающего, то на свадьбе гуляю. На свадьбе вот гуляла, народу было много. – А чья была свадьба? – А я откуда знаю.
Не так давно Раиса Ивановна на самом деле была на свадьбе у одной из сестер милосердия.
Ольга Иорданская: Она там речь говорила.
Скоро собирается на свадьбу к другой сестре, конечно, если найдутся те, кто ее отвезет.
Раиса Ивановна: Я уже договорилась.
У Раисы Ивановны характер непростой, но что поделаешь – с пожилыми людьми часто сложно общаться. Сестры стараются не раздражаться, жалеть, несмотря ни на какие капризы относиться к своим подопечным по-доброму, и подопечные немножко меняются.
Ольга Иорданская: Вот Матрона Григорьевна наша. Раньше была раздражительная, такая нервная, кричащая – прямо комок какой-то нервов. А сейчас все мирно, хорошо. И сестрам с ней тоже хорошо, легко стало работать.
Когда мы заходим в комнату, ее обитательницы – Мария Егоровна и Матрона Григорьевна дремлют под громкий голос из телевизора, а в другое время, они общаются, и даже иногда переругиваются.
Ольга Иорданская: Матрона Григорьевна слепая и глухая. И она кричит: «Помогите бабушке!» Мария Егоровна подходит, говорит: «Ну что тебе помочь, что тебе помочь?» Та там что-то отвечает. «Я тебе ничего не могу помочь». И начинают ругаться. Ну, она переживает просто. Иногда серьезно ругаются, иногда так, нормально. Приходишь, их разнимаешь, разводишь по разным углам.
Кроме бесед друг с другом и с сестрами, чтения, прослушивания радиопрограмм или каких-то записей, просмотра фильмов – больше никаких занятий у насельниц богадельни в общем-то и нет, хотя не всем они и нужны… А еще, иногда случаются всякие неожиданности, которые тоже разнообразят жизнь богадельни.
Ольга Иорданская: Как-то нам приносили кота, так все бабушки так были счастливы от встречи с ним! Даже фотографии у нас есть. Счастье такое!
Часто в богадельню приезжают батюшки, служат молебен, исповедуют и причащают старушек. Приезд батюшки – это событие, которого ждут, в этот день в сестринской и в комнатах суета, все готовятся. Для всех насельниц это очень важно.
Любовь Николаевна: Приходят отец Иоанн, отец Аркадий Шатов. Причащают, молебны проводят, исповедуют. Мы уже в том возрасте, когда скоро «туда» пойдем, нам это важно, надо немножко грехи свои исповедать, чтоб кое-что нам простили…
Сочувствуя страждущему, я вовсе не одобряю дурную причину его страдания. …Участие в чужом страдании (хотя бы заслуженном) – сострадание, или жалость, – никогда не может представлять ничего безнравственного. (Владимир Соловьев, «Оправдание добра»)
Существует мнение, что если пожилой человек остается один, то он сам в этом виноват – мол, неправильно жил, сам так воспитал своих детей и так далее и так далее. Так ли это на самом деле?
О. Аркадий Шатов: А вообще во всех бедах мы сами виноваты. Конечно, одинокие пожилые люди – они очень часто неадекватны, часто они не сделали ничего в жизни, чтобы вокруг них были друзья, или же, скажем, женщина убила своих детей, сделав аборты… Бывают, конечно, трагические случаи, когда человек не виноват в этом, но чаще всего человек виноват. Но они же люди, их же жалко, они же такие же, как мы. Мы же видим в другом человеке всегда себя самого, и каждый человек – это образ Божий для нас. И эти люди нуждаются в жалости, в помощи, в сострадании, сочувствии.
На помощь одиноким пожилым людям приходят и добровольцы. Они говорят, что ситуации бывают разные.
Марина Васильева (координатор добровольцев) : Бывают ситуации, когда все было нормально, все было хорошо и прекрасно, человек думал, что он будет в старости при детях и при внуках, но что-то произошло – дети умерли, катастрофы, все, что угодно бывает, и даже не один мог быть ребенок в семье, но получилось так, что человек остался один. И вопрос «должны или не должны добровольцы помогать?» – для нас так не стоит. Вопрос стоит по-другому: если человеку нужна помощь, то мы должны ему помогать, и не важно, какой при этом человек – хороший он или плохой, есть у него родственники или нет… Это совсем не то, о чем должен думать доброволец. Добровольцы идут помогать конкретному человеку. Если ему плохо, то ему нужно помочь, несмотря на то, что у него за стенкой может сидеть внук или сын, или еще кто-то. Если человеку нужна помощь, мы будем помогать. Мы не будем говорить: «Ну, у вас же там сын сидит, вот с ним и разговаривайте»…
Удивительное дело, но такие ситуации бывают довольно часто. Родственники есть, но они порой вообще не интересуются судьбой своих старичков. А у некоторых на самом деле так складываются обстоятельства…
Ольга Иорданская: У одной нашей насельницы дочка, у нее двое маленьких детей, из которых один – инвалид детства. И она просто физически не может ухаживать. Она очень долго заботилась о маме сама, а когда ждала второго ребенка, уже не смогла. И мы взяли бабушку к нам сюда. Но дочка регулярно приезжает. Просто так жизнь складывается у людей, что они не имеют возможности.
Хотя, бывают, конечно, ситуации, которые понять очень сложно. Вроде бы и есть возможность у людей нанять сиделок на дом и быть рядом с родным человеком, или же даже самим осуществлять необходимый уход, но…
Ольга Иорданская: У нас даже у некоторых сестер была такая внутренняя проблема – непонимание, зачем эти бабушки у нас находятся. Потому что одно дело, когда ты ухаживаешь за человеком, который одинокий, и никто не имеет возможности за ним ухаживать, а другое дело – ухаживать за человеком, у которого есть родные, есть близкие. Ну да, есть такая проблема…
Проблема эта решается только любовью. Сестры и их подопечные так привязываются друг к другу, что часто становятся даже ближе, чем кровные родственники. Но иногда все-таки сестры немного удивляются.
Марина (сестра милосердия) : У нас такая бабушка есть, Стефанида Андреевна. Сидит такая кукленочка, девяносто три года, слепенькая, ну такая вот прямо красивая! Душой красивая. Старенькая, морщинистая, глазки откроет – ничего не видит – и что-нибудь скажет: «Да спаси тебя Господи!» Обнимешь, погладишь – она ищет твою руку поцеловать. Думаешь, ну где же родственники?! Деньги надо платить за просмотр, какая она хорошенькая сидит! Но опять-таки, судить не нам, Господь всех нас будет судить. А нам они доверили своих родных, и мы их, честно говоря, полюбили.
И любовь эта взаимная – не смотря на всякие капризы и на все трудности.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. [1 Кор. 13:4-7]
Марии Османовне 93 года. В богадельне она живет уже давно, и попала сюда мусульманкой. Креститься она отказывалась, говорила, мол, я родилась и выросла в другой вере, в ней и умру. А два года назад сама позвала батюшку и сказала, что хочет принять крещение. Все сестры улыбаются – это наш цветочек, она нас и веселит, и комплименты нам говорит.
Марина: Бывает, конечно, когда она неадекватна, возбуждена, что-то там сердится: «не так ты мне делаешь!», но она беззлобная совершенно. «Мария Османовна, поедем купаться в ванне». – «Нет, не хочу купаться, уйди от меня! Сейчас я тебя укушу!» Только ее в ванную привезешь, душик на нее направишь – она: «Дорогая моя! Я тебе готова руки целовать». Всегда: «Ну, сядь, посиди. Ты замучалась. Что ты все моешь-моешь. Мы сейчас кого-нибудь наймем! Возьми в моей сумке денежки». Никакой сумки, никаких денежек, а она… Когда-то жена дипломата, жила за границей… Вот такой человечек наш!
Соседка Марии Османовны – Валентина Федоровна – наше утешение, – говорят сестры. У нее очень тяжелые заболевания, бывают сильнейшие боли, но она все терпит и не жалуется.
Марина: Валечку мы тоже очень любим! На ее болезнь, на ее скорби, на ее терпение глядя, ну просто преклоняешься, она таким молодцом. Она очень терпеливая. Бывает, что боли, боли… кричит от боли, хоть затыкай уши. Ну, что сделаешь? Раз нам поручили, значит, нам доверяют. И она сама считает, что здесь хорошо. Да, Валь?
Валентина Федоровна: Да. Конечно.
Вот так все дружно и все с добром. Но, тем не менее, труд в богадельне – труд очень тяжелый. Это и огромная ответственность, и огромные физические нагрузки. Но усталость и все обиды гасит любовь.
Ольга Иорданская: У нас есть сестра одна, у нее со здоровьем очень серьезные проблемы. Она работает здесь именно ради некоторых бабушек, которых она так полюбила, к которым она так прикипела, что пока они здесь, она работает. Я думаю, что если с ними что-то случится, то она уйдет. Из последних сил работает ради вот этих бабушек.
За тяжелые труды наградой сестрам милосердия ответная любовь их подопечных.
Марина: В конце дня подойдешь: «Валюша, я пошла домой». – «Ну, иди с Богом». И благословит тебя, и как-то все тоже гасится…
Или вот, например, какие же могут быть обиды на Марию Османовну, когда она споет частушку на татарском языке, пусть и перепутает все слова… И сейчас, только ей пришла в голову какая-то грустная мысль, только на морщинистом лице стало меняться выражение, Марина подсказывает слова и веселый мотив, которые уже успели запомнить все сестры. Мария Османовна повторяет, потом поет уже сама, немного сбиваясь и запинаясь, а потом, чуть-чуть стесняясь своих ошибок, говорит: «Ну, я не знаю, я конец забыла…» Но все сестры все равно ей аплодируют.
Принцип «хочу – помогу, хочу – не помогу», – это не есть любовь к ближним, это есть опять-таки любовь к самому себе, потому что ближним надо помогать не тогда, когда мы этого хотим, а когда ближние нуждаются в нашей помощи. (Игумен Сергий (Рыбко))
В чудесной и дружественной атмосфере, сложившейся в Свято-Димитриевской богадельне, к сожалению, может проживать всего лишь двенадцать бабушек. Да и во всех существующих в Москве богадельнях, а их не так много, места ограничены. А в Епархиальную комиссию по социальному служению приходит очень много прошений…
Ольга Иорданская: Иногда целая пачка прошений. Часто даже люди говорят: «Вот, я ездил в обычный интернат, но я не хочу свою бабушку отдавать в такие условия». А у нас нет мест. Ну что, у нас только двенадцать мест. Очень много, на самом деле, стариков, мы даже не знаем про многих из них.
Вот тут-то на помощь и приходят добровольцы. Они могут и прибраться, и приготовить еду, и просто пообщаться с одиноким человеком. Иногда надо починить кран или прибить полки, а пожилой человек не может этого сделать самостоятельно. Или же поддержать родственников, которые устали, у которых уже нет сил. Так ведь тоже бывает.
Марина Васильева: У нас таких случаев было очень много. Мы начинаем ходить к человеку, знаем, что у него есть родственники, и начинаем с ними как-то немного контактировать. И родственники, как говорится, воспряли духом. Потому что они долгое время были один на один с этой ситуацией, они от нее уже сами устали, у них накопившаяся усталость, свои «заморочки», проблемы, еще что-то… Им просто тяжело физически. Есть какая-то граница, когда человек, ну, что ли несколько ожесточается и начинает относиться, как мы говорим: «ой, ну надо же так относиться!» И тут вдруг появляемся мы, и этому человеку становится легче, он понимает, что он не один, что он может к нам обратиться, мы можем ему как-то помочь. И потом получается так, что он уже обратно возвращается на какую-то свою роль, которая ему и положена, начинает больше ухаживать за этим человеком, а добровольцы уходят на второй план.
Только вот добровольцам с одной стороны легче, чем сотрудницам богадельни, – они не осуществляют столь серьезный уход, а с другой стороны, – сложнее, особенно вначале, ведь, хоть доброволец и не ждет благодарности, но и не ожидает, что его могут просто-напросто отругать или выгнать.
Марина Васильева: У нас есть одна бабушка, у нее меняются добровольцы раз в пару месяцев. Она сначала ими всеми довольна и говорит: «какие замечательные люди, спасибо, что они ко мне приходят», а через два месяца она их выгоняет и говорит: «больше вообще не приходите ко мне, вы у меня тут все едите, все выносите…» Мы знаем эту бабушку на протяжении года и знаем, что это происходит. Конечно, добровольцы как-то обескуражены: «как же? мы наоборот ей все приносим, мы ведь для нее все…» Но здесь просто нужно понять, что человек действительно капризный, ему плохо, ему больно, ему трудно. То, как он себя чувствует, мы понять не можем, потому что нам-то хорошо – мы здоровые, ходим, улыбаемся, у нас много друзей, родственников. А этот человек лежит один, ему очень тяжело, и это надо понять, и не применять к себе такое его поведение. Бывают ситуации, вот, ты видишь, человек просто ведет себя невменяемо, неадекватно. На все попытки ему помочь он реагирует так, что думаешь: «да зачем ему что-то делать-то вообще, сейчас развернуться, уйти отсюда и вообще больше никогда не помогать, пусть он здесь сидит себе, раз он такой плохой». И вот в этот момент взять и поменять тактику – просто подойти к нему, как к человеку, которому очень плохо, то есть не кидаться что-то делать, а просто показать ему, что тебе не все равно, что с ним происходит, что ты жалеешь его конкретно. Можно просто сесть рядом, обнять или взять за руку и сказать: «Да не переживайте вы, все будет хорошо, я вас не брошу, мы вам всегда поможем, если у меня не получится, то у нас еще там есть люди хорошие, не думайте, что вы одни с этой ситуацией». И смотришь, человек как-то так успокаивается, по-другому начинает реагировать, потому что он получает уверенность, которой у него долгие годы не было, что он не один, он с кем-то, и этот кто-то всегда будет рядом.
«Для нас это школа, – говорит студентка-доброволец Соня, – школа терпения, умения не останавливаться и не прятаться при возникновении трудностей». У Сони, когда она только начала свою добровольческую деятельность, трудности были, не все получалось, не все шло так, как хотелось бы. Но на свою подопечную, одинокую женщину-инвалида она не обижалась.
Соня (доброволец) : У меня первый блин никогда не комом, комом получается второй. Первый блин – я настолько боюсь, что у меня все получается, и получается так, что все в восторге, а потом я расслабляюсь, и все происходит просто ужасно. Первое, что я приготовила своей подопечной, – это мясные котлеты, и они получились. Единственное, что я забыла, это их посолить. А в другой раз я пришла, стала готовить – и все недоваренное. Меня, конечно, отчитали, спросили, неужели я это сама ем? И почему-то было, если и обидно, то только первые две-три секунды, а потом, когда уже понимаешь, что перед тобой не просто обычный человек, такой как ты, а это человек – инвалид детства, который терпел всю жизнь свою болезнь, простить, в общем-то, сложности особой не составляет.
Соня понимала, что если не она, то кто же поможет, кто накормит, кто побеседует? Теперь студентка и ее подопечная дружат. И большинство добровольцев со своими бабушками уже как родные. Волонтеры заботятся о своих старичках, а старички рассказывают о своей жизни, порой могут дать мудрый совет. Так что это только на первых порах немного тяжело, а потом уже тяжело без этого, – улыбаются добровольцы.
В Свято-Димитриевской богадельне Раиса Ивановна капризничает, на вопрос как вы живете отвечает: «Ну, чего, плохо мне здесь, домой хочу! Уже пятый год лежу…» И сестры хорошо относятся, и заботятся, и любят, да хочется иногда в свой дом. Бывает у нее такое настроение, скучает… А в тысячах квартир и комнат у себя дома живут одинокие старички, и им плохо там, потому что они не могут сами о себе позаботиться, а никого рядом нет… Вот вроде бы и появилось решение – добровольцы, но и их на всех не хватает. И тысячи одиноких стариков, проживших целые жизни – интересные и важные – брошены, забыты, несчастны. А им ведь немного и надо-то… Просто чуточку тепла, любви и немного помощи.
Не успокаивайтесь, не давайте усыплять себя! Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро. (Антон Павлович Чехов) .
Александра ОБОЛОНКОВА
