Матушке Серафиме, что живет при храме Казанской Божьей Матери в селе Александровка Рязанской области, 97 лет. За ее плечами жизнь, полная лишений: тяжелое голодное детство, лагеря, скитания… Но, несмотря на это, она человек удивительно светлый. И свет этот, добрый и благостный, распространяется на все и на всех, к чему и кому прикасается матушка Серафима. Достаточно привести один пример: в ее родном селе в магазин перестали завозить водку — нет желающих ее покупать
Есть Бог, был Бог, будет Бог
— У РОДИТЕЛЕЙ было девять человек детей, я самая младшая. Жили очень скудно, лохмоточек даже не было. Но, слава Богу, дожилася до хорошего. Отправили меня в город Сапожок к монашкам жить. Там одели-обули, красота — живу в раю небесном. Только мало пожила. Всего два с половиной года. Как-то ночью, а шел 1931 год, пришли чекисты: собирайтесь, сейчас вас допросим и отпустим. Однако продержали три дня, а на третий всех, и молодых и старых, погнали на станцию. Посидели мы там немного, а потом выгнали нас во двор и начали сортировать: молодых монашек и кулачковых жен до 35 лет на волю отпустили, а тех, кто постарше всех, — в лагеря отправили. Старички мне на прощание сказали: «Надюшка, дочка, береги храм». Так вот я и стала за храм ответственная. И служила восемь лет. Несколько раз арестовывали. Ну что ж, арестуют — посижу. Но стал ко мне следователь клинья подбивать. Я молоденькая была, щечки надутенькие, не теперешние. Говорит: сейчас я тебя выпущу, а ты завтра ко мне придешь вечером. А я ему: не приду! Хошь отпускай, хошь голову руби — не приду. И все, отстал он в конце концов. Живем дальше, поживаем. И вот как-то ночью, это уже был 1939 год, опять приходят. Батюшку, а у него семь человек детей, младшему четыре годика, на одни сани посадили, меня и псаломщицу на другие. Молоденький солдатик там был, спрашивает: ты, поди, на меня злая-презлая? Нет, дорогой, ошибаешься, отвечаю. За что же мне на тебя злиться, коли ты мне в царство небесное дорожку торишь. Мне, наоборот, тебя жалко, и потому совет хочу дать: имей в сердце Бога. Никогда без него ничего не делай. Выполняй то, что начальство велит, раз уж служба у тебя такая, но будет возможность — втихарек перекрестись. Тогда ты и государству службу сослужишь и не погибнешь.
На третий день привезли нас в тюрьму в Ряжск. Камеры переполнены, присесть невозможно, только стоять, а спали по очереди. Год и три месяца в таких вот условиях все трое провели. Тут суд. Вызвали вперед батюшку. Следователь говорит ему: вот ты учился на попа, учился, а что толку? Бога-то все равно нету. А батюшка в ответ: есть Бог, был Бог и будет Бог, и не было времени такого, чтобы не было Бога. Следователь аж глаза вытаращил: семь человек детей дома осталось, о них бы хоть подумал. Вызвали псаломщицу. Спрашивают: где написано об антихристе? В Евангелии от Иоанна Богослова. Принесли Евангелие — читай, говорят. Она прочитала: кто не признает Господа Иисуса Христа, спустившегося с неба на землю для спасения рода человеческого, тот и есть антихрист. Следователь говорит, а я не верю. Тогда псаломщица тычет ему пальцем в грудь и заявляет: так ты и есть дьявол…
Лесоповал
И ПРИСУДИЛИ нам всем по 10 лет лесоповала. Меня первой в Соликамск с этапом отправили. Месячишко там пожила, глядь, мою псаломщицу везут. Только обрадовались: вместе будем, как меня снова на этап. Ох и трудный был этап. В дороге давали щепоть камсы и кусочек хлебушка — вот и весь дорожный паек. А после комсички пить хочется, спасу нет… На одной станции стояли три дня. Просим солдатика: водички бы нам. А он: я б вам принес, но тут поблизости нигде и болота нету. Но, слава Богу, доехали. Коми АССР, тайга, комары, мошка… А люду! Этап за этапом. Вышка на вышке. И везде заключенные. Бараков не было, жили под открытым небом. А холодно, сентябрь месяц. Боже милосердный! И начал народ «ручки складывать». Ни гробов, ничего не было, прямо так закапывали…
Ну и живые стали закапываться. Наша бригада, тридцать женщин, выкопала большой глубокий погреб. И стали жить. Вшей всех повыгребли и хорошо так зажили. Но не долго радовались. Снова нас на этап, ох и жалели мы свой погреб, и еще дальше в тундру загнали. Стали лес валить. Десять лет как один день отбыла на лесоповале. И ни одна ветка меня даже не задела. А ведь там многие погибали. Видение мне было: отец покойный за меня помолился. Вот и уцелела. Слава Богу, пришел последний месяц моего срока, и меня поставили, такой закон у них был, на легкую работу к механизаторам. Ухаживать за ними, хлеб получать, барак мыть, одежду стирать… Большинство из них были поляки, и им посылки присылали. И мясные, и яичные, всякие. И я у них поправилась за месяц. А то прямо ни дать ни взять такая старушечка была, а у них поправилась. В благодарность я им истории из Библии рассказывала. И откуда что бралось? Я ведь не училась совсем, ни одного класса не окончила, а рассказывала и про Иосифа, и про Петра, и про все на свете, как будто передо мной книга лежала. Плыли как-то ночью Апостолы в лодке, и явился им Христос, а они напугались. Христос спрашивает: чего вы испугались? Это же я. А Апостол Петр возьми и скажи: если это Ты, то повели, чтобы я по воде к Тебе пришел. Иди, — сказал Христос. Пошел Петр и стал тонуть. Ой, погибаю, Господи, спаси. А Христос ему: эх, маловерный, зачем усомнился? Вот так я им рассказывала.
Много песен я знала, и голос хороший был. Одну вам спою. Хвала Матери Божьей называется.
Мира заступница, Матерь Святейшая,
Я пред тобою с мольбой.
Бедную грешницу, мраком одетую,
Ты благодатью покрой.
Если постигнут меня испытания,
Скорби, утраты, враги,
В тяжкий час жизни, в минуты страдания
Ты мне, молю, помоги.
В царство небесное, в мир утешения
Путь мне прямой укажи.
Путешествие длиной в сорок лет
СЛАВА Богу, освободилась. Приехала в родную Александровку, остановилась у племянницы. И первым делом побегла к Екатерине Михайловне, была у нас такая святая женщина, чтобы спросить: как мне жить дальше? А Екатерина Михайловна и говорит: попутешествуй. Вышла я от нее и думаю: не хочу путешествовать, хочу дома жить с Нюркой, с племянницей. Прихожу домой, а Нюрка плачет. Спрашиваю: ты чего? Оказывается, пока меня не было, заходила председатель сельсовета и предупредила, что ожидается новая волна арестов, так что мне лучше на какое-то время куда-нибудь скрыться. Вот так и вышло, что пришлось, хошь не хошь, путешествовать. Сначала пришла в Ряжск, оттуда пешочком до села, где был девичий монастырь. Как ни странно, он сохранился, стоит целенький, только стекла разбиты. На храме — замок. И одна только монашка, остальных разогнали. Я у ней пожила денечка три и дальше пошла. А куда идти, не знаю. Пешком дошла до станции Кензино. Останавливается большой поезд. Смотрю, люди садятся, а у меня ни копейки в кармане, но тоже сажусь. И доезжаю до Москвы. Знакомых никого, машин много, дома большущие… Но Господь меня направлял. Пришла к Богоявленскому храму, отстояла обедню, потом всенощную отстояла, на следующий день дальше побрела. И вот так от одного храма до другого, по городам, по весям бродила сорок лет.
В Подмосковье, в селе Воронино, встретила батюшку, которого со мной забрали. Он 15 лет отбыл. Жена без него умерла, дети переженились, замуж повыходили… Так вот и прошла жизнь…
Благословлю, но денег не дам
НАСТУПИЛО время, когда за веру не так сильно стали преследовать.
И поехала я к владыке рязанскому Симону. Принял меня владыка, спрашивает: с чем пожаловала? Да вот, хочу храм в своей деревне восстановить. Храм восстановить?! Такая старушка? Сколько же тебе годочков? 83-й пошел. Поохал-поохал владыка и говорит: ну, ладно, я тебя благословлю. Но денег не дам, наша епархия бедная. А я ему отвечаю: владыка святый, денег не нужно, нам святитель Николай будет с неба мешками золото бросать. Мешками!
В Москве у меня жили очень хорошие девочки — Катерина и Наталья. Они со мной познакомились будучи совсем молоденькими. Я их научила псалтырь читать, петь… И вот еду первым делом к ним, я быстрая была, и спрашиваю: ну, дорогие мои, как нам денежек добыть? Есть какие-то идеи? Есть, говорят, найдем деньги. И приводят меня к начальнику большого завода в Реутове. Я как к нему зашла, сразу на коленочки — бух, но без слез, я мало плакала, и сказала так: мне хочется храм открыть, я за него через каторгу прошла. Он не совсем разрушенный: стены стоят, железные решетки сохранились, но много и порушено. Пола нет, рам нет… Выслушал меня начальник, записал адрес нашего храма, на том и расстались.
А мы, пока суть да дело, стали восстанавливать храм силами своего прихода.
Месяц не проработали, как с неба мешок золота упал. Два огромных грузовика из Реутова привезли нам 31 тонну цемента. Тут уж пошла у нас работа вовсю. Колодезь прежде около церкви прекрасный был. Пока я по лагерям мыкалась, его завалили, а без колодца плохо. Начали копать новый, а я стала молиться Архангелу Михаилу. Помоги нам, Архангел, укажи местечко, где вода добрая и приятная, легкая и сладкая. И как вдруг хлынет родник. Можете представить?! Родник! Прямо фонтаном. Не как-нибудь потихоньку, а фонтаном.
Как Надежда стала матушкой Серафимой
ЯВИЛСЯ как-то мне преподобный Серафим (Саровский). Протягивает четки и говорит: съешь их, они хлебные… Вскоре после этого видения поехали мы с батюшкой отцом Игорем к владыке. А владыка возьми да наложи на меня большие шерстяные четки. А отцу Игорю велит: садись к столу и пиши: куфейка, апостольник, мантия… Продиктовал адрес, по которому сошьют монашескую одежду, а посвящать в сан будет архимандрит Авель. Тут только я догадалась, что речь обо мне идет. Не в монашки, не в послушницы, а в монахини: чин, равный чину священника, будь я мужчиной. Ой, говорю, владыка, да я же ни одного дня в монастыре не жила, послушания не знаю, нет-нет, не по мне честь. А владыка и говорит: ты больше большого монастыря сделала. Вот так и была я принята в монахини и стала матушкой Серафимой.
А всего преподобный Серафим мне три раза являлся. Последний раз в позапрошлом году. Разговариваю я с ним, а про себя сетую, что ни разу у преподобного в гостях не была. И буквально на следующий день заходит ко мне человек и спрашивает: не желаете на торжества, посвященные преподобному Серафиму, в Дивеево поехать? Ой, как же я была рада. Сам преподобный Серафим за мной послал! Дивны дела твои, Господи!
А еще отец мне являлся. Один раз в лагере, об этом я рассказывала, а второй раз не так давно. Когда он умирал от туберкулеза костей, я его попросила: папаша, ты, если возможность будет, приди ко мне и скажи, есть на том свете рай и ад? Отец как закачал головой: дочка, ты жила у монашек и такое говоришь? Ой-е-ей, ты что, с ума сошла? Только неверующие так могут думать. Но потом смилостивился: ладно, дочка, приду, скажу. И я все ждала, когда отец ко мне придет, он же пообещался. И дождалась. Явился он мне, подошел близко-близко и говорит: есть там рай и есть там ад. Хорошо тем, кто много добра при жизни делал. Мне хорошо, но есть и те, кому много лучше, чем мне.
Пожелание матушки Серафимы
НЕ ИЩИТЕ много денег, а ищите Божью благодать, и получите все, что ни пожелаете, и будете лучше всех жить. Вот такое мое слово.
