Сегодня мы приглашаем вас прочитать о донорстве в военном Ленинграде. В блокадном Ленинграде. Это почти невозможно представить, но и в годы блокады ленинградцы сдавали кровь, и ни один госпитальный запрос на донорскую кровь не остался без удовлетворения. Ничто, ни темнота, ни холод, ни голод, не останавливало людей. Доноры отказывались от компенсаций за сдачу крови, передавая деньги в фонд обороны. Об этих и других героических чертах донорства читайте в статье М.Блинова «Ленинградский институт переливания крови (ныне – Российский НИИ гематологии и трансфузиологии, г. Санкт-Петербург – ред.) в годы Великой отечественной войны».
Одну из наиболее славных страниц в истории ВОВ по праву занимает битва за Ленинград, героическая оборона которого сорвала планы гитлеровцев и внесла свой огромный вклад в Победу нашей страны. История 900-дневной блокады Ленинграда хорошо известна, мы знаем о героизме и мужестве жителей города, которые в условиях холода и голода не только отстояли его, но своим трудом обеспечили снабжение необходимым вооружением армии на многих фронтах.
Свою лепту в битву за Ленинград внес и наш институт, и в своем кратком сообщении мне хотелось бы вспомнить о работе нашего института в годы войны, поскольку нам есть, чем гордиться.
22 июня 1941 года началась Великая отечественная война. Основной задачей института на весь период войны стало бесперебойное и безотказное снабжение военных и гражданских медицинских учреждений консервированной кровью и кровезамещающими растворами. Имея опыт по массовой заготовке крови в годы войны с Финляндией (эта работа была отмечена награждением института в 1940 году правительственной наградой — Орденом Трудового Красного Знамени), коллектив института уже в первый день войны начал структурную перестройку.
В день объявления войны началась эвакуация больных, находящихся в клиниках института, в другие лечебные учреждения города, и к вечеру 23 июня из 280 пациентов в институте для долечивания осталось только 30. В освободившихся помещениях хирургической клиники на третьем этаже были оборудованы дополнительные операционные для взятия крови у доноров. На втором этаже после эвакуации больных гематологической клиники расположился донорский отдел, в котором было увеличено число кабинетов для осмотра доноров, регистратура и лаборатория. Также были расширены остававшиеся на своих местах на первом и втором этажах сывороточная и серологическая лаборатории.
Директором института в период войны был Викентий Васильевич Кухарчик, который руководил и работой орготдела. Зам. директора по научной работе работал А.Н. Филатов, бывший одновременно и консультантом консервационного отдела.
Донорским отделом, штат которого в наиболее напряженные периоды доходил до 110 сотрудников, руководила Л.Г. Богомолова, консервационным отделом со штатом до 105 человек — М.Е. Депп, сывороточной лабораторией — Т.Г. Соловьева (консультант — Н.И. Блинов).
В день объявления войны все сотрудники собрались в институте. Часть персонала с первого дня была мобилизована в ряды Красной армии, а наиболее квалифицированные сотрудники (главным образом заведующие отделениями и врачи) были бронированы для продолжения работы в институте. Персонал, освободившийся из закрытых клиник и лабораторий, но не мобилизованный в армию, был переведен в распоряжение производственных отделов.
Патриотический подъем среди ленинградцев был очень велик. С первого дня войны в институт шла масса людей, которые хотели сдать кровь и в такой форме выполнить свой долг перед Родиной. К 14 часам 22 июня при донорском отделе было открыто справочное бюро, а утром следующего дня функционировало не 3, а 6 кабинетов для обследования доноров. К 19 часам 22 июня было заготовлено 70 литров консервированной крови, что дало возможность полностью удовлетворить первое требование армии в отпуске консервированной крови. Следует отметить, что и в дальнейшем в течение всей войны ни разу не было отказа в отпуске требуемых количеств консервированной крови как для нужд фронта, так и для тыловых госпиталей.
Число желающих сдать кровь было так велико, что в институте пришлось организовать своего рода диспетчерскую службу, которая совместно с представителями Красного Креста регулировали поток доноров.
Подготовка ампул с кровью для отправки на фронт (1942 г.)
Пропаганда донорства в первые месяцы войны проводилась сотрудниками института путем выступлений на радио, а также чтением лекций. Такие лекции заканчивались обычно массовым определением групп крови у всех присутствующих. В дальнейшем агитировать за дачу крови уже не приходилось. Ни вражеские налеты и артобстрелы, ни большие расстояния и отсутствие транспорта, ни холод, голод и темнота – ничто не останавливало доноров от прихода в институт. В 1941 г. в донорском отделе было записано в доноры почти 36 тысяч ленинградцев, в 1942 г. — почти 57 тысяч, а в 1943—44 гг. — по 34 тыс. человек.
В первые 3 месяца войны работа в институте проходила в относительно спокойной обстановке, что позволило наряду с заготовкой крови провести целый ряд организационных мероприятий по подготовке института в условиях работы в прифронтовой полосе. В подвальном помещении было подготовлено бомбоубежище, окна, выходящие на Дегтярную улицу и 3-ю Советскую, были наглухо заделаны. Это помещение, полностью изолированное от дневного света, предполагалось использовать при необходимости в качестве операционной для взятия крови. С персоналом института проводились занятия по ГО, сотрудники были разбиты на бригады и по сигналу «Воздушная тревога» все занимали свои места.
8 сентября состоялся первый вражеский массовый налет на Ленинград с использованием противником зажигательных бомб. На здание института упало 10 зажигалок, которые были сброшены сотрудниками и не успели причинить ущерба зданию. Позже в сентябре от разрывов фугасных бомб в Смольнинском районе в институте было выбито до 75% стекол. Ставшие ежедневными налеты и артобстрелы сделали невозможным заготовку крови в прежних условиях, и операционные для взятия крови и часть донорского отдела были переведены в бомбоубежище и в полуподвальное помещение, что дало возможность работать в более безопасной и спокойной обстановке.
В начале января 1942 года в связи со снижением интенсивности налетов и артобстрелов операционные были переведены в помещения на первом этаже с окнами на север, как более безопасными при артобстрелах.
Вскоре после начала обстрелов города в подвальном помещении было оборудовано общежитие для сотрудников, проживающих далеко от института. Этим общежитием пользовались и сотрудники, которые не имели возможности жить в домах из-за отсутствия дров, света и воды, а также те, чьи дома были разрушены. Поскольку мест в общежитии для всех не хватало, дирекция разрешила сотрудникам оставаться на ночь в помещениях лабораторий и кабинетов. Эти мероприятия, безусловно, сохранили жизнь многим сотрудникам.
Во время первого массированного налета на Ленинград сгорели продовольственные Бадаевские склады, что негативно отразилось на питании населения города. С ноября 1941 года началось массовое недоедание, в декабре на карточку служащего и иждивенца выдавали знаменитые 125 грамм хлеба, а на рабочую карточку — 250 граммов.
Началось истощение доноров, что заставило уменьшить разовую дозу взятия крови до 170 мл. Только в 1943 году доза была увеличена до 200 мл, а в 1944 – до 250 мл.
С целью поддержания сил и улучшения здоровья доноров по ходатайству института Военный Совет Ленинградского фронта вынес специальное решение о дополнительном снабжении доноров после сдачи крови. С 20 декабря 1941 года доноры начали получать спецпаек — из расчета на день: 200 г белого хлеба, 30 г сахара, 30 г животного масла, пол-яйца, 25 г кондитерских изделий, 30 г крупы. Выдавался паек подекадно.
Большинство доноров отказывались от денежной компенсации после дачи крови, и эти деньги поступали в фонд обороны. В конце 1942 года было собрано 510 тысяч рублей и руководство института направило И.В. Сталину телеграмму, в которой просило использовать эти средства на строительство самолета «Ленинградский донор». В начале 1943 года Сталин поблагодарил доноров Ленинграда за собранные средства.
Вернемся в первые месяцы блокады. В декабре прекратилась подача электроэнергии. В городе остановились трамваи, погас свет. В институте в связи с дефицитом керосина и свечей приходилось работать при скудном свете коптилок и летучих фонарей. Некоторые производственные процессы были переведены на печное отопление. Так, электрические стерилизаторы в одну ночь были вмазаны в плиты для дровяного отопления. Для поддержания необходимой температуры в термостатах их обкладывали нагретыми на плитах кирпичами. С целью экономии дров в помещениях всего института были поставлены небольшие печи-буржуйки. Подача электроэнергии возобновилась только в феврале 1942 года, и только на несколько часов в сутки.
В конце декабря из-за аварии водопровода прекратилась подача воды, и воду стали привозить на санках с Невы.
В течение первых месяцев войны заготовка крови проводилась в стандартные емкости — банки на 500 мл и ампулы на 250 мл и с соблюдением обычных групповых соотношений, а в качестве консерванта использовался глюкозо-цитратный раствор. С началом блокады (сентябрь 1941) длительный срок хранения консервированной крови стал не нужен и вплоть до 1943 года кровь заготавливали на 6% растворе цитрата в соотношении 1:4. Только в 1943 году заготовка крови стала осуществятся на предложенных А.Н.Филатовым растворах.
Также с сентября 1941 года институт почти полностью перешел на заготовку крови группы 0 (1). Этот переход был вызван следующими соображениями: безвредностью переливания крови универсальной группы, невозможностью перепутывания групп крови при заготовке и переливании, облегчении переливания крови на фронте, достаточным числом универсальных доноров. Консервированная кровь других групп заготавливалась только по предварительным заказам для гражданских лечебных учреждений и для нужд института. Кровь группы AB(IV) использовалась для заготовки плазмы.
В течение всей войны заявки на кровь были непостоянными, и все время приходилось приспосабливаться к спросу на кровь. Ежедневно через отдел проходило от 300 до 700 доноров, а иногда и до 1000 человек. Приходится удивляться изобретательности сотрудников института, обеспечившим всю эту работу. Так, весь запас стандартной посуды для заготовки крови был исчерпан к марту 1942 года. Приходилось использовать любые бутылки из белого прозрачного стекла (главным образом винные). Склад посуды находился далеко от института, за Московской заставой, где ее приходилось откапывать из-под снега. Ввиду близости передовой, эта работа была сопряжена с большой опасностью для жизни сотрудников. В сборе бутылок большую помощь оказали школьники Смольнинского района и доноры, которые, приходя на дачу крови, приносили с собой бутылки. Значительные трудности встретились при укупорке нестандартных (винных) бутылок. Резиновые пробки, имевшиеся в институте, не подходили к горлышкам, их приходилось подтачивать, но при этом сохранялась опасность неполной герметизации. Выручило применение нового закрытого способа консервирования крови, предложенного А.Н. Филатовым и А.Д. Беляковым. Этот способ, рассчитанный на взятие крови в любую посуду, давал возможность надежной герметизации бутылок без применения пробок. Бумажные конусы, которые монтировались на горлышки, после удаления берущих систем перегибались, после чего горлышко бутылки погружалось в специальную мастику.
В связи с перебоями в снабжении электроэнергией и водой процесс заготовки посуды и материалов был пересмотрен с учетом рационализаторских предложений сотрудников. Отказались от кипячения посуды в щелочи, вместо дистиллированной воды стали использовать воду после растапливания снега и фильтрации. Также был упрощен процесс очистки игл, обработки резиновых перчаток и т.д.
Тем не менее, брак крови, достигавший 2% в 1941 году, снизился до 0,2% в 1943 году. Во многом это связано с тем, что с 1943 года кровь заготавливали на предложенных А.Н. Филатовым растворах, содержащих антисептики. Следует отметить, что за всю войну военно-санитарными учреждениями и командованием Ленинградского фронта институту не было предъявлено никаких претензий на качество консервированной крови и не было отмечено ни одного тяжелого осложнения, обусловленного переливанием недоброкачественной или инфицированной крови. Всего же за годы войны институт заготовил около 113 тонн консервированной крови.
Много интересных работ было проведено в институте и по проблеме кровезаменителей. Начало им было положено И.Р. Петровым, руководившим до конца августа экспериментальной лабораторией. Уже 1 июля 1941 года был выпущен солевой кровезамещающий раствор №1. В конце июля И.Р. Петров, А.Н. Филатов и В.Н. Шамов предложили более совершенный солевой кровезамещающий раствор № 3, который нашел широкое применение в лечении раненых. В августе 1941 г. И.Р. Петров с сотрудниками после проведения многочисленных экспериментов предложили в качестве лечебного средства смесь раствора № 3 с 10% консервированной кровью. Этот раствор, действие которого мало отличилось от переливания консервированной крови, получил название «жидкость Петрова» и широко применялся на фронте для борьбы с шоком и кровопотерей.
После отъезда И.Р. Петрова в Самарканд экспериментальная лаборатория была закрыта, а работы над кровезаменителями продолжил А.Н. Филатов. Он создал два противошоковых раствора, содержащих наркотические вещества и антисептики — растворы № 28 и № 43.
Любопытна история этих номеров. Клинические испытания одного из растворов были закончены ранней весной 1942 года, когда в Ленинград дошла более полная информация о битве под Москвой и подвиге 28 героев-панфиловцев. В их память А.Н. Филатов и назвал наиболее удачный вариант раствора № 28. Второй противошоковый раствор со спиртом был создан накануне 1943 года, когда Красная армия вела успешные боевые действия, и казалось, что 1943 год будет решающим в Великой отечественной войне. Под этим впечатлением и был назван противошоковый раствор № 43. Растворы №№ 28 и 43 получили хорошую оценку и широко применялись как на фронте, так и в городских больницах.
Зима 1941—42 гг. была суровой и снежной. Снег не убирался ни с улиц, ни во дворах, куда еще сливались и нечистоты. В марте 1942 г. Ленгорисполком издал приказ об очистке города от снега, и к его реализации было привлечено все население города. Для очистки прилегающих к институту улиц и прикрепленных к институту близлежащих домов все сотрудники с 25 марта по 8 апреля ежедневно выходили на улицы на 2 часа, убирали снег и скалывали лед с тротуаров.
В июне 1942 г. для улучшения питания сотрудников институту был выделен подсобный земельный участок под огороды — 12 га земли в районе деревни Мятлево. Этот участок обрабатывался постоянно группой из 6—10 сотрудников, а остальные сотрудники выезжали туда посменно в составе бригад, возглавляемых заведующими отделениями. Осенью 1942 г. было собрано около 35 тонн овощей. Участок оставался закрепленным за институтом до конца войны.
Для решения вопроса с дровами для отопления институту были выделены 9 деревянных домов на слом, и в работе по заготовке дров участвовали почти все сотрудники.
18 января 1943 г. была прорвана блокада Ленинграда, но продолжались ежедневные артобстрелы, разрушались жилые дома. В июле 1943 г. на 3 месяца был выведен из строя флигель института на 3-й Советской. Во время артобстрела снаряд пробил крышу флигеля, прошел через наружную стену кабинета директора и разорвался на мостовой перед зданием. Директор, находившийся в это время в кабинете, оказался под письменным столом, отделался только испугом, легкими ссадинами и контузией. Это был час обычного короткого совещания-летучки директора со всеми заведующими, которые всегда сидели напротив директора у наружной стены кабинета — той, что была разрушена пролетевшим снарядом. Хорошо, что летучка началась в этот день раньше обычного и закончилась за 10 минут до начала обстрела.
После полного снятия блокады Ленинграда 27 января 1944 г. в связи со значительным расширением зоны действия Ленинградского фронта и необходимости обслуживания Волховского фронта потребности армии в консервированной крови и кровезаменителях значительно выросли, но институт успешно с ними справился. В ноябре-декабре 1944 года в связи с некоторым затишьем на фронтах масштаб работы института по заготовке крови несколько снизился, и стали подумывать об открытии в институте стационара. Но сделать этого не удалось, так как выросли требования к поставкам крови. 28 декабря 1944 года в институт прибыл представитель Главного Военно-санитарного управления с предписанием срочно наладить регулярную доставку в Москву кровезамещающих и противошоковых растворов. А 31 декабря из Москвы была получена телеграмма о направлении в Москву в связи с централизацией снабжения фронтов и консервированной крови. Первые 100 л консервированной крови были направлены в Москву 2 января 1945 года, а затем начиная с 4 января и до конца войны скорый поезд, курсировавший между Москвой и Ленинградом через день, увозил 200 л консервированной крови и 200 л кровозамещающих и противошоковых растворов. Перевозки осуществляли сотрудники института в двух купе поезда. Несмотря на то, что клиники института были закрыты в первые дни войны, институт не остался в стороне от работы по оказанию медицинской помощи населению Ленинграда. С осени 1941 года в городе возникла необходимость открытия новых госпиталей для оказания помощи пострадавшему от бомбежек и обстрелов населению. Первый госпиталь МПВО, в организации которого институт принял самое активное участие, был развернут в Александро-Невской Лавре, в помещении духовной академии и в доме митрополита. Этот госпиталь, в котором работали сотрудники института, просуществовал недолго — с октября по ноябрь 1941 г. После того, как рядом со стационаром в конце ноября упал снаряд, стационар пришлось закрыть. По разрешению Горздравотдела 24 января 1942 г. в институте было организовано отделение на 25 коек для сотрудников института, больных алиментарной дистрофией (по типу широко открывавшихся в то время питательных стационаров). В этом стационаре проводились и разносторонние научные исследования по изучению алиментарной дистрофии, сами больные-сотрудники института проводили наблюдения, вели лечение. За 3,5 месяца существования через стационар прошел 161 больной. К сожалению, не удалось спасти 2-х сотрудников института, которые поступили слишком поздно в тяжелейшем состоянии.
В январе 1942 г. по постановлению Ленинградского горкома партии институту было поручено открыть в здании гостиницы «Астория» госпиталь на 200 коек для ведущих деятелей науки, искусства и литературы, заболевших алиментарной дистрофией и авитаминозом. Начальником госпиталя был назначен директор института В.В. Кухарчик, руководителем терапевтического отделения — С.И. Шерман. Весной 1942 года, по мере улучшения снабжения и условий жизни в блокадном городе, стационар был закрыт, а работавшие в нем сотрудники института были переведены в организованный 23 апреля 1942 г. госпиталь МПВО № 103, который находился в Прудковском переулке в здании школы. В госпитале были открыты 2 хирургических отделения для жителей Ленинграда, пострадавших от бомбежек и обстрелов, и терапевтическое отделение для лечения больных алиментарной дистрофией и авитаминозом. Главным врачом госпиталя была А.И. Блинова, зав. терапевтическим отделением — С.И. Шерман, зав. хирургическими отделениями — Н.И. Блинов и Г.И. Касумов. Персонал госпиталя частично состоял из сотрудников института. Госпиталь просуществовал до 5 мая 1945 г. Он являлся клинической базой института по изучению военных травм среди гражданского населения Ленинграда, изучению показаний к переливанию крови и кровезамещающих и противошоковых растворов, предложенных институтом, в борьбе с травматическим шоком и кровопотерей. В терапевтическом отделении госпиталя продолжалось изучение алиментарной дистрофии и оптимизации предложенных институтом методов ее лечения.
Клиническая работа, прекратившаяся с закрытием госпиталя № 103, вновь возобновилась в конце 1945 г. с открытием клиник в институте.
Все годы войны, несмотря на огромную производственную работу по заготовке консервированной крови, кровезамещающих растворов и стандартных сывороток для определения групп крови, в институте под руководством А.Н. Филатова продолжалась напряженная научная работа. Основная научная тематика института была направлена на изыскание и создание новых кровезамещающих и противошоковых растворов, усовершенствование методов консервирования крови и борьбе с ее инфицированием, изучение и лечение алиментарной дистрофии и авитаминозов, изучение показаний к переливанию крови и кровезамещающих растворов при травмах среди населения Ленинграда.
Заседания Ученого Совета института временно прервались с началом войны и возобновились 15 января 1942 г. На этом заседании был составлен и утвержден план научно-исследовательских работ института на ближайшие полгода. В последующем Ученый Совет почти регулярно созывался 2 раза в месяц, и всего за годы войны состоялось 61 заседание. Под руководством и при активном участии сотрудников института в мае—июне 1942 г. были проведены три расширенные научные конференции, в июле 1943 г. — цикл конференций, посвященных 25-летию Советской медицины.
За время войны в институте были защищены три докторские диссертации (А.Н. Филатовым, С.И. Шерманом и М.Э. Керсановым) и 8 кандидатских диссертаций, опубликовано 2 монографии.
Хочу отметить, что в течение всей войны, даже в самый тяжелый блокадный период, в институте не замирала общественная жизнь. Проводились диспуты, вечера поэзии. Был организован драмкружок, которым руководила народная артистка Стрешнева, и хор. Праздничные дни — 7 ноября, 1 мая, 8 марта, Новый год проходили в торжественной обстановке. После докладов следовало выступление художественной самодеятельности и приглашенных артистов. Среди последних на институтских вечерах неоднократно выступала народная артистка С.П. Преображенская, композитор В.П. Соловьев-Седой и другие.
В статье отражены только наиболее существенные и интересные моменты работы института в те суровые годы. Деятельность института в действительности была конечно разнообразней. Знакомясь с материалами по истории института, реально ощущаешь подвиг людей, работавших в нем и внесших свой несомненный вклад в нашу общую победу над врагом. К сожалению, с каждым годом их остается все меньше, и хочется еще раз искренне поклониться им, поблагодарить за их беспримерное мужество и терпение и пожелать им здоровья и счастья.
Источник: Сайт «Доноры – детям!»
