Начало
Трудно себе представить, но еще в конце девятнадцатого века никакого курорта здесь не было. А была дикая земля, носящая следы недавних войн. В 1838 году здесь, в устье реки Сочи был основан форт Александрия. В 1864 – учрежден пост Даховский В 1874 – пост Даховский переименован в посад. И только в 1896 посад был переименован в Сочи – разумеется, по упомянутой выше реки.
Земли тут были дикие, неокультуренные. Досаждал малярийный комар. Коренное кавказское население совершало набеги. Обстановка, не располагающая к СПА и прочим процедурам. Здесь, в соответствии с «Положением о заселении Черноморского округа и управления оным» от 1866 года, подписанным самим императором, селились самые разные, по большей части, неустроенные и сомнительные личности, которые у себя дома не имели никаких перспектив.
Только на рубеже столетий в Сочи стали пребывать первые, отважные отдыхающие. Высадка на берег выглядела так: «Пароход подходит к Сочи. Вся публика на палубе. Многие волнуются, ожидая посадки на фелюги и высадки на берег. Беспокоятся за свой багаж, который надо погрузить в фелюгу и не знают – как это можно сделать, так как самим не под силу, а носильщиков нет. Вообще поводов к беспокойству всегда находится много…
С парохода сбросили якорь. Подплывают фелюги. В первой – агент пароходного общества и чины таможенного ведомства. Они первые пристают к борту парохода и поднимаются по трапу. Фелюга отходит в сторону. За ней идет другая, третья… переполненные публикой и ручным багажом.
На палубе начинается сутолока. Прибывающая публика спешит занять на пароходе места, отыскивает свой багаж, который турки-гребцы поднимают на палубу, спешат где-нибудь сложить и получить «на чай». Багаж перепутан, турки кричат, публика нервничает.
Приехавшая на пароходе публика тоже спешит поскорее спуститься по трапу на фелюгу и не знает, как отправить туда свой ручной багаж. Носильщиков нет, турок-гребцов только четыре человека, а приехавших масса. Толкотня усиливается. Около трапа столпились пассажиры всех трех классов. Фелюга быстро наполняется и, загруженная чуть не до самого борта, отчаливает. Сидят по бортам, на багаже, просто стоят, так как сесть решительно негде.
За ней подходит вторая, третья… И так нагружаются все фелюги, пока не перевезут на пристань всю приехавшую публику».
Пристань также не могла порадовать туриста. Книгоиздатель М. Сабашников писал: «Нас доставили на берег в шлюпках. Высадившихся пассажиров окружили стоявшие на берегу лодочники турки, предлагая отнести багаж их в духан, находившийся тут же поблизости. Но из духана этого неслись пьяные песни и матросская ругань; нам не захотелось искать в нем прибежища. Спрошенный нами полицейский урядник объяснил, что это единственная гостиница в городе, но что нам лучше остановиться у обывателей».
Внешне, впрочем, Сочи выглядел довольно привлекательно – в первую очередь, благодаря климату. Писательница В. Дмитриевна делилась впечатлениями от поездки в Сочи на заре XX столетия: «В 1903 году я в первый раз приехала в Сочи. Был великолепный июньский вечер, когда пароход «Черномор» остановился на рейде. Солнце пурпурное опускалось в море лазурное, весь берег утопал в золотом сиянии, вечерний бриз навевал оттуда запахи роз и магнолии… Вдоль всего города тянулись три главные улицы: Московская, Приморская и Подгорная, застроенные небольшими, по большей части одноэтажными домами, сверху донизу увитыми розами и глициниями. Их розовые, лиловые, белые, красные каскады струились вдоль стен, скрывая совершенно фасады домов, и город казался сплошным сараем».
Впрочем, были и другие мнения. Историк С. Доратовский писал в 1911 году: «Со стороны города все же мало делается для приезжих больных и здоровых людей. А ими только город и живет.
Улицы грязны в дожди и пыльны в засуху; канавы грязны, засорены; тротуаров нет – ходят около канав по тропинкам и после каждого дождя везде стоят лужи целыми часами; заборы в колючках.
Та красота, которой любуются с борта парохода или из автомобиля, проезжая по шоссе, утрачивается при остановке на более продолжительное время и резко выделяется даже мелочное внешнее неблагоустройство.
Отсутствие водопровода, канализации и т. п. крупных и дорогих сооружений не так резко ощущаются на первый раз, как сумма мелких, надоедливых недочетов благоустройства городской жизни»».
И только в 1916 году в Сочи пришла железная дорога. Тремя годами раньше была высажена знаменитая Платановая аллея. Город медленно, но уверенно преображался.
Эконом-класс
До революции самым известным и роскошным сочинским отелем была «Кавказская Ривьера», принадлежавшая знаменитому купцу Василию Хлудову и построенная в 1909 году. Сочинский путеводитель сообщал: «Курорт «Кавказская Ривьера». Два четырехэтажных здания красивой архитектуры. Цены номерам – в 1 р., 1 р. 25 к., 1 р. 50 к., 2 р., 2 р. 50 к., 3 р. и 6 р. Помесячно – скидка. При номере полагается постельное белье и пользование электрическим освещением. Живущие в номерах имеют право пользоваться в читальне газетами и журналами. Газеты и журналы имеются на пяти языках. Отдельное здание ресторана и кафе. В ресторане можно иметь полный пансион за 45 р. в месяц, 60 р. и 75 р. Можно иметь отдельные завтраки из 3-х блюд – 75 коп. и обеды из 4-х блюд – по 1 р. При гостинице имеется отдельное театральное здание. К пароходам «Ривьера» высылает собственную фелюгу и комиссионера, которому можно поручить свой багаж и без всяких забот и хлопот с парохода водвориться в номер».
Интересна история возникновения парка «Дендрарий». По легенде, император Александр Третий предложил предпринимателю Сергею Худякову приобрести участочек земли в совсем еще не популярном Сочи. Худяков сопротивлялся, но вмешалась в разговор его супруга:
– А помнишь, Сережа, – сказала она, – когда мы были еще очень молодыми, ты ухаживал за мной и обещал, что когда разбогатеем, построишь дачу в красивом месте и назовешь ее моим именем. Сколько уже лет прошло, а как помнится…
Отступать было некуда, и Худяков действительно построил в Сочи дачу и назвал ее «Надежда».
Тогда же, в 1902 году основан был и знаменитый санаторий «Светлана», сохранившийся до наших дней. Его история началась с дачи «Светлана», к счастью, сохранившейся, которую медицинский профессор Якобсон построил для своей возлюбленной. Средства позволяли.
Впрочем, довольно скоро дача была переделана под нужды отдыхающих. Путеводитель по Сочи писал: «Пансион «Светлана» на Верещагинских участках против Ермоловского парка. 20 комнат, цена от 15 до 60 р. в месяц. Посуточно жильцы не принимаются. Полный пансион 40 р. в месяц. Пансион состоит: утром чай или кофе с хлебом, маслом, сыром. В 1 час дня обед из трех блюд. После обеда – чай с вареньем, лимоном и т. п. В 7 ч. вечера ужин из двух блюд – мясное и сладкое. После ужина – чай с вареньем, лимоном и т. п.»
Как видим, ничего особенно роскошного. За роскошью ездили в императорский Крым, а здесь был бюджетный курорт.
Дворцы для рабочих
Сигнал для интенсивного развития Сочи дал лично Сталин.
Он решил создать советский образцово-показательный курорт – в пику дореволюционному, «царскому» Крыму.
Лично Ворошилову он поручил строительство первого сочинского санатория. Тот выбрал архитектора-конструктивиста, и в результате появилось некое сооружение из алюминия, бетона и стекла. Сталин, однако же, остался недоволен. И распорядился: «Санаторий оставить. Но по обе стороны выстроить два роскошных дворца. И подарить их нашему народу».
Так возникли два первых сочинских санатория – «Металлург» и «Имени Серго Орджоникидзе» (в то время – «Нартяжмаш»).
Но советский истеблишмент все-таки предпочитал старую добрую «Кавказкую Ривьеру» Дмитрий Фурманов писал: «А вот и Сочи!.. Авто катит нас в «Ривьеру» – это, можно сказать, первоклассная гостиница на морском берегу: неплохо скроена и крепко сшита».
Драматург Афиногенов хвастался: «Живу же я в комнате у самого моря – окнами на море, небольшой балкон, с него можно смотреть на закат, на гуляющих внизу – и работать в маленькой комнатке… при свете уютной настольной лампы».
Евгений Шварц жил в другом месте, но ежедневно пользовался здешним пляжем: «Я встаю рано, между шестью и семью, и отправляюсь на Ривьеру, на платный пляж. Делаю я это, во-первых, потому, что там очень хорошее (сравнительно) дно. Мелкие камешки, через три шага уже можно плыть. А во-вторых, ходьбы туда примерно полчаса. Это важно для похудения».
Ильф и Петров были, по своему обыкновению, язвительны: «В «Кавказской Ривьере», лучшей курортной гостинице на Черном море, роль органа передана радиофицированному граммофону. Без перерыва гремят фокстроты. И не в том беда, что фокстроты, а в том беда, что беспрерывно. Спастись от металлического рева можно только бегством на пляж.
Следовательно, картинка такая: аэрарий, курортно-больные лежат под тентом, их обдувает прохладный ветер, они читают книги или тихо разговаривают о своих ревматизмах, о Мацесте, о том о сем.
И вот появляется малоодетая фигура в белой милицейской каске и с медным баритоном под мышкой. За фигурой входят еще двадцать девять голых милиционеров в парусиновых тапочках. Они несут корнеты, валторны, тромбоны, флейты, геликон, тарелки и турецкий барабан…
– Что вы тут будете делать? – с испугом спрашивают больные.
Вместо ответа дирижер кричит своей команде: «Три, четыре», – взмахивает рукой, и мощные, торжественные звуки «У самовара я и моя Маша» разносятся над многострадальным побережьем».
А поэт Владимир Маяковский пережил здесь неприятную историю, которую и изложил в книге жалоб гостиницы: «Вчера… я возвратился из Гагр с лекции в 2 ч. ночи. Стучал до 3-х часов настолько громко, что приехал конный милиционер с моста, а также проснулись едва ли не все жильцы, кроме служебного персонала и администрации. Милиционер и я влезли через балкон чужого номера и продолжали поиски по гостинице. Ни во дворе, ни в гостинице не было ни одного человека, следящего за порядком. Можно было свободно что угодно взломать и вынести из гостиницы. После долгих поисков, наконец, был найден один спящий служащий, открывший дверь в номер. На мое заявление утром швейцаром было заявлено, что после 12 ч. ночи они открывать не обязаны, т. к. эта работа не оплачивается. На мое обращение к заведующему гостиницей зав. мне сообщил, что выходить мне после часу незачем, а если я выйду, то никто открывать мне не обязан, и если я хочу выходить позднее, то меня удалят из гостиницы. Считаю более правильным удаление ретивого зава и продолжения им работы на каком-нибудь другом поприще, менее связанном с подвижной деятельностью, например, в качестве кладбищенского сторожа. Вл. Маяковский».
Увы, сейчас этой гостинцы нет. Жалобная книга из нее хранится в городском музее.
Самый известный пациент
В 1928 году в Сочи приехал человек, которому впоследствии было суждено стать самым известным пациентом этого курорта, своего рода сочинским Genius Loci. Состояние Николая Островского было тяжелым. Он, однако же, надеялся на мастерство врачей. Писал: «Принял первую ванну (5 минут). Роскошная штука! Это не ключевая! Для тяжелобольных громадная ванная комната. Кресла, носилки заносят в ванну – простор и удобство.
Санаторий высоко на горе, кругом лес, пальмы, цветы. Красиво, покарай меня господь! Ванны в 200 шагах внизу. Возят на линейке с горы вниз. Но какие спецы санитары! Ни толчка, ни удара! Среди нянь и санитаров есть уже друзья. Сестры молодые – и «Правду» буду читать, и все прочее. Под «прочим» не подумайте чего подозрительного.
Дальше – смотрели врачи. Мацеста должна помочь. Договорились обо всем. Через пять дней в ванне будут делать массаж, выносить под пальмы днем в специальных креслах. Пропущенные дни продлят… Уже сидит в обед контроль – сестра – подгоняет кушать… Ну, нет ни одной неудачи! Сплю хорошо. Ночью мертвая тишина, целый день открыты окна. Вот где я отдохну».
Островскому в то время шел всего лишь двадцать пятый год, и он был одним из многих никому не известных инвалидов Гражданской войны. С этого момента его жизнь была плотно связана с Сочи. Он проводил здесь времени гораздо больше, чем в Москве.
Поначалу ситуация несколько обнадеживала. Островский писал: «Здоровье по крупинкам улучшается. Сижу по 2-3 часа на кровати, скоро Рая вытянет на стуле на балкончик во двор. Одно дрянь – это глаза, – не вижу писать, читать. Правый глаз не видит на 98 %, а левый смотрит на 15 %».
Но общая динамика была неутешительна, и в дальнейшем – вплоть до самой смерти – его состояние становилось все хуже и хуже.
Тем не менее, именно здесь он написал свою первую книгу – «Как закалялась сталь».
А в 1935 году произошла судьбоносная встреча с Михаилом Кольцовым, оказавшимся в Сочи по своим журналистским делам.
В результате в «Правде» появился кольцовский очерк под названием «Мужество»: «Николай Островский лежит на спине, плашмя, абсолютно неподвижно. Одеяло обернуто кругом длинного, тонкого, прямого столба его тела, как постоянный, не снимаемый футляр. Мумия.
Но в мумии что-то живет. Да. Тонкие кисти рук – только кисти – чуть-чуть шевелятся. Они влажны при пожатии. В одной из них слабо держится легкая палочка с тряпкой на конце. Слабым движением пальцы направляют палочку к лицу, тряпка отгоняет мух, дерзко собравшихся на уступах белого лица.
Живет и лицо. Страдания подсушили его черты, стерли краски, заострили углы. Но губы раскрыты, два ряда молодых зубов делают рот красивым. Эти уста говорят, этот голос спокоен, хотя и тих, но только изредка дрожит от утомления».
С этого момента неизвестный литератор превращается в одного из литературных генералов той эпохи. Он раздает интервью, хлопочет за ходаков, принимает делегации юных пионеров. И все это – в состоянии практически полной парализации.
А в 1979 году в Сочи, на месте кладбища Сочинской крепости был установлен памятник Островскому. В его фигуре есть одна историческая неточность. Островский изображен широко шагающим в форме бригадного комиссара. Но это звание было присвоено ему лишь в 1936 году, когда писатель не то, чтобы ходить – сидеть уже не мог.
Рождение легенды
В войну Сочи был госпиталем. А после Победы снова начал развиваться в качестве санатория. В 1947 году здесь появились абсолютно несвойственные для российского климата «Торпеды» – экскурсионные автобусы с открытым верхом. Их переделывали из автомобилей «ГАЗ-51», и в тропиках они смотрелись очень органично.
А в 1956 году в Сочи, стараниями врача-эпидемолога Сергея Соколова, была окончательно побеждена малярия, о чем сегодня извещает мемориальная доска. Да, на протяжении всего этого времени главный курорт страны представлял для отдыхающих опасность.
Но именно с оттепели, с шестидесятых годов начинает формироваться новый образ Сочи – рождается сочинский миф. Сочи как бы «побеждает» Крым и становится самым дорогим, самым желанным курортным местом.
К тому времени облик города сформировался окончательно. Были построены такие знаковые объекты, как гостиница «Приморская», Летний и Зимний театры, картинная галерея, железнодорожный и морской вокзалы. И с тех пор характер исторического центра Сочи, по большому счету, сохранялся.
И именно тогда расстановка приоритетов между Сочи и Крымом кардинально изменилась. Крым, будучи украинским, начал развиваться как бюджетный курорт, царство так называемых «коечников». Кроме того, он сделался меккой «диких туристов», приверженцев оттепельной свободы, желающих самостоятельно потреблять красоту и отдых, и приобрел популярность у творческой интеллигенции – ее влекли туда нудистский Симеиз, богемный Коктебель и чеховская Ялта.
Официальная, партийная элита нежилась в Болгарии на Золотых Песках.
Сочи же стал набирать популярность среди советской буржуазии. В нее входило крупное чиновничество, актерская «золотая» богема, «директора», руководители предприятий сферы обслуживания и «теневики» – т.е. представители «светской» части отечественного криминалитета. Появилась поговорка «знал бы прикуп – жил бы в Сочи». Появилась шутка: дескать, Сочи – наименее криминальный город в СССР, потому что здесь братва не работает, а отдыхает. Нудистскими пляжами в Сочи даже не пахло – пацаны бы не поняли.
Трудно сказать, когда именно это случилось – подобные вещи в одночасье не делаются.
Символом нового Сочи стала гостиница «Жемчужина», построенная в 1973 году. Она на долгие годы приобрела статус самого престижного советского отеля.
Окончательно закрепил сложившуюся ситуацию Сочинский кинофестиваль, дебютировавший в 1991 – теневики (собственно, «деловые люди») и служители Талии и Мельпомены, будучи представителями внесистемных социальных страт, всегда тяготели друг к другу. Очередная, уже третья, сочинская легенда окончательно сформировалась.
Оздоровительный туризм
Безусловно, после спада девяностых годов, следующий рестарт Сочи был связан с Олимпиадой, популярностью горнолыжного спорта и вошедшей в моду и славу Красной поляной.
Сейчас Сочи место аккуратное, хорошо застроенное, и по-прежнему окруженное чрезвычайно красивой природой. Однако внятной легенды у города сейчас нет.
Это дорогой курорт? Недорогой? В нулевые Сочи (еще до олимпийского строительства) проигрывал Турции и Египту, где разветвленная туристическая инфраструктура позволяла сделать бюджетный отдых более привлекательным и комфортным, чем на отечественных курортах. Сейчас времена меняются. Город прошел долгий путь – он не стал самым роскошным курортом в императорской России, зато пережил свой «дворцовый» период в раннесоветские годы. Его символом попеременно становились исполненные смыслом гостиницы : Ривьера – «Жемчужина» – «Роза хутор».
Город формирует новый миф – позиционирует себя последнее время как место государственной славы, корпоративного отдыха, выездных мероприятий, и – в первую очередь – как целительный курорт. И мы хотели бы затронуть этот самый важный для нас аспект – оздоровительный. Как медицинский курорт (в сравнении с европейскими водами) Сочи более доступен.
В городе действует 84 санатория , в которых помогают от болезней сердца и сосудов, кожи и соединительной ткани, органов дыхания, почек и мочевого пузыря, а также болезней, связанных с гинекологией, патологией пищеварительной, нервной и эндокринной систем. Грязи Мацесты помогут тем, кто имеет проблемы с опорно-двигательным аппаратом. Диапазон диагнозов, с которыми работают здешние доктора, велик.
Вместе с тем, стоит учитывать, что в летние месяцы температура в Сочи поднимается выше 30 градусов по Цельсию. И людям пожилого возраста, а также тем, кто испытывает проблемы с сердечно-сосудистой системой, лучше воздержаться от посещения курорта в это время. Тем более, что в межсезонье здесь и цены ниже.
